Пункт назначения 1978 (СИ) - Громов Виктор
Мне указали в сторону сортира.
На этот раз я поблагодарил совершенно искренне. Отлить мне сейчас точно не помешало бы. А школа… Об этом можно подумать и позже. Сначала Ирка. Все остальное ждет.
* * *Из-за двери доносилось нетленное:
Что за дети нынче, право, Никакой на них управы, Мы своё здоровье тратим, Но на это наплевать им. Такая-сякая сбежала из дворца, Такая-сякая расстроила отца.Ирка опять смотрела мультики и подпевала страдающему королю в голос. Значит, она дома, в безопасности. От сердца отлегло.
Дверь открыл отец. Перехватил у меня провизию и распорядился:
– Разувайся, переодевайся и дуй на кухню. Чай будем пить. Мать таких оладий напекла!
Он сделал жест, который во все времена означал одно – вах, восторг, супер! И я подумал, что зря напоследок накупил всякой фигни. Надо было на последний рубль взять сгущенки. В сельпо она, вроде, была. Но, после драки кулаками не машут. Что сделано, то сделано.
Я скинул кеды и пошел переодеваться.
В гостиной Ирки не было. Телевизор стоял отключенный, с темным экраном. Песня доносилась из нашей спальни. Интересно, откуда там взяться музыке? Я с любопытством заглянул.
Сестренка отплясывала посреди комнаты затейливый танец. То кружилась, то кланялась, то приседала, пытаясь изобразить книксен. Я невольно фыркнул. Делала Ирка все это довольно неуклюже, путаясь в тощих ногах и руках.
Если вырастет, она точно станет красавицей. Длинноногой, стройной. А пока это был гадкий утенок – долговязое, угловатое чучело. Я сам себя одернул: «Не если, а когда!» Для меня вопрос ее спасения был решенным. Я жизнь отдал ради этого.
Музыка лилась из старенькой советской радиолы, стоящей у окна. Хотя, почему старенькой? Сейчас для них самое время. На проигрывателе крутилась родная черная пластинка. Была она кем-то основательно заиграна. Игла то и дело проскакивала на царапинах и издавала знакомый кхекающий звук.
– Олег, – в дверь просунулась отцовская голова, – ты чего застрял? Пойдем пить чай.
– Сейчас!
Я прихватил домашнюю одежду и отправился переодеваться в гостиную. Когда принес обратно брюки с рубашкой, Ирка, вооружившись допотопной лупой, уже сидела с ногами на кровати. Теперь она была не принцессой, а сыщиком. Пластинка пела:
Я гениальный Сыщик, Мне помощь не нужна, Найду я даже прыщик На теле у слона.– Ир, – спросил я, – ты лупу где взяла?
Она махнула рукой.
– Отстань.
В который раз за этот день я пожал плечами и прикрыл дверь. Была ли у нас такая лупа, я не помнил. А даже если и не было. Что такого? Поиграет и вернет. Я ей сейчас отдал бы все что угодно.
– Ты только живи, сестренка.
Фраза эта прозвучала почти, как молитва. Да она и была молитвой, понятной в этом мире только мне.
Глава 7. Шторм
Мать стояла возле стола и слегка ошарашенно смотрела на мои покупки. Отец тихонько посмеивался, сидя на табурете. Я пристроился за стол, напротив него, старательно делая вид, что все идет по плану.
Творог, булки, семечки и карамель были восприняты стоически. С яйцами вышла заминка.
– А трех десятков не было? – поинтересовалась мать, перекладывая их из сетки в миску.
Я дожевал оладушек и заверил:
– Закончились, честное слово.
– И в магазине тоже? – Не поверила она.
Следующим оладушком я поспешил заткнуть рот и дальше уже мог только кивать, как заводной болванчик. По крайней мере, ближайшую пару минут. Кивать и надеяться, что ко мне перестанут приставать. Не сработало.
На стол выставили литровую банку.
– Усохла? – Последовал язвительный вопрос.
Отец поперхнулся и заржал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})– Разбилась. Так вышло, – пояснил я немного виновато, – на пустыре споткнулся неудачно.
