Вперед в прошлое 6 (СИ) - Ратманов Денис
К нему в кабинет я зашел, вдохновленный удачей и уверенный, что все получится. Его звали Константином Геннадиевичем — как нашего дрэка, только наоборот. Это был безэмоциональный мужчина лет сорока пяти, с рыхлым лицом, в строгом сером костюме. Терпеливо выслушав мою историю, он вернул мне сопроводительное письмо и сказал, что ничем не может помочь.
Даже за десять тысяч.
Даже за двадцать.
Потому что он такими делами не занимается. И посоветовать тоже никого не может.
Наверное, они просто не работали за такие деньги. Я мог бы прибавить пятерку, но не больше, и пока играл с Зубаревым в гляделки, в кабинет вбежал толстяк в малиновом пиджаке, с голдой — типичный браток из девяностых — разразился матерной тирадой, но заметил меня и смолк.
— Я ничем не смогу тебе помочь, — повторил Зубарев, поднимаясь и поглядывая на братка.
— Костян, все готово! — проворил он, и я вышел из кабинета разочарованным.
План «Б» — позвонить бабушке из городского аппарата, позвать Каналью и спросить, работает ли какой-нибудь адвокат с афганцами, который в силах помочь маме. Крутого, как Зубарев, не надо, такой за десять штук задницу от стула не оторвет. Нужны ребята попроще и понаглее. Может, липовые адвокаты с липовой печатью.
Помню, было нам лет по пятнадцать, и Илья где-то раздобыл печать, штамп которой можно было набрать вручную из прилагающихся букв. Мы сделали печать «Властелин Галактики», «Дарт Илларионович Вейдер» и развлекались, макая ее в чернила и делая печати везде, куда дотянемся.
Много позже я узнал, что многие фирмы не были оформлены, а печати, приводящие в трепет обывателей, липовые директора делали на коленке таким вот образом, как и многие удостоверения.
К счастью, бабушка взяла трубку, а через десять минут я разговаривал с Канальей, правда, пришлось набрать ее второй раз.
— Говори, что за срочность, — сходу начал Каналья.
Я рассказал, особо не рассчитывая на его участие, но он неожиданно проникся маминой бедой и возмутился:
— Вот уроды! Аж кулаки чешутся. Как же злость берет, что на таких нет управы. — Он помолчал немного и добавил: — Знакомые есть, но, ты же понимаешь, это не бесплатно.
— Двадцатку готов отстегнуть, — расщедрился я. — Но лучше, конечно, меньше. Самого бесит ситуация. Третий год это наблюдаю: главврач жирует, отнимая последнее у тех, кто и так еле сводит концы с концами. Набрала мертвых душ и стрижет капусту. А теперь такое вот.
— Как вообще Олю можно обидеть? — проговорил Каналья. — Она такая хрупкая!
— Поможешь? — спросил я, забыв, что правильнее обращаться к нему на вы.
— Постараюсь. Позвони вечером, хорошо?
— Если около десяти, нормально?
— Думаю, да. Эльза Марковна спать ложится после одиннадцати.
— Тогда до созвона! — Я повесил трубку.
Как раз сделку проведем, потом посмотрю, что там на базе. Вечером должны прийти Лихолетова и Подберезная. Не нравится мне эта затея, было ощущение, что они принесут раскол в нашу дружную компанию. Случайные люди нам совершенно ни к чему. Но если бы я встал в позу и принял сторону Гаечки, это могло бы поставить точку на нашей с Ильей дружбе. Влюбленный человек — невменяем. Я из прошлой жизни помню, как он молча страдал, когда Инна бросила школу и укатила с тем новым русским.
Друзья! Предстоят сутки в пути, а значит, я офф. Продолжения с пятого на шестое июня не будет. Оно будет сегодня утром)
Глава 6
Яблоко раздора
Белая «Волга» увезла нотариуса, подведя черту под квестом «купить дачу за два дня». Мама отправилась домой, а я остался ждать Тимофея, он разговаривал с бабушкой, которой, оказывается, тоже было жаль продавать свою летнюю резиденцию.
Итак, на покупку я потратил пятьсот двадцать пять долларов, учитывая услуги нотариуса, подарок ей и такси. В две тысячи двадцатом один участок будет стоить двадцать тысяч долларов, если не тридцать. Выгодное вложение? Еще бы!
