Попадос. Герой за компанию. Том третий (СИ) - Антон Владимирович Топчий
— Надеюсь, исподнее у вас есть, если нет, спите в одежде. Ваша кровать вон та, — произнёс Григорий, ткнув пальцем, в стоящую справа от небольшого оконца большую, деревянную кровать.
В ответ дети промолчали. У них не было исподнего, поэтому как Григорий им сказал, улеглись, в чём были, и тут же заснули.
* * *
Утром Харон проснулся, как и всегда, чуть раньше, чем рассвело. В предутреннем полумраке, парень разглядел, лежавшую рядом Ягалью, которая молча, посмотрела на него, и от чего-то весело улыбнулась. Хотя самому парню было не до смеха. Он до жути боялся происходившего с ними, как в прочем и самого Григория, который, уже сам по себе, пугал его.
Всё же Харон был не дурачком и прекрасно понимал, что случилось с их дядькой и его семьёй. Безусловно, парня не особо беспокоила, судьба этих людей, но вот сам факт того, что Гриша так преспокойно убил троих человек, и при этом даже бровью не повёл, его пугала до чёртиков. О таком он только в сказках слыхивал, да и в тех, персонажи совершавшие такое, обычно, были злыми. Хотя в тоже время мальчик не мог сказать, что их благодетель злой.
Размышляя таким образом, Харон пролежал до самого рассвета. Когда первые лучи солнца озарили комнату, проснулся Григорий. Хмуро оглядев помещение, парень быстро поднялся, оделся и молча направился на выход. В свою очередь Харон посмотрел на Ягалью, которая уже сидела рядом с ним, и глядела на него. Не сговариваясь, они оба поняли, что пора уходить, и тут же подорвавшись, направились за Гришей.
* * *
После плотного завтрака повторился практически такой же день, как был вчера. За исключением некоторых незначительных отличий. Например, до города доехали до заката, в связи с чем, Григорий нагрел воды, и приказал Харону и Ягалье вымыться перед сном. Сделав тоже самое, когда они закончили.
Харон, не понимал, как их господин, смог в пустой купальне нагреть воду в деревянной бочке. Но был весьма рад помыться после двух дней пути, тем более ещё и в тёплой воде. Последний раз парень мылся в подогретой воде лишь, когда были живы его родители, от чего парнишка даже всплакнул, но, тем не менее, бояться Григория не перестал.
* * *
Собственно и последующий следом день, не сильно отличался от предыдущих. Единственное, протекавшая справа река сменилась на ребристую гладь огромного озера Сэльвисия. Мать не раз рассказывала Харону как прекрасно это озеро, особенно на рассвете в тихую и ясную погоду. Но вот видел его мальчик впервые. Родители, отчего-то, не желали брать его с собой, постоянно ссылаясь на его малый возраст. Хотя как он сам знал, его старший брат, с малых лет регулярно ездил с ними на каждую городскую ярмарку.
* * *
На четвёртый день пути, Харон полагал, что всё будет точно также как и в предыдущие дни. Но к его удивлению, чуть отъехав от города, они направились по довольно узкому ответвлению от дороги, больше походившему на тропинку, ведущему вдоль озера, вглубь леса.
Дорога, по которой они шли, если её вообще можно было так назвать, была ухабистой и весьма заросшей, хотя часть деревьев явно недавно вырубили, чтобы проложить её. Но от этого она не становилась намного лучше.
Хотя самого Харона больше удивляло, куда может вести тракт, проложенный в таком месте. От чего парень, немного зафантазировавшись, подумал, что они едут в поселение к лесным эльфам, о которых он часто слышал из сказок.
* * *
Первый день путешествия по лесу, как в прочем и второй, прошёл без приключений. Харон даже удивился, как может быть в лесу так тихо, ведь ему всегда рассказывали, что лес, это очень опасное место. Также он слышал, что его второй дядя, старший брат отца, умер именно в срединном лесу, и его тело до сих пор было где-то в нём. Но расспрашивать Григория, почему в округе так спокойно, он пока боялся и молча, ехал следом.
А вот на третий день произошли события, которые немного удивили парня. Ещё до обеда, они набрели на небольшое, огороженное частоколом, поселение, но вместо того, чтобы заходить в него, Григорий что-то обсудив со стражником, направился в обход.
Практически сразу же за поселением пришлось спешиться, дорога закончилась, и деревья стали откровенно мешать ехать верхом. И если кони ещё спокойно пригибали свою голову, то сидящим на них людям приходилось частенько прижиматься к самим животным. Это естественно всем быстро надоело, и уже вскоре все шли пешком, держа коней за поводья.
* * *
Где-то на четвёртый день пути по лесу, кони неожиданно стали беспокойно себя вести. Будто чуя что-то недоброе, они фырчали и не хотели идти вперёд. Про такое поведение животных, Харон как-то раньше слышал, поэтому настороженно оглядываясь по сторонам, периодически поглядывал на Григория, ожидая, что тот прикажет свернуть.
Но приказа не последовало. Поэтому через час пути, парень не выдержал и решил высказать свои опасения, — господин Григорий, кони стали совсем беспокойные, того и глядишь попытаются убежать. И как я слышал, что если животные себя так ведут, то впереди находится какая-то опасность. Может нам стоит свернуть?
В ответ Григорий хмуро посмотрел на паренька, от чего у того, прямо душа ушла в пятки. За последние дни, Харон немного попривык к этому хмурому парню. Но сейчас, столкнувшись с ним взглядом, ему откровенно стало не по себе. В свою очередь Гриша не удосужив паренька долгим взглядом направился к коням, и поочерёдно подержав руку на морде, каждого из них, каким-то образом успокоил животных.
Очередной раз изумившись от непонятным навыкам их господина, Харон, только и смог что удивлённо хлопать ресницами, даже и не зная, что ему думать на это. Конечно же парень слыхивал о магии, колдунах и всяких чудесах, которые творились в «большом мире». Мать мальчика не раз рассказывала ему сказки о всяких чародеях, по слову которых монстры превращались в пепел, а люди становились сильнее. Но во всех этих сказах упоминалось чтение неких заклинаний, без коих не могла твориться настоящая магия. Поэтому результаты действий Григория, никак не укладывались в голове Харона. Ну а спросить он боялся.
Прошло ещё полчаса пути, когда впереди послышались довольно странные звуки. Возникало ощущение, будто кто-то говорил, но совсем на непонятном языке, который и на наречье смахивал очень условно.
— Привяжи коней, — коротко произнёс Григорий, подавая поводья Харону. И оглядевшись по сторонам, добавил, — помниться, у
