Хроники Перепутья - Алиса Аве
Лес бушевал, деревья стонали, жаловались на порывы ветра. Вой снова набирал высоту.
– Это ветер, – Егор продолжал строить из себя умного.
– Никакой не ветер, – прошептала Маша, – ему больно.
– Бона? – тоненько переспросил Платон.
– Да! И одиноко, – Маша не понимала, почему шепчет. – Оно плачет, жалуется. Я думаю, что дождь – его слёзы. Наверное, у него что-то болит.
– Или у него что-то украли, – тоже шепнул Егор. – Что у тебя в кармане? – спросил он громче.
Маша встрепенулась. Она не сказала ему о находке на холмах. И не ожидала, что он догадается.
– Так, камушек подобрала.
– На холме? – предположил Егор.
– Да, – с вызовом ответила Маша, – там столько камней валялось, один ко мне попросился. Теперь у меня есть друг!
Последней фразой Маша указала мальчишке, что как раз он ей не друг.
– Камень говорил с тобой? – не поверил Егор.
«Ага, не всё ты знаешь!» – обрадовалась Маша и вытащила камень из кармана.
– Говори, – приказала она.
Камень не отреагировал.
– Ну, давай, говори!
Камень хранил молчание. Егор и Платон наблюдали, как Маша перекидывает камень с ладони на ладонь, трясёт и повторяет: «Скажи что-нибудь, пожалуйста».
– Он сказал: «Возьми меня», я не вру, – с досадой проговорила Маша.
– Да ладно, я верю, – хитро улыбаясь, успокоил её Егор. Выглядел он один в один как противный Косицин, только у Косицина волосы светлые и нос курносый. – Хорошо иметь молчаливого друга, никогда не надоест!
– Ах ты. – Маша замахнулась камнем. В шутку, конечно.
Что-то расслабилось внутри, как будто сильная рука сжимала душу, если душа сидит между рёбрами и желудком, и отпустила. Маша рассмеялась, Егор с готовностью поддержал её смех. Платон тоже смеялся и икал.
– Есть хочу, – произнёс он.
Глазам Платона возвращался цвет, медовый, светло-карий.
Маша тоже хотела есть. В сновидении, навеянном Сонными холмами, еда вкусно пахла и жевалась как настоящая, но теперь в животе урчало.
– В любом лесу полным-полно ягод, – сказала она, – найдём съедобные. Что тут есть?
Разглядеть что-то съедобное мешала пелена дождя. Но Перепутье и тут решило им помочь. Из-под земли прямо у ног детей повыскакивали грибы с шапочками разных форм и размеров. Закучерявились небольшие кустики ежевики и малины. Лес угощал детей.
– Ягодки, – Платон сорвал малину, но Маша остановила его.
– А это не обман? – Она растерянно посмотрела на Егора.
Егор подошёл к кусту малины, принюхался, кончик его носа смешно зашевелился.
– Можно есть. – Он оторвал ягодку и засунул в рот. – Можно! – подтвердило его довольное лицо.
Маша с Платоном накинулись на ягоды.
– Грибы трогать не будем, – сказала Маша малышу.
Платон измазался ягодным соком и выглядел куда ярче, чем прежде.
Егор не сорвал больше ни одной ягодки, стоял и прислушивался. Маше почудилось, что уши мальчика стали длиннее.
– Не стоит задерживаться, – сказал Егор. – В лесу много разных существ, не все они рады нашему вторжению.
Лес ответил на упоминание о нём. Дикий вой, замолкший, когда дети обрадовались ягодам, затянул низкую ноту, набрал силу и высоту и летел между деревьями, громкий и почти осязаемый.
– Кто же так воет? – поёжилась Маша.
Платон опять икал.
– Пить, – канючил он.
Маша уставилась на Егора.
– Наверное, мы найдём ручей, когда дождь закончится, – пообещал он малышу. – Дождевую воду точно пить не станем.
– Спасибо тебе, – сказала Маша. Искренне, как следовало сказать ещё на холмах. – Не знаю, что бы мы без тебя делали.
Мальчик потёр переносицу. Он выглядел опечаленным. Маша немного подумала и вытащила из рюкзака телефон. Егор оживился:
– Что за штуковина?
– Это телефон. Смартфон. У тебя такого нет? Да ты что?! – Машины пальцы забегали по экрану. Платон встал на цыпочки, Егор заглядывал через Машино плечо. – Тут столько полезного! Вот блокнот, даже ручки не надо. Вот калькулятор. Им в школе не разрешают пользоваться, но я иногда проверяю, правильно ли домашку по математике сделала. Иногда! – заверила Маша. – А вот тут интернет, в котором всё-всё можно найти. – Маша частила и нажимала на иконки, показывая Егору, насколько полезна её удивительная штуковина. – Ух ты, интернет ловит! Есть связь!
– Он связан с тобой? – не понял Егор. – Телефон – твой друг?
– Он помогает, развлекает, когда скучно. Можно фотками в соцсетях делиться, а подписчики тебе сердечки ставят.
– Сердечки?
