Непобедимый (СИ) - Тыналин Алим
Глава 6
Дома
Раздевалка находилась рядом с залом, всего через две двери. Мы вышли из зала последними. Когда за мной щелкнул замок, я оглянулся и потер ноющую шею.
Под конец занятия у меня неплохо так скрутило хребет. Видимо, переход из одного тела в другой не так уж и безболезненный, как кажется. Это не так просто взять душу из одного умирающего тела и запихать в другое, видимо, при этом нарушаются определенные законы мироздания, о которых я еще не знаю. И больная шея — это еще самая малая расплата за это.
Раздевалка еще довольно новенькая, шкафы деревянные с узкими дверцами, на каждой номерок, нарисован красной краской прямо на дереве. А еще маленькие круглые ручки из коричневой пластмассы.
Шкафчики установлены вкруговую по всему периметру раздевалки, в два уровня, снизу и сверху. В центре длинные скамейки. Тут переодевались все, в том числе и вольники, и самбисты.
Мы вошли внутрь последними, когда остальные уже начали переодеваться. Самбовки и шорты учеников промокли от пота, в раздевалке прохладно и даже чуток сыро, так что от разгоряченных ребят повалил легкий пар.
Я встал на пороге, пытаясь сообразить, где я оставил вещи. Это еще хорошо, что тут имеется отдельная раздевалка, помнится, мой пожилой тренер по самбо из прошлой жизни, тоже выходец из СССР, рассказывал, что они частенько переодевались в самом спортзале. Он нас, помнится, частенько критиковал за изнеженность, за то, что мы не можем нормально тренироваться без раздевалки, душа, кондиционера и пластиковых бутылочек для воды.
— Мы в свое время дневали и ночевали в спортзале, там же переодевались и складывали одежду, — рассказывал он. — Летом адская жара, так что пот течет ручьями, а ковер нагретый, как сковородка на печи. Зимой лютый холод, аж зубы сводит, маты замерзли, чуть ли не коркой льда покрытые. Воду просто из-под крана пили. А у вас тут сейчас все условия, а вы еще жалуетесь, если кулер сломался.
Да, было время. Как раз такое, куда я сейчас угодил. И тут действительно все так, почти как описывал наш старикан. Хотя, раздевалка имеется, вот только воду в пластиковых бутылочках никто не носит.
Наоборот, сейчас почти все ученики ходили в уборную в комнатушке рядом, окунали там головы под кран в раковине и освежались таким незамысловатым способом. Там же и пили воду, что для меня, пришельца из двадцать первого века, казалось невероятно диким.
Как раз, когда я стоял на пороге, мимо меня прошли борцы вольники с мокрыми волосами, лицами и руками, отчаянно фыркающие, как стадо буйволов, возвращающееся в водопоя на реке Ганг. Они поглядывали на меня с вызовом, как всегда бывает между представителями разных спортивных направлений и просто между молодыми мужчинами, но мне сейчас не до этого. Я скользнул внутрь раздевалки, догнал Борю и пихнул его в бок.
— Где мой шкафчик? К меня что-то вообще из головы вылетело.
Боря указал подбородком на номер двадцать, рядом со своим девятнадцатым. Руки у него уже заняты, он снял с себя куртку и складывал рукава.
— Ну ты даешь, старик. Крепко я тебя приложил, все-таки. Вот он, твой шкафчик, конечно же.
Ага, это уже кое-что. Никаких замков, шкафчики даже не запирались. Неужели тут ничего не крадут? Я открыл и уставился на вещи. Потом принялся стаскивать с себя влажную самбовку, прилипающую к телу, как репейник.
— Слушай, а как ты это провернул, а? — спросил Боря, когда достал клетчатую рубашку и коричневые штаны. — Ты же в первый раз сюда пришел? Когда успел так хорошо натренироваться? Даже я не смогу так легко завалить Звеньева и Пряхина. Почему мне не сказал? Что за секреты от друзей? Не по-нашенски это, знаешь ли.
Я не успел ответить. Сзади кто-то приблизился, здоровенный и массивный. Я повернулся, уже понимая, кто явился по мою душу.
Передо мной стоял Звеньев, он сразу схватил меня обеими лапищами за шею и зарычал:
— Ты кто такой, вообще? Откуда появился, где раньше тренировался? Может, ты приперся из другой секции, тогда чего сразу не сказал, что ты опытный? Чего устроил тут комедию? Или тебе тут сейчас устроить трагедию за это?
