Том Марволо Гонт - Михаил Француз
Эту макивару я бил тогда, когда хотел что-то выплеснуть: радость, печаль, злость, возбуждение, обиду, ярость, боль, сомнения... Когда хотел бить, не сдерживая рук, с применением Ци и укрепления тела, ломая в щепу собственные кости, так, чтобы кровь разлеталась брызгами. Всё равно я Бессмертный и через пару минут буду снова здоров. И снова буду разбивать свои кулаки об этот столб…
Резиновые бинты лопаются в первую же минуту, обваливаясь ошметками. Остается один голый металл, но это уже не важно, потому как я уже в неком трансовом состоянии, когда боль физическая и повреждения тела больше не имеют значения. И только глухой, но протяжный звон-стон-гудение разносятся по спортивному залу от каждого моего удара.
Я долбил макивару до половины третьего ночи, по местному времени, которое отличалось от времени Украины почти на восемь часов. Потом поплелся в душ, вымылся, восстановил форму из тех рваных, пропитанных кровью тряпок, в которые она превратилась, и пошёл в кровать. К жене под бочок.
***
Утром, когда я спустился в спортивный зал после душа, то застал там Лили, стоящую у моей “Макивары имени Сакаки-сэнсея” и внимательно её разглядывающую. Увидев это, я с опозданием понял, что забыл вчера привести её в порядок после завершения “сеанса психотерапии”. Теперь будут вопросы. Я вздохнул и пошёл готовить завтрак, решив оттянуть неприятный момент.
К моменту ежедневной обязательной тренировки разговор всё ещё не состоялся. Чем я был вполне доволен. Обсуждать ещё что-то не тянуло. Всё что хотел обсудить, я вечером обсудил с Маклаудом, как полагается за бутылкой крепкого пойла.
В дальнем углу сидел Пух и, нарушая свои привычки, не играл в шахматы, а читал свежую газету.
Сама тренировка прошла в обычном режиме, не принеся ничего неожиданного. Единственное - Маклауд был хмур и задумчив. Да и я сам улыбкой окружающих не радовал, говорил кратко и только по делу.
Когда все разошлись по своим делам, я двинулся в угол к Пуху. Трансфигурировал из воздуха стул и сел напротив него. Винни аккуратно сложил газету и убрал её на край своего стола.
– Пух, ты любишь задачки? – он молча кивнул. – А сильных противников в игре? – он снова кивнул. – Тогда слушай. Задач две. Первая: придумать мне уникальный способ добиться бессмертия. Такой, чтобы он был правдоподобен, но никто из магов, кроме меня, повторить его не мог. Ограничения: при этом не должна фигурировать Тёмная Магия и Бессмертие Бессмертных. Любые доступные мне материалы по магии можешь спрашивать у Тинки. Он доставит, – медведь кивнул, обозначая, что первую задачу понял. – Вторая задача. Она напрямую касается тебя. И будущих проблем с самкой, – морда Пуха не изменилась, она у него вообще не богата на мимику, но по легелименционному каналу (естественно я постоянно применял к нему легелименцию, так как медведь-интеллектуал – это очень опасный сосед, если вдруг затаит обиду. Его планы и настроения знать, не прихоть, а необходимость) пришла заинтересованность и максимальное внимание к моим словам. – Я собираюсь стать Директором Хогвартса. Примерно лет через десять-двенадцать. Тебе хочу предложить место Профессора Истории Магии вместо призрака Бинса. Сам подумай, какие это открывает перспективы, учитывая, что рядом есть Запретный Лес, а также такое направление в учебе, как Уход за Магическими Существами, – тот довольно кивнул. Его разум не любил мучиться сомнениями, ему нравились конкретные задачи. Единственное, я уловил, что его смущает столь большой срок реализации проекта. – По поводу того, что придется ждать десять лет, открою тебе маленькую тайну, которой не стоит с кем бы то ни было делиться. Понимаешь меня? – тот кивнул. – Ты больше не стареешь. Твоя жизнь может оборваться теперь только насильственно. Это мой личный тебе подарок, как Создателя. Учитывай это, – медведь кивнул. Но в разуме его царило смятение. Такой новости он явно не ожидал. – По времени решения этих задач не ограничиваю. Если не сможешь их решить, тоже не беда. Но я на тебя надеюсь, Винни.
– Я постараюсь, Том, – своим грубым звериным голосом с преобладающими рычащими нотками ответил Пух. – Мне нравятся эти задачки. Тут есть над чем подумать.
– Вот и хорошо, Винни, – улыбнулся я. – Потренируемся? – медведь кивнул и, сняв очки, положил их на стол.
***
глава 32
***
– Здравствуй, Джеймс, – поздоровался я с сидящим за столиком уже другой Нью-Йоркской кафешки мужчиной с соломенного цвета волосами. – Как жизнь?
– Здравствуй, Том, – со вздохом ответил на приветствие Хортон, откладывая в сторону газету. – Поздравляю, ты умудрился навеки вписать своё имя крупными буквами в летописи Ордена.
– Я случайно.
– Даже не сомневаюсь, – хмыкнул он, пока я усаживался напротив и открывал меню. – Но теперь у Наблюдателей только о тебе и разговоров. Видеозаписи с твоими боями пользуются небывалой популярностью. Особенно та кассета, над которой твои спецы трудились, с казнью Ксавье.
– А из ЧАЭС есть? – заинтересовался я.
– Нет, на территорию электростанции я пролезть не успел. И, как выяснилось, слава Богу. Учитывая, что за светопреставление вы там с Курганом устроили, – нахмурился Хортон. – Ученые и следователи до сих пор не понимают, что там произошло.
– Там произошло обезглавливание очень сильного Бессмертного, что спровоцировало взрыв энергоблока, – пожал плечами я.
– Это как раз понятно. Не понятно, почему на месте ДВУХ энергоблоков остался только здоровенный котлован, который уже превратился в озеро, между прочим. И где последствия взрывной волны, которая должна была сравнять все с землёй на пару десятков километров вокруг, если бы был взрыв, силы достаточной для создания такой воронки?
– “Люди живут на земле долгую жизнь. Только растрачивают её по малым крупицам. Но если собрать её в одно время, в одном месте, то результат может получиться… потрясающий”. Хуан Санчес Вилья-Лобос Рамирес, – процитировал я с улыбкой одного из самых ярких персонажей вселенной Горца. – Сознательное управление Животворной Силой, Джеймс. Рамирес учил этому Коннора, Коннор Дункана, Дункан меня. Такая вот преемственность поколений… Я выжег всё, что осталось от энергоблока. Всю радиоактивную гадость. Пытался хоть как-то уменьшить последствия своей ошибки.
– Хм… – задумался Хортон. – Не знал, что Бессмертные так могут.
– Не все. Только старые и очень сильные.
– А ты к каким относишься?
– После убийства Кургана – к “очень сильным”.
– Понятно, – что-то для себя отметил в памяти
