По семейным обстоятельствам - Марианна Красовская
— Вставь мне серьгу в ухо, — просит Валенуэль свою теперь уже жену, садится снова на стул и убирает волосы.
Ната послушно вставляет гвоздик в дырочку. Сердце у нее пускается вскачь. Все это настолько глупо, настолько не с ней, что осязание прохладного упругого уха под пальцами вызывает волну странного жара. Ната понимает, что краснеет, что такое невинное прикосновение вызывает далеко не невинные мысли: а что, если он захочет?..
Она отдергивает пальцы и смятенно смотрит на альва. Тот же устало прикрывает глаза и командует — будто он имеет на это право:
— Мальчика отнесите в постель, пусть спит.
И правда, Стасик уже сопел, лежа лицом на столе.
— Наталья, утром мы уезжаем, собери свои вещи, — равнодушно сказал альв, холодно оглядев присутствующих.
Финоген, доселе молча наблюдавший за происходящим, попытался было возразить, но тут же увял под надменным взглядом альва.
— Куда! — неожиданно рявкнул альв, когда Стаса потащили через кухню в Наткину каморку. — Наверх несите, в мой номер. Теперь это мой сын, будет ночевать со мной. А ты за ним присмотришь, да, сынок? — Валенуэль перевел суровый взгляд на Владьку и тот истово закивал головой.
— Иди ужинай, — неожиданно мягко сказал альв Натке. — Ты, наверное, за весь день не присела.
Натка помотала головой, потом кивнула — горло словно сжало тисками. Она совершенно не представляла, что сказать. Возможно, этот эльф псих, возможно — этот глупый поступок еще отольется ей горькими слезами, но, положа руку на сердце, спать с эльфом ей было бы гораздо приятнее, чем с усатым. К тому же Валенуэль действительно ее спас.
Она поднялась вместе с Владькой в большой светлый номер, радуясь, что альв выбрал самые дорогие комнаты. Здесь, кроме кровати, были еще два кресла, в одно из которых сгрузили Стаса.
Сама Натка опустилась в другое кресло и тут же поняла, что это было крайне опрометчивое решение. Ноги и руки немедленно налились чугунной тяжестью, а глаза закрылись сами собой.
— Владь, вещи наши собери, — сонно приказала она сыну. — Я нашла вам нового папку, завтра уедем с ним.
— Мам, ты нормальная вообще? — заорал подросток. — Куда ты собралась с неизвестным мужиком? Я никуда не поеду!
— Ты, как я поняла, еще несовершеннолетний, — устало ответила Натка, не открывая глаз. — Поедешь, как миленький. Или ты думаешь, что нам солдаты это вот все спустят? Ага, щаз, мстить будут. Или ты не понял, каким образом усатый предложил мне расплатиться за Стаськину свободу?
— А ты с этим ушастым будешь другим местом расплачиваться, да?
— Если он на мальчика согласится, то я тобой расплачусь, паразит, — свирепо рыкнула женщина. — И вообще, как с матерью разговариваешь, щенок?
— Как хочу, так и разговариваю, — огрызнулся Владька. — Я мужчина, не указывай мне, что думать и что делать! Ай!
Владька взвизгнул дурным голосом. Натка приоткрыла один глаз: альв держал зарвавшегося подростка за ухо.
— Еще раз услышу, что ты с матерью таким тоном разговариваешь — выпорю, — буднично сообщил альв. — Я теперь ее муж, право имею. Впрочем, ты, отрок, считаешь себя взрослым? Могу выдать тебе бумагу, что ты самостоятельный. Покажешь ее солдатам внизу, а?
— Не надо, — быстро сказал Владька. — Прости, мама, я переволновался. Я больше не буду. Я пойду собирать вещи.
Альв с красивым именем Валенуэль отпустил мальчишку и махнул рукой. Тот быстро сбежал.
— Ты чего не поела? — спросил альв Натку, присев рядом с ней. — Давай принесу?
— Не хочу, — вяло ответила она. — Сдохнуть хочу от всего этого.
— Ну нет, вдовцом мне рано становиться, — с улыбкой в голосе ответил альв. — Наталья, я тебя на кровать перенесу, поспи.
— Ната. Называй меня Ната.
— А я Валь. Можно Валик.
— Нет, Валик — глупо. Валь — гораздо красивее. Буду звать Валем.
7. Натка и собственный дом
Выезжали поутру, степенно, неторопливо, будто так и планировали. Нажравшиеся давеча солдаты еще спали. Финоген тоскливо вздыхал, утирал несуществующие слезы и порывался Натку облобызать и завыть «на кого ж ты меня покинула», но женщина сурово посмотрела на хозяина постоялого двора и спросила, куда же он смотрел, когда солдаты Стаську окучивали. Мужик как-то сразу сдулся, вспомнил о неотложном деле в кухне, да так и исчез там с концами. Зато Параська до самого отъезда прожигала Натку и ее семью взглядом, полным ненависти и безмерной скорби.
У альва очень кстати при себе оказался фургон, загруженный посудой.
— Ресторан, — коротко ответил он в ответ на изумленный Наткин взгляд и замолчал.
Стаська прикидывался умирающим лебедем, стонал и делал вид, что совершенно не помнит, что вчера произошло. Владька недобро косился на новоиспеченного отчима и что-то нашептывал брату. А Натка решила не обращать на сыновей внимания — все равно момент для разговора по душам был неподходящий — и просто села на облучок к альву, стало быть спиной к сыновьям.
Едва поместилась. Надо признать, рядом с утонченным альвом в длинном бархатном плаще с меховой опушкой и высокой шапкой-бояркой Натка в овечьем тулупе, валенках и шерстяном платке смотрелась уморительно. Как любая мать, она купила сыновьям приличные сапоги из козлиной кожи с меховыми стельками и неплохие, хоть и изрядно потертые дубленые куртки, а на себя махнула рукой — как, впрочем, и в прошлой жизни делала. Сказала, что ей и так сойдет, все равно женихов не предвидится, так что — не распугает. Действительно, не распугала. Как в воду глядела. Ей было неловко, она стеснялась своего вида, и красные озябшие руки прятала в рукава, но все равно сидела рядом с альвом на потеху честному народу. Впрочем, зимой светлеет поздно, никто их из Волковойни не увидел. И слава Всевышнему.
Натке было любопытно, что теперь Валенуэль собирается делать. Как она подозревала, Валенуэлю тоже.
— Ната, у меня к тебе предложение, — сказал, наконец, Валь, когда и деревня, и половина леса остались позади.
— Внемлю, — хмыкнула женщина.
— Я оставлю вас в Каменске до весны, а сам дальше — в Арахат. Там у меня знакомый есть, который обещал помочь с открытием своего дела. Все вопросы решу, и вернусь за вами. Не думай, не брошу. Просто