– Ну, это значит, им нравится то, чем ты делишься, – объяснила Маша. – Давай мы тоже сфоткаемся. Селфи сделаем. Я попробую им поделиться.
– С кем поделиться? – не понял Егор. – Зачем им наша фотография?
Маша не слушала его, настраивала камеру.
– Сюда смотри, на экран.
Вспышка озарила убежище под ёлкой.
– Получилось! – Маша ткнула экран Егору под нос и, не дав нормально рассмотреть, начала пролистывать снимки: смазанную границу, селфи с одноклассницами, фото домашнего задания на школьной доске. – Фотографии хранятся здесь. На этих я применила маски. Видишь, можно звёздочки вместо глаз, можно как будто ты супергерой. А это, – палец замер над кроличьими ушами, – мой кролик. Ну, которого я вместо Кости… – Маша листнула снова.
За кроликом шла фотка брата. Мама сфотографировала их вместе с Машей на диване. Маша сидела в школьной форме, Костя лежал на пелёнке с самолётиками и в забавных ползунках. Маша заблокировала экран, фото погасло.
– Я здесь из-за Кости. Я его ведьме отдала.
– Почему? – спросил мальчик.
«Потому что хотела зверушку», – собиралась ответить Маша. Вышло другое:
– Потому что я его не любила.
Дождь словно пробрался в Машины грудь, глаза и нос. Егор уставился на свои ноги в поношенных коричневых башмаках без шнурков.
– Он был твоим братом, – сказал он после долгой паузы, которая вошла в Машу вместе с дождём и улеглась там холодной лужей. – Как же так?
– Я думала, мама только его любит. А меня больше нет. Он маленький, хорошенький, а я уже школьница, я неинтересная.
– А с мамой ты говорила?
– Говорила. – Маша шмыгнула носом.
– И что сказала мама?
Егор не обвинял и не удивлялся.
– Сказала, что нас обоих любит.
– Ты думаешь, она соврала?
Они говорили еле слышно.
– Ты что?! Это же мама, она мне не врёт.
– Тогда почему ты по-прежнему считала, что мама больше любит Костю?
Маша пожала плечами. Нос расшмыгался не на шутку.
– Я думаю, ты любишь брата, – сказал Егор, немного помолчав.
Когда он думал, он слегка отворачивался от Маши.
– Я же его отдала. А за что, хочешь скажу? – Маша собралась с духом и выпалила: – За кролика.
Егор постучал пальцем по погасшему телефону, экран показал картинку с розовым котёнком, на лбу котёнка рос золотой рог.
– Ты пришла его вернуть. Не любила бы, не пошла. Я помогу тебе его найти. – Он отодвинул телефон от себя, Машина рука безвольно повисла. – Не кролика, твоего брата.
– Хорошо, что ты нас нашёл. – Маша разблокировала телефон, взглянула на фотографию брата. – У моего кролика глаза голубые, как у тебя. А у Кости – карие. Ты знаешь, где живёт ведьма? – задала она главный вопрос.
– Все на Перепутье знают, – тихо ответил Егор.
– Отведёшь?
– Знаешь, я сперва хотел тебя к реке отвести. Есть обходные пути. Лодочника можно уговорить, он знает, что тебе здесь не место. – Егор указал подбородком в неопределённом направлении. – Он бы отвёз тебя обратно. Я уверен.
– Мне без Кости никак. – Маша схватила Егора за запястье, мальчик дрожал. Волновался, наверное. – И Платона я обещала доставить, его Хранитель ждёт.
Егор осторожно освободил руку.
– Я уже понял. Я отведу вас обоих.
Маша открыла было рот поблагодарить его, но тут же закрыла ладонью и увеличившимися от страха глазами показала Егору: «Обернись». Егор обернулся. За завесой дождя горели десятки жёлтых глаз с узкими поперечными зрачками. Лица и тела у обладателей глаз отсутствовали.
– Это те, кто выл? – прошептала Маша через ладонь, другой рукой она задвинула Платона за спину.
Глаза разом рванулись к детям. Они тянули за собой дымный след, который дождевые капли прошивали насквозь, рычали, лязгали зубами, хотя пасти не было видно. Маша визжала в многоглазом жёлтом урагане. Платон плакал. Егор размахивал руками, отгоняя тварей из дыма. Он схватил Машин локоть и выдернул её из вихря. Твари бросились на него, забыв про девочку и Платона, которого Маша продолжала крепко держать.
– Не надо, – закричала Маша и принялась искать палку или ветку, чтобы отогнать желтоглазых от Егора, но Платон вырвал ладошку из её рук и побежал в лес.
– Стой! – Маша заметалась, не зная, бежать за Платоном или помогать Егору. – Стой, Платоша!
– За ним, – расслышала она сквозь лязг челюстей. – Найду…
И побежала за малышом.
Платон мелькал между деревьями. Маша была уверена, что догонит трёхлетнего мальчика, он не мог убежать далеко на маленьких ножках. Но Платон исчез из вида. Растворился в густоте леса. Маша ускорилась, бегала среди деревьев, звала. Платон не откликался. Маша побежала обратно, к Егору, но вскоре поняла, что заблудилась.
Она осталась одна. Отовсюду
