Младший научный сотрудник (СИ) - Тамбовский Сергей

— Вот тут я на бумажку переписал, — и я вынул из кармана тетрадный листочек в клеточку, — 56-22-70. — Номера в нашем городе ещё из шести знаков в это время состояли.

— Простой номер, легко запоминается, — ответила Вика, — рядом с кольцом 60-го есть спортивный магазин, как его… Олимпиец, кажется.

— Точно, — подтвердил я, — его вывеску с остановки видно.

— И там большой отдел с электроникой, телефоны наверняка тоже имеются…

— Зайдём вместе, — предложил я, — поможешь выбрать.

— Легко, — согласилась она, и через полчаса мы уже были на пороге этого самого Олимпийца.

Был он каким-то необъятным, во весь первый этаж немаленькой панельной девятиэтажки. Справа тут продавалась спортивная и не очень спортивная одежда с обувью, рядом разный спортинвентарь, от клюшек и до мопедов, а если завернуть налево, то сначала шёл отдел с грампластинками, а уж за ним электронные устройства.

— Я пластинки посмотрю, — тут же сделала вираж Вика, — говорят, Валерий Леонтьев новую недавно выпустил. И у Пугачевой что-то должно выйти.

— Вика, — попытался вразумить её я, — ну что ты как маленькая, у нас же товары повышенного спроса отродясь в свободной продаже не лежали. Их доставать надо… так что не найдёшь ты тут ни Пугачёвой, ни Леонтьева, ни группу Бони М.

Она похлопала глазами, но от планов своих не отказалась и начала рассматривать, что там предлагала невзыскательным покупателям советская грампластиночная промышленность. А я плюнул и прошёл дальше по коридору… телевизоры-телевизоры, радиоприёмники-радиоприёмники, проигрыватели дисков, одиночные и в паре с радио, как уж их… радиолы. О, Эстония-006, я её когда-то в прошлой жизни купить хотел, но не сложилось, приобрёл тогда Вегу… кажется с номером 101. Но сейчас мне это не надо — добрёл до самого дальнего закоулка магазина, где на полочках громоздились пыльные и никому не нужные телефонные аппараты. Все с дисковым набором, конечно, до кнопочной эры лет пять ещё оставалось.

— Эхм, — разбудил я дремавшую за прилавком продавщицу, — а можно вон тот аппаратик посмотреть? — и я указал на красненький вариант ВЭФа.

— Пожалуйста, — пожала плечами она и достала его с полки, — 12-80, не сломай только.

Я покрутил этот ВЭФ в руках, понабирал номера — всё, кажется, на своих местах. Альтернативой ему были пермские аппараты ТА и почему-то чешские Теслы, и то, и это мне не понравилось, да и цвета там какие-то невразумительные были, сиреневый и жёлтый, а красненький ВЭФ в самый раз пришёлся.

— Беру, — сказал я, — выписывайте.

Продавщица со вздохом чиркнула мне что-то на бумажке и ткнула пальцем в сторону кассы — там, мол, оплатишь, тогда подходи. Оплатил и забрал, слава богу, что хотя бы в Олимпийце никаких очередей не наблюдалось, слишком специфичный и дорогой товар тут предлагали. А Вика тем временем так и торчала у прилавка с пластинками, как приклеенная.

— Я уже отстрелялся, — показал я её серую коробку с телефоном, — а ты как?

— Да вот, — задумчиво отвечала она, — хотела взять «Кружатся диски» Красных маков, да денег не хватает. 2-15 стоит, а у меня только полтора рубля.

— На тебе рубль, — сунул я ей в руки измятую светленькую купюру, — и ни в чём себе не отказывай.

Через пять минут мы уже шли по направлению к её дому, весело помахивая покупками. Настроение заметно улучшилось… недаром ведь великий Пелевин как-то заметил, что эффект от покупки дорогой вещи почти в точности равен выпитым ста граммам крепкого алкоголя.

— Ну вот мы и пришли, — сказала она у подъезда самой что ни на есть стандартной брежневской девятиэтажки, — на пятом этаже моя квартира.

— Мать дома? — спросил я.

— Должна быть, — ответила она.

— А отец?

— Отец у нас давно не живёт — разошлись они лет десять как, — пояснила она.

— Понятно, — сказал я, чтобы не молчать… история в общем обыденная и грустная.

Квартира оказалась обычной однушкой с окнами на широкий Южный проспект, пока я переобувался в тапочки, из кухни и мать подтянулась.

