Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви - Ярослав Маратович Васильев
— И кончилось Смутой, — зло, резко закончила Оля. — Тот кусок его памяти.
— Да. Наш Мишенька хотел власти и влез по уши в Смуту — но проиграл. Дальше пробовал использовать оружие альвов, привёл на Русь… Кого привёл? Британцев, французов, османов или испанцев? Неважно, он снова проиграл. Я прав?
Альтер-эго ответил взглядом такой дикой, но бессильной ненависти, что и без слов было понятно. Оля ответила за него:
— А такова судьба каждого продавшего Россию иностранцам. Что Святополк, что лже-Дмитрий. Проиграть.
— Этот оказался пошустрее предшественников. Успел бежать. Да? Ты же бежал, но прятаться особо негде. И русские, и твои бывшие дружки из Европы — все тебя искали. Сидеть остаток лет в Сахаре, носа не высовывая? А если найдут? Тут даже неясно, чего страшнее: годами сходить с ума в одиночестве, вспоминая про упущенные возможности, или долго и мучительно умирать, если найдут. И родилась идея. Я так понимаю, на базе в Сахаре стоял один из Инверторов. Удар во время войны уничтожил материальный контрольный пост, но виртуальный дублирующий центр управления остался. Стоял пустой, туда не успели подключиться операторы. Я так понимаю, работающий Инвертор и виртуальный пост — вне времени и пространства, так что спокойно пережили все искажения. Где-то здесь, в блоках памяти, если поискать — можно найти последовательность тех самых команд, которые искажают не пространство, а время: компьютеры всё записали и сохранили знания, полученные альвами ценой жизни. И раз всё ещё вокруг нас существует, у Инвертора не до конца выработан ресурс. Добавить, что время разобраться у нашего Михаила имелось, а воздействие нужно — не континент снести, а всего лишь судьбу одного человека исправить. Но тут, насколько я понимаю, две проблемы. Первая — ты не можешь просто так вернуть себя в прошлое. Принципиальное ограничение, ты прожил свою жизнь. Подходящую душу из другого мира — пожалуйста, но для тебя путь напрямую в прошлое закрыт.
Женя сморщила нос, над чем-то размышляя. И всё-таки не зря за ней ходила слава вундеркинда. Несмотря на возраст, быстро чего-то взвесив и посчитав, она сказала:
— Подожди. Но если я тебя поняла, у нас же всё по-другому. У нас и глава Думы жив, и вторая попытка мятежа подавлена. Сам говорил, этим Служба государственного спокойствия занялась. Да и ты никуда не уехал. Это уже не его прошлое, а наше с тобой, — тут в её голосе прозвучал ужас догадки: — Он… что? Хотел к нам, сюда вернуться? Но тут же уже… ты есть. Так вот почему ты сказал, что он хочет твою жизнь украсть! — и с такой ненавистью посмотрела на Михаила-два, что тот даже за стеклом аж попятился.
— Умница, Женя. Гений без лишней скромности. Да, ему нужно было поменять прошлое, чтобы оно стало другое. Но сильно его менять Инвертором — даже если установке хватит мощности, а, подозреваю, она и так ресурс выработала — это риск. Мироздание сопротивляется любому такому изменению, альвы хорошо убедились, что отдача может просто стереть тебя самого. То есть необходимо минимальное вмешательство, в ключевой точке даже мелочь способна поменять ход событий… Но может и не поменять, ведь останется-то всё тот же прежний самовлюблённый эгоист и семнадцатилетний пацан. Он поведёт себя практически также, бросит всех, кинется спасать свою ценную шкуру. Мир изменится недостаточно сильно. Что делать? А если в момент изменения окажется другая душа? Более опытная, взрослая, которая будет вести себя абсолютно по-иному. Реальность очень быстро перейдёт в новое русло.
— Лаборатория, — сквозь зубы нехорошим тоном сказала Оля. — Та самая технология замены души, которую хотели применить на нас древние альвы. Ничего, теперь мы предупреждены.
— Всё несколько сложнее, — усмехнулся Михаил. — Силой душу не вытащить, новый хозяин тела и судьбы, то есть я, должен отказаться и уступить место добровольно. Я прав? — Глядя на Михаила-два, всё опять было понятно и без слов. — Для этого и нужна Библиотека. Я ещё при подготовке к экзаменам заметил, что если слишком часто и много ей пользоваться, то не хочется отсюда уходить. И Женя сказала: тут хорошо, там плохо, давай останемся навсегда. Надо создать такие условия, чтобы в реальном мире было всё херово, и при этом я как можно чаще приходил сюда. Наверное, единственное, за что можно поблагодарить — за выбранное изменение реальности. Эй, Миша Столешников, я ведь прав, что в твоём прошлом Аньку поймали, когда она у отца таскала ключи от машины, и никто никуда не поехал?
Все трое посмотрели на альтер-эго. Тот сначала экспрессивно выругался, дальше сообразил, что его всё равно неслышно. Потому лишь медленно кивнул и сложил руки на груди: мол, ну угадал — и что с того?
— А вот за вторую идею с сестрёнками я тебя лично придушу, подонок. По его плану мы должны были просто добраться до Геральдической палаты. И это самое логичное, шансов против полусотни отборных головорезов у нас — ноль, а Геральдическую палату неплохо охраняют. Если не успеем спрятаться, то в драке основной удар будут в первую очередь наносить по единственному мужчине. Плюс Леонид Воронцов — сильный маг, с ним придётся сойтись врукопашную. А наш Миша себя любил, ценил, лишних рисков избегал и остальных считал такими же. Рискуют одни дураки, а меня он считает человеком умным. Только отморозкам, которые за нами шли — им плевать было на законы. Они от запаха крови пьяные были. Они бы Яну с Юной убили, а заодно Машу или Аню бы поймали и насиловали до смерти. Нарушение неприкосновенности Геральдической палаты даже Леониду Воронцову не простили бы, Дворянское собрание потребовало его крови — и получило. Мир изменился, и сильно — именно Леонид в его прошлом убил главу Боярской думы и своего отца, возглавив новый заговор
