Ранний старт - Сергей Чернов
Примерная прикидка расхода материалов сразу показывает, что делать всё сплошняком не выйдет. Даже двадцати коробок пластилина не хватит. Только пустотелое, только хардкор! Но пластилин слабая опора. Поэтому для стен использовал пустые спичечные коробки. Замучился их собирать, родителям на мои планы плевать с высокой колокольни. Кончились спички, коробок летит в урну. И что мне потом эти «О, извини, сын, опять забыл». Заставил купить четыре упаковки и все распотрошил. Потом лишними спичками забил все наличные непустые коробки до отказа. Их там в два раза больше помещается, если до упора набить. Помнится, «любимая» мачеха удивлялась, почему спички так долго не кончаются. Я как увижу, что их мало, добавлял из своих запасов.
Так что с прямыми стенами я выкрутился. Их оставалось только облепить слоем пластилина. Приспособил Кирюшку раскатывать блины и кроить налепляемые листы. С круглыми башнями пришлось прибегнуть к другой технологии. Скручивал в плотную трубку листы из старых газет и журналов. Получилось прочно. Всё остальное, зубчики, башенки и прочее уже вылеплял целиком из пластилина.
Из упаковочной коробки из-под чего-то давно купленного и лежащего на балконе соорудил подставку. В несколько слоёв. В верхнем вырезал контур рва, который обозначил слоем синего пластилина. Вода, типа.
В общем, гигантский двухнедельный труд, несмотря на помощь и помехи, усиленно чинимые Кирюшкой, — этот мелкий гад один раз мне стену разломал, — почти завершился. Остались мелочи и заселение замка.
Девочек стараюсь поразить в самое сердце. Сразу в комнату не впускаю.
— Подождите минутку. Кирюшка, посторожи, не пускай их пока.
Кир тут же встал перед дверью, растопыривает руки в стороны. Бодигард, бляха! Я детишкам всё равно не доверяю, поэтому дверь блокирую изнутри. Повозиться пришлось с минуту. И вот открываю дверь, завожу гостей, Кирюшка тут же начинает прыгать вокруг стула, на котором стоит нечто под колпаком из журнальных лощёных листов. Соорудил его для защиты от пыли. К пластилину легко всё липнет.
— Итак, девочки. Приглашаю вас в замок, в котором мы будем жить ближайшие два часа. Оп-ля! — Сдёргиваю колпак.
— И-а-а-х! — вскрикивает Катя и, вытаращив глаза, отвешивает челюсть вниз. Зина просто залипает, на минуту превратившись в статую. Кирюшка из солидарности тоже старательно пялится, будто не видел никогда.
Замечаю, что дверь тихонько открывается. Заглядывают родители, привлечённые аханьем Катюшки. На лице мачехи неистребимое женское любопытство «чем это пасынок девочек завлекает?». И уходит позже успокоенного видом мирных детей отца. Блокирую двери, ну, их нафиг, у нас щас дел по горло.
Через полчаса опомнился. Я всё-таки взрослый человек и понимаю больше. Девчонки у меня, а их родители знают? Спрашиваю.
— Ой, надо предупредить! — в глазах Катюшки вспыхивает огромная озабоченность и тут же исчезает, когда Зина, вообще отмахнувшаяся от меня, тычет пальцем в картинку.
— Вот такой шлем тебе подойдёт…
— Ты чего? Вот этот намного красивее!
Бесполезняк! Дети, да ещё девочки, два в одном флаконе. Встаю, — мы тут совместно валяемся перед журналом с всякими замками, рыцарями, прекрасными дамами, — выхожу из комнаты. Вопросительно глядящему отцу поясняю проблему.
— Надо их родителей предупредить, что девочки у нас…
Первой решаю навестить маму Зины, начинать лучше с дальних мест. Да и нравится она мне больше, чем изрядный сноб Катин папа.
Матушка Зины новость встречает абсолютно равнодушно. С налётом грубейшей игривости.
— Вот зараза! С шести лет по мужикам бегать начинает, дрянь такая!
Говорю, где наша квартира и ухожу. Слегка обескураженный, меня только что зачислили в славную когорту «мужиков». Гляди-ка, у меня писюн меньше мизинца, но тоже — «мужик».
В родном подъезде стучу по двери катиной квартиры кулаком. Иначе не прошибёшь, она обита мягким слоем коричневого материала. Дверь распахивается, на пороге материализуется Катин папахен.
— Что вам угодно, молодой человек? — Высокомерно глядя сверху вниз, спрашивает не мой папахен.
— Добрый день, Николай Дмитрич, — расшаркиваюсь, мы тоже не лыком шиты. — Довожу до вашего сведения, чтобы вы не волновались. Катерина Николаевна почтила меня честью нанести визит и в данный момент находится у меня в гостях.
В два дыхания заканчиваю сложную фразу и задумываюсь над двумя вещами. Не переборщил ли и не напутал ли чего в словах? Уж больно обороты сложные завернул.
— Это всё, молодой человек?
— Да. Позвольте откланяться, — разворачиваюсь и ухожу. Дверь позади меня закрывается не сразу.
Пластилиновые дела затеял с дальним прицелом и не только для себя. Моторика мелких движений крайне полезна для детского развития. Мозг самым тесным образом связан именно с пальцами, именно туда тянется львиная доля нервных окончаний. Не знаю, займусь ли музыкой, наверное, займусь, но развиваться в любом случае надо. А нежный детский возраст даёт огромные преимущества для этого дела.
Катин папашка припёрся через четверть часа, не вынесла душа поэта и сноба. Не знаю, что он ожидал увидеть. Гнездо вертепа и разврата? Мы не обращаем внимания, — у нас масса дел, — на приближающиеся шаги, голоса и вот дверь открывается.
На первом плане Николай Дмитрич с нарастающим изумлением на лице. Бальзам на душу, вид замка его тоже потрясает. Если и была у него глупая идея вырвать дочку из лап малолетнего монстра под прозвищем Синяя Борода, то она испаряется без следа.
— Ого! — Это всё, что он мог сказать.
Катюшка тут же подбегает и принимается тараторить. Что она там вливает отцу в уши, не слушаю. И так понятно, сплошной поток эмоций.
— А мы думаем, чего это он тут притих? Оказывается, девочкам сюрприз готовил, — из уст мачехи патока льётся почти видимым потоком. Аж скулы сводит. И на мой уничтожающий взгляд не реагирует. Совсем от рук отбилась?!
— Пап, мы обещали вам не мешать, — обращаюсь к отцу, который маячит на заднем плане.
— Да-да, сын, вы нам не мешаете…
— А разве это не предполагает ответных обязательств? — Ехидно интересуюсь я.
Надо отдать должное Николаю Дмитричу, до него первого доходит смысл моего вопроса.
— Да-да, не будем вам мешать, — вслед за ним удаляются все, а я задумываюсь: не заблокировать ли дверь клином?
Через час родители усаживают нас за стол. Вероника Пална, — временно прекратил называть её про себя Вероникой Падловной, — забацала какие-то вкусные плюшки и теперь суетится перед высокими гостями.
Зина пробует, ей нравится и чтобы выразить своё восхищение, она бурчит слово, слишком похожее на «очешуительно». Толкаю её локтем «молчи, дура!» и на ласковый вопрос мачехи «Что ты говоришь, деточка?» отвечаю за неё.
— Она говорит — очень здорово, — что интересно, вовсе не вру, это прямой перевод с зининого языка. Катя хихикает. Хорошо, что Кирюшка