Больше всего было обидно, что некому меня поздравить с приобретением первой недвижимости! Вот скажи кому: «Первую свою недвижимость я купил на собственные деньги в четырнадцать лет» — не поверят же! Меня распирало от гордости, но делиться достижением было нельзя: это дед купил, а я че? Так, мимо проходил.
А похвастаешься кому — вдруг кому сболтнет нечаянно, как Кабанов — Подберезной, и наведаются в наш дом бомбилы. Разве что Илье скажу, он умеет держать язык за зубами.
Сделав дело, мы с Тимофеем направились на базу, я — довольный, потому что все разрешилось именно сегодня, Тимофей — грустный, поскольку ему завтра уезжать. Шли мы пешком, и Карпа я катил — не оставлять же Тима одного в такой момент.
Его бабка осталась на даче собирать вещи, которые жалко оставлять.
— Наташа не придет? Даже играть на приставке не придет? — уточнил Тим.
— Нет. Мы для нее — сопляки.
Кстати, о Наташе. Ясное дело, после скандала ночевать дома она не будет. Но поговорить с ней надо, потому что любовь любовью, а школу бросать нельзя. Найти ее можно только в одном месте — в театре. Если, конечно, она и его не бросила, и ее приглашение на премьеру еще в силе.
— Но будут две одноклассницы. Симпатичные. У одной грудь — во, — попытался я соблазнить Тима прелестями Лихолетовой.
Приятель кисло ухмыльнулся и кивнул.
— Прокатиться хочешь? — спросил я, погладив седушку Карпа.
— Я не умею, — промямлил Тим.
Если он серьезно запал на Наташку, представляю, какое он сейчас испытывал разочарование. Может, если бы не она, парень не помчался бы в такую даль совершать подвиг.
— Да там нечего уметь. Я научу.
— Не хочу, — отмахнулся он. — Тренировка будет?
— Я перенес ее на завтра. Но, наверное, придется снова переносить на воскресенье — не успею, в субботу очень много дел.
— А-а-а… И провожать меня не придешь, значит?
Хотелось пообещать, что приду, это для него было важно, но зачем врать?
— Наши обязательно придут, — уверил его я. — Я хорошо, если часов в десять домой попаду.
— А что ты будешь делать?
— Да так…
Мы спустились в подвал, где эхом отдавались характерные звуки игры — пиу, пиу — доносились возгласы наших, причитание Инны.
— Гаси его! — Памфилов.
— Прыгай! — Илья. — Сверху, ну!
Судя по звуку, у того, кто играл, получилось.
Мы прошли коридор, и я увидел, что Подберезная расположилась на диване и гоняет Марио. Причем дошла в игре туда, куда мы еще не добирались. Гаечка и Алиса сидели на матах, играли с Яном в дурака. Борис дулся на всех, а парни расположились вокруг Инны и заглядывали ей в рот. Даже Рам забыл о своей любви к Алисе. Мелким же, Борису с Яном, было этого не понять.
Лихолетова сидела рядом с Кабановым и то плечом его коснется, то грудью, то захохочет, как базарная бабка. Та самая страшная толстая подружка. Сама по себе она была так себе, колхозновата, но на фоне подруги и вовсе превращалась в дурнушку. Но ей казалось, что с Инной и ей перепадает немного мужского внимания.
Увидев меня, Борис вскочил и проворчал:
— Мы все сыграли по пятнадцать минут, а она уже час рубится!
Гаечка посмотрела на меня с надеждой, но ничего не сказала. Я подошел к дивану.
— Привет, народ!
Отвлекшись, Инна напорола Марио на черепаху, убив его, вскрикнула и заискивающе улыбнулась.
— Можно мне еще разок? Ну пожалуйста!
Вот как у нее так получается, что манипулирует — она, а виноватым себя чувствую я?
— У нас уговор: очередь, и каждому отведено по пятнадцать минут. Я тоже хочу поиграть. И Тимофей. Ему вообще завтра уезжать, а приставки у него нет.
— Ну пожалуйста! Илья? — Она перевела томный взгляд на Илью, взяла его за руку.
Я замер. Илья тоже, наши взгляды встретились.
— Ты играла дольше всех, — нашел в себе силы Илья. — Сейчас только начало восьмого, успеешь на второй круг… Я тебе свою очередь уступлю.
— И я! — вызвался Памфилов.
Я не сдержал издевки:
— А как же любовь к сам знаешь кому?
