Растопить ледяное сердце - Алекса Никос
Уверен наверняка, что Альвина разыгрывает потерю памяти. Не бывает такого, чтобы человек в одно мгновение забыл всю свою прежнюю жизнь. Тем более, что, падая, она даже головой не ударилась. Даже падением то, как плавно она осела на пол, назвать сложно.
Но до сих пор не могу понять одного…
Зачем ей понадобилось устраивать этот спектакль? Мы договорились о сделке, которая устраивала нас обоих. Девушка получила желаемое. Альвине просто нужно выполнить свою часть уговора — выйти за меня замуж и изображать чувство любви, пока мне это требуется. Но что-то пошло не так, и Альвина решила прикинуться умалишенной. Для чего?
Я зашел в тупик в своих размышлениях, потому что сколько ни пытаюсь, не могу найти хотя бы одну причину подобного поведения. Я успел неплохо изучить девушку за время нашего знакомства, был полностью уверен, что сделка состоится. Все должно было пройти без эксцессов.
Половину ночи прикидывал варианты, рисовал схемы и строил предположения, но ни в одну свою теорию не сумел вписать эту мнимую потерю памяти.
Не покидает смутное, ноющее ощущение. Что-то изменилось. Настолько неуловимо, что я никак не могу поймать ниточку, чтобы потянуть за нее и сделать верные выводы.
Раздражение.
Вот что я испытываю от всей этой ситуации. Потому что не люблю, когда что-то выходит из-под контроля. С Альвиной тоже все шло по написанному сценарию, но в один момент…
Перемена в девушке.
Именно она не дает мне покоя. Я ощущаю странные изменения в себе, которые она влечет. Но не могу понять их суть, только знаю, что они мне не нравятся. Слишком непривычные.
Дверь без стука распахивается, прерывая мои размышления.
— Что скажете, господа? — отбросив тягостные мысли, сажусь за стол и поднимаю взгляд на вошедших.
— Отклонений от нормы я не обнаружил, даже шишки на голове не наблюдается, — разводит руками Хакон, устраиваясь в кресле напротив меня. — Мыслит логично, физические реакции нормальные, речь внятная, синяков и ссадин на теле нет. А посему… Герцогиня полностью здорова.
— Ты видел отметину у нее на боку? Шрам. Откуда он? — вспоминаю я об утреннем инциденте с одеялом. — Его не было еще пару дней назад.
— Не могу знать, друг мой. Это же твоя нареченная, я сегодня впервые увидел ее. Похоже на шрам от повреждения острым предметом. Но ему точно несколько лет, даже магией невозможно за несколько дней так залатать рану, — лекарь закуривает сигару и выпускает в потолок кольца дыма. — Возможно, ты просто не заметил в пылу страсти, не обратил внимания. Такое бывает.
— Ладно, — киваю, но внутренне протестую. Я не мог не заметить. Человеческая страсть, о которой говорит Хакон, не знакома моему покрытому инеем нутру. Точно знаю, что отметины на теле Альвины не было. Я слишком хорошо его изучил. Перевожу взгляд на менталиста: — Клаус?
— Со своей стороны могу сказать, что герцогиня не обманывает: она действительно ничего не помнит, — заверяет меня Клаус. — Интересная ситуация, я первый раз сталкиваюсь с подобной. Стараюсь забраться в глубины ее сознания и памяти, но все время натыкаюсь на какой-то блок, который не поддается моему влиянию. Даже поверхностные мысли уловить не могу. Если позволите, герцог, я бы поработал еще некоторое время с Альвиной, попытался бы разрушить этот блок разными способами.
— Разрешаю, — коротко отвечаю я и добавляю: — Только помни, Клаус, что герцогиня — МОЯ нареченная.
Я заметил, каким взглядом этот парнишка смотрел на девушку, и мне совершенно это не понравилось. Не люблю, когда на мою собственность кто-то имеет виды.
— Зачем вы это мне говорите? — изображает непонимание граф. — У меня, в отличие от герцогини, нет провалов в памяти.
— Думаю, что мы поняли друг друга, — сверлю взглядом побледневшего Клауса. — Герцогиня Альвина в вашем распоряжении, но работать с ней вы будете только в моем присутствии. Андреас!
— Слушаю, монсеньор, — моментально появляется на пороге мой секретарь.
— Пусть выделят для графа Мякеля покои в гостевом крыле. Он задержится на неопределенное время.
— Будет исполнено, ваша светлость, — кивает секретарь и обращается к Клаусу: — Прошу следовать за мной.
Отмахиваюсь от дыма сигары, провожая взглядом менталиста.
— Зря ты так, Райнхольд, — неодобрительно качает головой Хакон. — Парень молодой еще, пылкий.
— Пусть свою пылкость направит на кого-нибудь другого, — мрачно отвечаю я. — Моя супруга неприкосновенна.
— Альвина тебе еще не супруга, — замечает лекарь. — Время после ритуала наречения дано именно для того, чтобы влюбленные могли убедиться в своих чувствах. Ты прекрасно знаешь, что если твоя нареченная решит отказаться связывать с тобой судьбу, то ты не сможешь ее заставить. Лишь добровольный союз…
— Не нужно мне рассказывать прописные истины, Хакон, — сухо прерываю повествование о традициях королевства Рэгнолд. — Я не собираюсь никого заставлять. Но и соблазнять мою будущую жену на моих глазах не позволю. Тем более, какому-то юнцу, пусть и самому талантливому менталисту в стране.
— Ох, Райнхольд… — с наслаждением затягивается сигарой Хакон. — Невозможно соблазнить того, кто искренне любит другого. Подумай об этом.
— Мне не нужны наставления, — морщусь я. — О любви расскажи кому-нибудь другому. Ты прекрасно знаешь, что я…
— Не зарекайся, друг мой. Не зарекайся, — перебивает меня лекарь. — Мне пора. Оставил герцогине зелье для восстановления, потому что увидел чужеродное воздействие в ее ауре. Проследи, чтобы она принимала три капли каждое утро в течение недели.
— Подожди. Что за воздействие? — настороженно спрашиваю я. — Почему ты сразу не сказал? Это может быть связано с ее потерей памяти?
Не хватало только, чтобы кто-то попытался добраться до меня через Альвину. Недоброжелателей хватает, а их поступки иногда непредсказуемы. Я теперь несу ответственность за девушку. Мне не нужны пересуды, если что-то с ней случится. Я могу лишиться должности.
— Нет, вряд ли эти вещи взаимосвязаны, — качает головой Хакон, поднимаясь из кресла. — Воздействие слишком незначительное, чтобы как-то повлиять на здоровье герцогини. Возможно, чья-то зависть или ревность, такое случается повсеместно. Просто будь внимателен и не заморозь этот хрупкий цветок, попавший к тебе в руки.
Киваю. Я и так собирался не спускать глаз с Альвины. Знал бы мой приятель, что за этой внешней хрупкостью и нежностью скрывается расчетливая девица, мечтающая лишь о богатстве, роскоши и высоком положении в обществе, — не так бы защищал этот сорняк, имеющий внешний вид благороднейшего редкого растения.
Я потому и связался с Альвиной. Ей не нужна была
