Спасите наши души - Игорь Черемис
Мои мысли снова вильнули – на этот раз в сторону тех иноагентов, судьбу которых я собирался определять в самом ближайшем будущем.
На самом деле я не был абсолютно уверен, что советские диссиденты работают по заданию западных спецслужб. Во всех мемуарах бывших чекистов работа ведомства, в котором служил Виктор Орехов, выставлялась похожей на анекдот. Ведь Пятое управление КГБ СССР никогда не было многочисленным – во всех союзных, республиканских, областных и городских управлениях служило дай Бог тысячи три сотрудников, от девочек из машбюро до седовласых генералов с большим количеством звезд на погонах. Правда, и диссидентов – даже вместе с националистами всех мастей – считали не легионами; их было-то тысяч десять по самым смелым прикидкам. Вот эти некрупные армии времен Тридцатилетней войны и бегали по СССР друг за другом, играя в полицейских и воров – одни вели подрывную пропаганду среди себя же, а другие их за это сажали или выдавливали из страны.
Самое обидное, что сорок лет спустя мы в аналогичном подразделении занимались примерно тем же – небольшой кучкой гонялись за такой же кучкой диссидентов нового времени, а те азартно от нас скрывались.
Я чуть поморщился. Мне не понравились эти мысли – они делали мою жизнь и жизнь моих товарищей бессмысленной, а наши жертвы – бесполезными. Но факт оставался фактом: до конца искоренить подрывные элементы не удалось ни «Пятке», ни нам. И это было очень и очень обидно.
***
– Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.
Искаженный плохими громкоговорителями женский голос пробормотал знакомую речевку, и я вынужден был бросить свои мысли на самом интересном месте. До станции «Речной вокзал» доезжали многие – не только жители окрестных микрорайонов, пока ещё застроенных сталинскими и хрущевскими пятиэтажками или брежневскими девятиэтажками, но и обитатели Химок, Зеленограда и Долгопрудного – больших пригородов большой Москвы, в которые было очень сложно попасть и в далеком будущем. Я пропустил почти всю толпу, поднялся по эскалатору и оказался в новом для себя городе.
Район Лубянки почти не изменился за прошедшие годы – сейчас он выглядел лишь самую малость поскромнее, чем в мои времена. Тот же «Госужас», те же «Детский мир» и Политехнический музей, те же Большой и Малый театры, непременный ЦУМ и расположенная на другой стороне проспекта гостиница «Метрополь». Правда, сейчас ещё стоял на своем месте памятник задумчивому Дзержинскому, улицы назывались иначе, но я всё равно не терял ориентации в пространстве.
На «Речном» всё было иначе. Правда, я в этом районе бывал от силы раз пять, причем пару раз – добираясь до «Шереметьево», то есть бегом и не глядя по сторонам. Сейчас у меня было время, так что я остановился ненадолго. Позади был парк, на другой стороне улицы – выделяющиеся желтым кирпичом свежепостроенные башни Вулыха для каких-то не слишком крупных чиновников, в ближайшей к дороге в стилобате расположен большой универсам, который так и называется – «Универсам». И всю немалую площадь между двумя выходами занимали самые разнообразные и разноцветные автобусы – местные, московские, и междугородние. В основном, конечно, это были «ЛиАЗ-677», тоже относительно новые, их начали выпускать года четыре назад, но встречалась и продукция других автобусных заводов СССР.
До дома, в котором жил Орехов, идти было с километр; из его памяти я «вспомнил», что он всегда ходил пешком – что, впрочем, было даже логично. Виктор был молод, занимался спортом и поддерживал себя в хорошей форме, так что этот километр он буквально пробегал минут за десять – если учитывать время, потраченное на ожидание зеленого сигнала светофоров. Я не стал ломать традицию и тоже двинулся направо – вдоль парка, по тротуару. Правда, здесь снег убирали гораздо хуже, чем в центре, так что бежать я не стал – просто шел, стараясь не поскользнуться на всё ещё чужих ногах.
По дороге я рассматривал людей, и это было даже интереснее, чем глядеть на смутно знакомые здания. С модой сотрудников КГБ я уже ознакомился – одинаковые серые костюмы с большими отворотами и широкими гастуками-лопатами вырвиглазных расцветок; у меня, например, галстук был с черными, желтыми и белыми полосками, что, наверное, должно было напоминать знающему человеку про времена Российской империи. Ну и непременная дубленка, купленная при посредничестве ушлого коллеги Анатолия, у которого был родственник – директор комиссионного магазина на Калужской. В принципе, «мой» Виктор и сам мог организовать себе такого «родственника», но так было принято, и он не стал выделяться; услугами Анатолия не брезговал пользоваться и Денисов – но там всё было по высшему разряду. Впрочем, и мне было грех жаловаться – зимние ботинки из Югославии и пыжиковая шапка попали ко мне по тому же каналу.
Из воспоминаний Виктора я знал, что раз в неделю мне предстояло относить в расположенную на Смольной химчистку пару костюмов и рубашки – там их приводили в порядок гораздо лучше, чем это мог сделать холостяк с ненормированным рабочим графиком. Стиральная машина в квартире у Орехова присутствовала – обычная «Вятка», купленная опять же благодаря хорошим знакомствам в соответствующей среде; правда, пользовался Виктор ею изредка – не привык к подобной роскоши. К тому же она стояла в углу коридора, и для работы её нужно было затащить в ванную комнату, перегородив доступ к умывальнику. Впрочем, по нынешним меркам и это считалось роскошью – соаетские люди стояли в очередях за подобным новинками технического прогресса годами.
Большинство обычных прохожих мало выделялось из толпы – черные пальто, ушанки из кролика с подвязанными ушами или пуховые платки; правда, у женщин расцветки верхней одежды были поразнообразнее, некоторые щеголяли модными меховыми воротниками и большими вязаными сферами. Попадались и модники с модницами – первые подметали снег невообразимыми клешами
