Хозяйка драконьего замка - Екатерина Белова
Швейка Дорин, промелькнуло в голове. И впрямь необыкновенно талантлива. Эта она шила Эйвери свадебное платье — буквально за неделю из старомодной кучи шелка выпестовала волшебной красоты наряд. И по фигуре, и к лицу. Муж ее, один из талантливых драдеров, взял простолюдинку женой, не побоялся. Жила бы она при нем дерой из среднего класса, если бы муж в последнем бою не остался хромым калекой.
Я встряхнулась. Своих бед полно, до Дорин ли мне?
На кухне царил кавардак, в коридоре стоял приятный сумрак, а половина слуг собралась в служницкой на передышку. Напившиеся вейры собрались куролесить до рассвета, обслуги им уже не требуется. Так что я спокойно прошлась вдоль стола, набрала на вымытую тарелку всякой всячины и улизнула в комнату.
Если, конечно, это можно назвать комнатой…
Память Эйвери явно приукрашивала горькую действительность. Невыметаемая неделями пыль по углам, паутина на верхних, незаделанных балках, ветер в щели, узкое окошко и запах отсыревшей древесины. Лето, а в комнате осенний холодок кожу пощипывает.
Окно я закрыла поплотнее, для начала оглядев доступное пространство на предмет ос. Тело Эйвери легко переносило укусы, но… лично я ос боялась до икоты.
Решительно поставив поднос на колченогий столик, распахнула шкаф. Потом закрыла. Выпила жадными глотками захваченный с кухни стакан воды, набралась духу и открыла снова.
Ей-богу, умела бы плакать, заревела белугой, но делать нечего. Мне придется надеть Это. Бурый мешок из-под картошки, который наивная Виве считала домашним платьем. На самом деле, у нее были еще голубое и сиреневое платья, но одна ревнивая тварь изрезала их в лоскуты. Ну, Лети… Чтоб тебе до могилы с Дарешом жить.
Как ни странно, здесь было ростовое зеркало. Видимо, чтобы Эйвери видела себя почаще и не обольщалась.
Я всмотрелась в отражение, и совсем было отвернулась от нелестной картины, как кое-что меня смутило. Подошла к зеркалу ближе и вгляделась. Я видела себя в отражении стекол в зале, и мельком в коридорном зеркале, но даже не поняла. Оказывается, у нас с Эйвери было одно лицо. Мы с ней были похожи, словно двойняшки.
Если убрать чудовищную худобу, анорексичную бледность, сутулость и вечный страх, она будет такой же хорошенькой, как и я в своем мире. Да и приодеться бы ей не помешало. И прическу сменить. Но первым делом отъестся как следует.
Я уже переоделась в так называемое платье и приступила к запоздалой трапезе, когда в дверь постучали. У меня едва кусок в горле не застрял.
Это точно не Дареш, ему еще до утра стонать, и вряд ли Лети, любимый ее сутки из спальни не выпустит. И не старшая горничная, не просто горничная, и даже не стражи. Они бы просто не стали стучать и вошли силой.
Дверь тихо открылась и в комнату проскользнул вертлявый тощий мальчишка лет двенадцати.
— Здорово, подруга. Держи. Ты не просила, знаю, но я отличный парень, так что поблагодари меня в своих молитвах.
Он брякнул на покачнувшийся от нагрузки столик ветхий талмуд, приложил к губам палец и ужом выскользнул обратно в коридор.
И… что это было?
Мальчишка был одним из детей, воспитанных при монастыре, сын одной из черновых прислужниц. Он и в Бельх устроился мелким служкой из-за Эйвери. Двое никому не нужных, нелюбимых детей сдружились в монастырских стенах, несмотря на возраст и разность положений.
Но никаких книг Эйвери у него не просила вроде бы. С интересом взяла книгу в руки, но в дверь постучали снова, и я быстрее ветра метнулась к разоренному шкафу, закопав талмуд в обрезки. Там искать не будут, пока не увидят моей реакции на сделанную гадость.
— Войдите.
Дверь немедленно распахнулась. За дверью стояла старшая горничная. Губы у нее подергивались, а руки с такой силой сжали передник, что ткань того гляди треснет.
— Ты, деревенщина, — сказал она тихо. — Иди за мной.
Глава 5. Встреча с императором
Я рта открыть не успела, как горничная выдернула меня из комнаты с такой силой, что запястье обожгло острой болью. Попыталась вырвать руку, но, к собственному удивлению, мне это не удалось.
Зажмурилась, с силой напрягла мышцы, и… ничего. Горничная волокла меня, как бульдозер грунт, дергая на поворотах. Под закрытыми веками промелькнули страницы книг со старинными сказаниями про драконью каплю.
Дракон-отец и мать-драконица создали Вальтарту, населив ее огненной расой златоглазых крылатых детей. Вспыльчивых, расчетливых, жадных, но добродушных, надежных и мудрых. Каждому они вложили в грудь каплю от собственной крови.
Капля первородных была размером с сердце и дала драконирам вторую ипостась, а также силу покорить небо. Они вошли в касту неприкосновенных высокорожденных, ведающих древними знаниями, магией, политикой и экономикой страны. Стерегущими драгоценную кровь, вложенную в их жилы божественным драконом.
Капля размером с полевой цветок досталась драдерам. Отец-дракон наградил их деловой хваткой, смекалкой, педантичностью и стремлением к разумному служению. Из драдеров получались отличные юристы и торгаши, ювелиры и врачи, позволяя их магии скреплять договоры и клятвы, вкладывать магию в приказы.
И, наконец, капля размером с горошину перепала и простолюдинам-веям. Им не досталось ничего кроме долгожительства, крепости тела, силы духа и практичности рабочего класса. Но даже столь малый дар хранил и оберегал своих детей.
Мезальянсы были неизбежны. Женились драдеры на вея, дракониры на драдерах, а вей брали любовницами, усыновляя сильных детей. Мальчиков брали чаще, а от девочек чаще отрекались, вспоминая о них, лишь когда требовалась кровная разменная монета в договорном браке.
Причудливо мешалась драконья кровь. Случалось, у веи от драконира рождалось редкой силы дитя, а клан высокорожденных терял божественную каплю от поколения к поколению, пока не вырождался.
Клан Леяш был необычайно одарен, вот и все, что помнила из своего детства Эйвери. Она сама была чрезвычайно одарена. Мать-драконица не пожалела на свою дочь магии. Капля грела в холодные дни, давала силы на тяжелую работу, острое зрение, звериный нюх и красоту.
Эту каплю вынул из ее груди Дареш в ритуальном обряде, и Эйвери словно поблекла, ослабела, погасла. Даже в простолюдинке-вее есть капля силы, а в Виве не осталось ничего, кроме высохших магических сил. У нее — у меня! — не было сил вырвать руку из хватки старшей горничной.
Не впервые за эту
