Самое важное подчеркну - Ульяна Островская
– Вполне. Спасибо.
– Знающих стихийников мы сами пригласим, вам они могут отказать. Старшим будет один из нас, посменно. Думайте, как остров назвать, что это такое, номер и все. Я бы обиделся и тоже загулял…
Остров я тут же назвала – «Сенкевич», в память об авторе любимом когда-то романе «Потоп». И о поляках. Но я выжила, не захлебнулась и поставила на этом точку.
На домашнем банкете отмечали и дипломы, и покупку первого острова.
Собрались, по сути, своей компанией.
Отец был совершенно потрясен, он так и не верил в призраков, и не видел ни разу, а теперь убедился. Ничего, съездят с мамой в Питер, переключатся.
Оба моих родителя официально работают у отца Сережи. Неожиданно для себя. С папой понятно, он врач, и его дело – ответственность за здоровье мальчишки. А маму пригласили после очередного видео с парками и птицами нашего острова. Родители Сережи насмотрелись, совершенно обалдели и купили под Питером довольно большой участок. Со временем собираются там поселить сначала младшего сына, а с возрастом и сами осесть.
Теперь мама с Семен Семенычем и Настей периодически занимается саженцами для усадьбы с совсем другим климатом и садовнику рассказывают, что и как. Папа подумал и нашел в Питере подходящие курсы для себя. Повышение классификации.
Так что они три месяца проведут отдельно от нас, но берут с собой и Сан Саныча, и Сережу. Жилье им там уже построили, нянь и сотрудников наняли, и мать Сережи тоже собирается с ними пожить. Наш целитель напросился их проведывать, потому что пишет монографию. И я, последний месяц перед дипломом, старательно наполняю накопители первородной магией. Мало ли, а запас карман не тянет.
– Не жалеете, что не остались на банкет, выпускники?
Мама улыбалась.
– Не-ет, – одновременно признались мы с Олей.
Где там официальному банкету академии! Что может сравниться с запеченным мясом на живом огне, с пылу-жару?
Овощей у нас своих достаточно, Семен Семеныч везде успевает. Прям совсем везде, даже Елене Ивановне глазки строить. И Олина мама ловит эти взгляды и нежно краснеет.
Я толкнула подругу:
– Ты как… к этому?
– Почему нет, – тут же сообразила она, – дело их. Мама столько лет одна.
– А магистр, твой дядя… нет?
– Ты что, он опекает, как родственник. Наташ… а мне Егор нравится!
Видать, я не такая сообразительная.
С Воликом они расстались, да и особо серьезного там ничего не было, со слов Оли.
И все равно не понимаю.
Ее симпатия к брату, еще совсем недавно, по сути, калеке… для меня полная неожиданность. Егор нормально ходить стал пару месяцев назад! Теперь с турников не слазит, со мной и отцом бегает по утрам, но давно ли просто смотрел?
То-то Оля последние полгода от нас с Егором никуда. Вот оно что!
Я потянула Олю за рукав и повела прогуляться к морю. Устроились на песочке.
А можно бы тут и скамейки установить с тентом, вдруг кто пожелает побыть в одиночестве или посекретничать.
– Понимаешь… мы не совсем обычная семья. Не только нас выбрали родители, но и мы их выбрали. Оля, сделаешь брату больно… намеренно… я с тобой попрощаюсь.
– А если он… сделает больно мне?
– В это я не верю. Если Егор скажет «да» – это «да».
– Почему ты так уверена? Он – парень, другая планета.
– Оль, прости, не хочется играть словами: планета другая, но вселенная одна... и так далее. Егор у нас особенный. Его забрали подростком, почти взрослым. И натерпелся он будь здоров, побольше нас. Все помнит. Все понимает. Он самый умный из нас. Самый талантливый. Поэтому ему будет особенно больно, если ты поиграешь и бросишь. Ты очень симпатичная, парни на тебя заглядываются. А с ним, если он откликнется, назад дороги не будет. Как говорят – в горе и радости, пока смерть не разлучит. Так что… подумай.
Оля смотрела на меня совершенно круглыми глазами.
– Наташ… я поняла. Не знаю, откуда это у вас… но ты такая же. Максималистка. В горе и радости. Какой он дурак! Какой же он дурак. Уехал жить в свою Польшу. Прости меня, я ведь думала тебе помочь…
– Ничего, Оля. Ничего. Я справлюсь. Уже справилась. Но ты не права.
– А?
– Не права. Почему в Польшу? Может, в Гвоздевку.
Мы переглянулись,
