Почти человек - Кирилл Юрьевич Шарапов
— Очнулся? — заметив, что пациент открыл глаза, констатировал он очевидный факт.
— Очнулся, — согласился Павел и сел, голова была тяжелой и гудела, словно колокол, хотелось спать. — Что случилось?
— Не знаю, — развел руками Тирай, — никогда подобного не видел. На приборах внезапно произошла запредельная вспышка активности мозга, мне показалось, что ты там не один, но такого быть не может, едва имплантат ИИ не перегорел, а ты отключился. Плохая это была идея, не приспособлены вы, земляне, для погружения в родовую память.
— Ты хочешь сказать, мы дефектные? — не став говорить начальнику станции, что разговаривал с дедом, поинтересовался Головин, поднимаясь с пола, он пошатнулся, но устоял.
— Называй, как хочешь, но факт остался фактом. Я не смог обнаружить ни единого участка всплывшей родовой памяти. Давай обратно в кресло, проведу сканирование, посмотрим, не навредили мы тебе. Это будет очень плохо.
Головин хмыкнул и полез обратно.
— Обошлось, — спустя минут двадцать, произнес Тирай. — Слазь.
В этот момент в лабораторию вошла Гилая. В руках у нее был небольшой контейнер.
— Вот, закончила. Может, выгорит, и не с голой задницей на планете окажется. Полный комплект сделать не успеем, слишком долго происходит генерация такого сложного материала.
Тирай поставил контейнер на стол и, открыв его, достал оттуда трусы-боксеры телесного цвета.
— Неплохо, — изучив изделие, произнес он.
— Крепкие, не пачкаются, — продолжила нахваливать трусы Гилая. — И главное, мало чем отличается от псевдо кожи, как мы знаем, она проходит барьер, ничего искусственного. В крайнем случае, они просто в прах рассыплются, как одежда, на первом био, которого мы туда посылали. Так что, мы ничего не потеряем. Но, как я сказала, мы не продумали эту идею заранее, так что, на нашем оборудовании только трусы сделали, на полный комплект, включая обувь, уйдет не меньше двадцати трех звездных единиц. Если вы задержите отправку Павла до следующего окна, я успею.
— Нет, — коротко ответил Тирай. — То окно крайне неудачное, оно ночное, он не успеет ни адаптироваться, ни найти укрытия. И через час мы получим его обратно. Если получим.
— Трусы — этого хорошо, — сказал Головин, забирая из рук начальника станции свой новый элемент гардероба. — Знаете, как неудобно бегать, когда конец болтается? Так что, спасибо, Гилая. Жаль, нельзя сделать что-то вроде тапочек для плавания, чтобы ходить без особой опаски.
Женщина виновато, развела руками.
— Пять звездных единиц, не меньше, быстрее материал не накопится.
— Ну, что есть, — улыбнулся ей Головин. — Спасибо.
Та кивнула и удалилась.
— Ну-ка примерь, надо посмотреть, как они на тебе, потренируйся в них, если будут натирать или ты в них сопреешь, этот вариант не подойдет, хотя крепость кожи не позволит получить травму, но дискомфорт — плохо для дела. Никто никогда не делал ничего подобного, не было нужды, так что, никаких испытаний, естественно, не проводилось.
Головин пожал плечами и, забрав трусы, отправился в тренировочный зал.
Сняв комбез и нижнее белье, он, хоть и с трудом, но натянул обновку. Первые пару минут они сильно жали, но довольно быстро растянулись. Он подвигался в них, присел пару раз, поднял ноги, пробежался вокруг ринга. Вроде бы ничего, он даже перестал их ощущать. Забравшись на тестовый полигон, он проделал разминочный комплекс, потом помахал руками и ногами, гоняя по рингу «тень». Потом явился Тек, которого вызвал начальник станции, и они уже вдвоем приступили к спаррингу. Трусы оказались, что надо, ничего не потело и не прело, они не натирали, их, словно, вообще не было. Так прошло не меньше двух часов.
— Тирай, отличная одежка. Давай Гилае команду на изготовление полного комплекта, чтобы, если помру там и все же вернусь, у меня была одежка для следующего выхода.
— Хорошо, но только после того, как ты пройдешь в них барьер, вдруг, не все учли, и они и вправду в пыль рассыплются?
Головин кивнул и, поджав руку безухому Теку, слез с ринга. С помощью техника подготовка стала куда продуктивней. Так и пошло дальше — тренировка, телекинеза, ринг, физуха, записи с планеты. В кресло для погружения в родовую память Тирай его больше не сажал.
— Готов? — Тирай стоял рядом со стаканом, размещенным прямо внутри, пока еще деактивированного силового луча, который должен был доставить Павла на Эксиолу.
Процесс, не сказать, чтобы сложный, стакан опускается до верхних слоев атмосферы, именно там располагался барьер, в этот момент там образовывалось тонкое место, которое силовой луч мог пробить, стакан распадался, оставляя объект, в данном случае Павла, внутри луча, который опускал его на поверхность. Ну, а дальше…
— Всегда готов, — следуя традиции, улыбаясь, ответил наемник, но руку в пионерском салюте вскинуть не смог, так как был зафиксирован внутри стакана.
— Тридцать секунд, — суровым голосом сообщил Тор, отвечающий за отправку и наведение. — До встречи, землянин, был рад знакомству.
— Бывайте, — ответил Павел, поскольку тут собрался весь маленький экипаж. — Может, когда-нибудь увидимся.
В голове пошел отсчет, голос ИИ монотонно бубнил: «Двадцать, девятнадцать…».
— Поехали! — весело выкрикнул Головин, когда услышал «ноль», и капсула, соскользнув с направляющей, устремилась к Эксиоле, окруженная голубоватым непрозрачным светом. Никаких перегрузок, ни тошноты, ни ощущения свободного падения, казалось, что она вообще не двигается.
Про себя он начал считать. Когда дошел до девяноста, прозрачные стенки раскрылись, как цветок, и отлетели в сторону, оставив его в силовом луче. Тут же стало холодно, но не настолько, чтобы стучать зубами. О том, что он прошел барьер, стало ясно, когда он почувствовал, как нагрелся ИИ, находящийся в его голове. Виски заломило, он боялся, что это поджарит ему мозг, так как имплантат находился прямо под ним, но это почти сразу прекратилось. А через секунду он получил короткое сообщение от «железяки»:
— Жив, прошли.
— Уже в плюсе, — прокомментировал Головин.
Кстати, перед тем, как войти в капсулу, он поменял свой позывной. Долго думал, что взять, поэтому выбрал то, что соответствовало ситуации. Для всех на орбите он был теперь призрачным видением, которое могло растаять в любой момент. Так Ухо стал Миражом. И если станции удастся каким-то макаром наладить с ним связь, обращаться они к нему будут, как к Миражу.
Новый отсчет. На двухстах силовой луч исчез, и Павел полетел на землю с высоты пяти метров.
— Твою ж мать, — мысленно пожелал он Тору.
Да, сценарий, когда силовой луч пропадет в связи с закрытием окна, просчитывался, но, видимо, на этот раз техник опоздал с посылкой на пару долей секунды. Не критично для нового тела. Ступни ударились о каменистую землю, и Головин ушел в перекат через левое плечо, смягчая силу удара. Вообще Тирай