Я смотрел ему в глаза и улыбался. Надо же, как парень вскипятился, просто оттого, что пару раз полетел на маты. Правда, надо учитывать, что сейчас другое время, когда люди более чувствительны к разного рода неловким ситуациям, у них нет психологов и коучей, чтобы устранить душевные травмы и заставить относиться к позору более лояльно.
А, судя по всему, Звеньев считал, что я унизил его перед всеми. И сейчас хотел хорошенько наказать меня за это.
Интересно, если я заеду ему коленом в пах, это будет считаться запрещенным приемом? Наверное, тоже нельзя, получается, придется драться с этой тушей по правилам самбо. Очень затруднительно, учитывая мою больную шею, но придется.
— Нет, я просто-напросто обычный парень, который сам изучал самбо по книжкам, — я решил продолжать гнуть ту же линию. А что еще я мог придумать, кроме имиджа гениального самоучки? — Оказывается, даже так можно учиться, как и все другие спортсмены. Недаром Владимир Ильич говорил, что надо учиться, учиться и еще раз учиться.
Я думал, что Звеньев сейчас впечатает меня в шкафчик и устроит тут дикую бойню. Остальные парни прекратили переодеваться и смотрели на нас. Боря нервно задышал и придвинулся ближе, готовый в любой момент прийти на помощь.
Но Звеньев улыбнулся и похлопал меня по плечу. Вот проклятье, больно, однако.
— А ты, вообще-то, неплохой самбист. Если ты и вправду самоучка, то ты чертов феномен. Если будешь продолжать такими темпами, то скоро я тебя увижу на пьедестале почета, с кусочком золотого металла на груди.
Он снова похлопал меня по плечу, поправил воротник куртки и отошел, улыбаясь, довольный, как слон. Я поглядел на Борю, а тот вытер пот со лба. Думал, что сейчас тут начнется рубилово.
Больше нас никто не трогал, поэтому мы быстро переоделись и вышли из стадиона. Время уже послеобеденное, сегодня мы пришли пораньше, не в семь часов, а в три, потому что у меня учеба до обеда. Соответственно, сейчас пять часов после полудни.
Я шел по улице и во все глаза рассматривал окружающую действительность. Вот это да. Не каждый день проваливаешься в прошлое.
Как будто попал в фильм. Машины на улицах советские, в основном, «Жигули» и «Москвичи», иногда попадались «Волги». То и дело с ревом проезжали грузовики «ЗИЛ-130», желтые пассажирские автобусы «ЛиАЗ».
Никакой светящейся рекламы на стенах домов, никаких LED-дисплеев, никаких билбордов, никаких электросамокатов. Только пару раз попались велосипедисты, хотя на улице еще холодно и прохожие одеты в куртки и плащи.
Да, одежда тоже старомодная, это сразу бросается в глаза. У многих брюки клеш, плащи с длинными карманами, драповое пальто, у парней длинные волосы и бакенбарды. Впрочем, не у всех, а только у некоторых, многие мужчины ходили с обычными классическими прическами.
Боря двинулся на остановку, а я смутно припомнил, что мы пришли с этой стороны. Куда мне надо ехать? Ах да, я же живу на Люблинской улице в Текстильщиках. Отец там получил квартиру одиннадцать лет назад.
Боря живет в районе Самаровой горы в Печатниках. Это здесь недалеко, для работников завода там строят целый новый микрорайон из многоэтажек, а ему выделили место в общаге. Я сам учусь на геофаке, пока что просто подрабатываю, где придется, чтобы увеличить стипендию в сорок пять рублей.
Можно пройтись и пешком, тут всего несколько остановок, и в диковинку смотреть по сторонам, но Боря заупрямился. Он устал после тренировки и хотел поскорее приехать домой, поужинать и поспать.
Поэтому мы запрыгнули в подъехавший автобус и устроились на задней площадке.
— А где ты взял книги? — спросил Боря, которому все не давал покоя мой успешный дебют в спортзале. — Дай мне тоже почитать, я с удовольствием полистаю. Я тоже искал в магазинах, но ничего не нашел.
Вот незадача. Откуда я знаю, какие тут есть книги по самбо, да и существуют ли они вообще в природе?
