Долгая жизнь герцогини - Наталья Кошка

А леди Элизабет с интересом открыла первую страницу блокнота.

«Пора разобраться в твоей жизни, Лиза!», — подумала она, разглядывая рисунок.

Это оказался автопортрет, судя по изображению. Как и последующие за ним несколько рисунков. Елизавета себя очень любила, над внешностью своей тряслась и считалась первой красавицей в школе. А потому, любила себя рисовать.

Потом, была смешная собака в очках

А за ней — несколько портретов с подписями.

Под этим рисунком стояло одно слово — "Дейнерис"

Элизабет не знала кто это, и сделала себе мысленную зарубку разузнать, кто эта девушка на рисунке.

Рядом с симпатичным юношей она обнаружила приписку: "Стас, мой красавчик ". Действительно, парень с рисунка казался очень привлекательным, и теперь кое-что встало на свои места. Местная красавица Елизавета выбрала себе в пару соответствующего мальчика. Наверное, они эффектно смотрелись рядом.

На следующей страничке Элизабет обнаружила портрет Кати, под которым нашлись пометки, сделанные Лизиной рукой.

"Катька в детстве!", а под вторым рисунком — "Катька похорошела, почти семнадцать"

"Катька! Ну что за обращение?? Еще и оставила блокнот у подруги. А значит, девушка всё видела и даже не показывает виду, что обиделась. Либо же так привыкла к подобному отношению, что уже и не замечает". Леди Крамельтон искренне возмущалась поведением Лизы, и считала его неприемлемым.

Под следующим портретом стояла отметка. "15.09.2020 г. Костик".

"Парня с таким именем, упоминала Катя, когда передавала привет от школьных друзей. Стоит, запомнить этого юношу получше", — отмечала про себя Элизабет.

"А вот и еще один школьный товарищ. Написано: "Пашка-дурашка". Ни к одному человеку не может обращаться нормально!" — Элизабет с осуждением покачала головой. "Что за нравы, у нынешней молодежи??"

Рядом со следующим портретом было приписано больше, чем под остальными.

"Настя любит Костю, а Костя любит меня. А мне он нафиг не нужен! Ха-ха, ирония жизни!" И еще куча разбитых сердец нарисовано, в луже крови.

"Ну, Елизавета!!" — Элизабет ужасно захотелось отшлепать эту маленькую избалованную девчонку, мозг которой представлялся леди размером с грецкий орех.

Листая дальше, Элизабет нашла еще несколько портретов с короткими подписями.

"Родители" — значилось под одним из них.

"Скала" — под следующим портретом.

И на этом рисунки заканчивались, а шли разнообразные пометки. С датами и без. Некоторые из них описывали момент из жизни Лизы, а остальные — оказались просто красивыми цитатами. Причем большинство заметок говорило о верности, любви, достоинстве. Но, судя по всему, Лиза любила коллекционировать чужие постулаты и мысли, не особо стараясь им следовать.

Глава 6

Элизабет просмотрела все записи и не нашла ни одной мало-мальски информативной и интересной. Обычные заметки из девичьего дневника.

Леди попыталась представить себя на месте Лизы, и изобразить на пустой страничке своего лечащего врача, но ничего не вышло. К сожалению, умение девушки рисовать, не передалось новой хозяйке тела. Элизабет убрала блокнот, не зная, чем еще занять себя.

Леди Крамельтон постоянно хотелось есть, наверное, сказывалось длительное отсутствие полноценного питания и то, что организм пошел на поправку, требуя своего. Элизабет съела один сырок, зажмурившись от удовольствия.

«Какая вкусная штучка! Но такая маленькая!» — простонала про себя. И не удержавшись, съела и второй сырок.

«Надеюсь, живот не разболится от этого!» Пока она лакомилась творожным десертом, к ней пожаловали очередные посетители, вот только назвать их приятными, язык не поворачивался.

Дверь резко распахнулась, будто открыли ее с ноги, и в палату к Элизабет зашли двое. Взрослый мужчина и молодой парень. Старший посетитель брезгливо поморщился, вдыхая больничные запахи, а младший бесцеремонно прошел вглубь, устраиваясь в кресле.

— Здравствуй, Елизавета, — нарочито церемонно поздоровался мужчина.

— Здравствуйте, — проговорила Элизабет, внутренним чутьем угадывая, что эти посетители ничего доброго ей не скажут.

— Мы друг другу не представлены, но ты уже знакома с моим оболтусом-сыном. — Кивнул он на юношу. — Можешь обращаться ко мне Эдуард Анатольевич.

Леди кивнула, лихорадочно соображая — где уже слышала это имя. А мужчина, тем временем, продолжал разглагольствовать.

— Я понимаю что пришлось тебе пережить, Елизавета, и очень сочувствую. Но ты должна понимать, что в сложившейся ситуации нет виновных. Вы оба нарушили родительские запреты, рассекая на мотоцикле без прав.

«Это что? Он меня сейчас пытается обвинить в аварии??»

— А потому, я хотел предложить тебе выступить перед журналистами с заявлением, где ты подтвердишь, что это всё — случайность чистой воды, и попросишь у общественности прощения.

На этих словах, у леди Элизабет отпала челюсть от наглости посетителя.

— Максим уже выступил с подобным заявлением, вот только извинения не принес, — отец недовольно глянул на сына, который только хмыкнул на слова папаши и виноватым не выглядел. — Надеюсь на твою сознательность, Лиза! — закончил он свою речь, смахивая невидимые пылинки с рукава модного пиджака.

Элизабет вздохнула, собираясь с силами и стараясь взять себя в руки, чтобы не нагрубить этому напыщенному индюку.

— Никаких заявлений не будет, — холодно произнесла она, поднимая глаза на мэра и отмечая, как меняется его лицо.

— Отчего же? — вкрадчиво поинтересовался он, растеряв сразу весь свой лоск и выдавая свои истинные чувства. Сквозь прищуренные глаза и сжатые в недовольстве губы, проскальзывала еле сдерживаемая ярость.

Леди Крамельтон усмехнулась, вспоминая, что она все еще Леди, и старше этого неприятного типа лет на тридцать, если не больше. А потому, тон, с которым она его стала отчитывать, соответствовал истинному возрасту женщины.

— Насколько мне известно, пока я находилась в бессознательном состоянии,