Мать сразу встревожилась. Банки банками, а дети всегда важнее. Меня тут же засыпали вопросами:
– Упал? Разбился? Сильно? Где болит?
Подняли на ноги и принялись осматривать, как маленького. Я вяло отбивался:
– Ма, все нормально. Да не ушибся я. Удачно упал. Только банку разбил.
– Точно?
Мама все еще не верила. Мне ее беспокойство было приятно.
– Мам, честно. Совсем не ушибся. А банку надо вернуть. Мне ее в долг дали.
– Вернем. – Пообещал батя.
– Ладно. – Мама наконец сдалась. – Пейте чай, а вечером пойдем купаться.
Отец тут же приуныл. На вечер у него были другие планы. Но купаться мы все же пошли. Все. И Вику я в этот раз не видел.
* * *Ирку погнали спать в одиннадцать. Она пыталась бурно возмущаться. Просила посидеть еще капельку. Ну хоть чуточку! Мать была неумолима. Отец в процесс укладывания обожаемой дочери предпочитал не вмешиваться.
К счастью, на меня диктат предков не распространялся. Меня спать не гнал никто. Ирку это бесило. Всегда. Этот вечер не стал исключением.
– Почему ему можно, а мне нет! – Канючила она.
– По кочану. – Отрезала мать. – Олег, забирай, что тебе надо и перебирайся на кухню.
– Щас, мам…
Я и сам не заметил, как быстро втянулся. Как легко восстановил прежние привычки. Это «Щас, мам» вырвалось из меня само по себе, на автопилоте. Словно и не было сорока лет, когда мне эту фразу говорить оказалось некому.
Я завел на пять тридцать будильник. Порылся в своей сумке, нашел фонарик-жучок и переложил в карман. Жечь среди ночи спички было не самой лучшей затеей. А оставаться темноте… Брррр… Не знаю, но эта мысль меня пугала. В памяти сразу возникало вчерашнее ощущение жуткого взгляда.
Мои манипуляции от материнского бдительного ока не укрылись.
– Зачем тебе фонарик? – удивилась она.
Я ответил, как можно небрежнее:
– Ну не включать же свет, когда спит Иринка. А в темноте ничего не видно.
Даже если ее и не убедил мой ответ, уточнять подробности она не стала. Я сцапал с подоконника книгу и по-быстрому слинял.
На кухне отец старательно лил в раковину воду. Вид у него был виноватый. Мне вдруг пришло в голову, что бегать вниз не хочется не только мне. И батя тоже прочухал альтернативный вариант решения проблемы. Увидев меня, он поспешно закрутил кран и ни с того, ни с сего принялся суетливо пояснять:
– Вот, руки решил помыть перед сном…
Я понимающе хмыкнул и окончательно уверился, что угадал. Отец это как-то сразу понял, смутился, приблизился к моему уху и прошептал:
– Матери только не говори.
Для наглядности он приложил к губам палец.
Я кивнул. И мы, как два заправских заговорщика, расползлись по местам. Батя – в комнату на диван к телевизору и газете. А я за стол на табурет с книгой. Вскоре на кухню вернулась мать.
– Олег, – сказала она, распахивая холодильник, – я тебе тут с собой поесть собрала. – Палец ее указал на объемистый сверток. – Постарайся завтра не забыть.
– Хорошо, мам.
Я встал и чмокнул ее в щеку. Она улыбнулась.
– Не засиживайся. А то я тебя знаю – зачитаешься и не выспишься. Какой из тебя тогда рыбак будет?
* * *Фонарик я, как натуральный параноик, положил на стол, рядом с книгой. Казалось, что только в квартире наступит тишина, как тут же погаснет свет, а изо всех щелей полезет нечисть. Было откровенно страшно. А еще странно. По прошлому разу я этой жути совсем не помнил. Подумалось, что переезд в прошлое что-то сдвинул в моем мозгу. Сделал его чувствительнее, восприимчивее к разным мелочам.
А слегка поколебался, налил себе чай, добыл из завтрашнего кулька бутерброд и потихоньку, пока не видит мать принялся жевать. Точно, как в детстве, между укусами, пряча руку под столом. Старые привычки возвращались легко, незаметно, сами собой.