— Это вот Петя, — представила меня Вика, — мы с ним в одном институте работаем, и он имеет какой-то опыт по расследованию уголовных дел… согласился вот помочь нам.

— Петя, говоришь? — внимательно рассмотрела меня она, — это хорошо, что Петя. А я Антонина Петровна.

— Очень приятно, — пробормотал я, — может сразу к делу перейдём?

— Можно и к делу — проходи сюда и задавай свои вопросы… ты ведь с вопросов начнёшь?

— Абсолютно точно, Антонина Петровна, — подтвердил я, — когда это случилось-то?

— Вчера, — ответила она, — днём наверно. Я с работы пришла в четыре, а дверь нараспашку.

— Во сколько на работу ушли?

— Полвосьмого, Вика позже уходила…

— Да, я в восемь с копейками вышла, — подтвердила та.

— Замок сломан был или нет? — задал я следующий вопрос.

— Да вроде нет… — задумалась мать, — целый. Можешь сам посмотреть.

Я молча встал и прошёл к входной двери — была она, как и все двери в тогдашнем СССР, хлипкой и тонкой и открывалась внутрь. Плечом, короче говоря, легко вышибалась. Но замок (английский, одна видимость, а не замок) и верно, был целым и здоровым… на личинке никаких царапин не наблюдалось.

— Значит открыли его родным ключом, — сделал я такое глубокое замечание, — ключи в последнее время не теряли? Знакомым никаким не давали? Под ковриком не оставляли?

— Да у нас и коврика-то никакого нет, — задумалась Антонина, — а терять… нет, не было такого. А у тебя как, Вика?

— И я ничего не теряла, — добавила та, — а вот насчёт знакомых…

— Точно, — что-то вспомнила мать, — секретер мы купили в прошлом месяце, а его помогали затаскивать два брата-алкаша, они на третьем этаже живут. Вот я одному из них ключи и давала, когда мы туда-сюда по лестницам мотались.

— Как зовут братьев? Где работают? Сколько им лет? — продолжил я бомбить её вопросами.

— Кирилл и Толик их зовут, раньше работали на велозаводе, сейчас кажется нигде не работают. По 28 лет им, близнецы.

— Так, — я встал и прошёлся по комнате, — теперь о том, что взяли… шкатулка с деньгами здесь стояла? — я ткнул в стеклянный отсек секретера.

— Нет, в закрывающемся ящике, — и она показала где.

— В вещах швырялись? Что-нибудь раскидано было?

— Чисто всё было, — вмешалась Вика, — нигде они не швырялись.

— А они, эти Кирилл с Толиком, у вас вообще-то раньше бывали?

— Толик заходит раз в месяц, — сообщила Антонина, — денег одалживает, у них теперь постоянно с деньгами проблема.

— А приёмник этот… Океан который, он имел какие-то приметы? Ну там царапина или стекло треснутое.

— Нет вроде, — сказала мать, — только что купили же.

Но Вика её поправила: — Я на задней стороне свои инициалы нацарапала, В и Н, Виктория Николаева.

— Ясно-понятно, — завершил свои изыскания я, — да, милиции-то вы про них рассказывали, про братьев?

— А они не спрашивали, — ответила Антонина, — описали комнату и обратно в своё отделение уехали.

— Надо пообщаться с близнецами, — сказал я, сдвинув брови, — номер квартиры у них какой?

— 47-й, — сказала Вика, — мне с тобой сходить?

— Не надо, — поморщился я, — потом может подключишься, и ещё вот чего… — вспомнил я, — какой-нибудь куртки погрязнее у вас не найдётся? И чемоданчика, тоже старого.

Женщины предложили мне старый чёрный халат, я его надел, взял в руки древний фанерный чемоданчик и спустился на пару этажей к 47-й квартире.

— Чего надо? — раздался хриплый голос из-за двери.

— Из жилконторы, отопление проверяем перед сезоном, — выдал я домашнюю заготовку.

Дверь со скрипом открылась, на пороге стоял небритый и весь какой-то грязный товарищ в майке-алкоголичке и отвислых трениках.

— Ну проверяй, раз надо, — и он отступил в сторону, а я прошёл сразу в кухню, всю замусоренную и заваленную грязной посудой и объедками чего-то съедобного.

Приёмника тут видно не было, поэтому я с умным видом осмотрел батарею под окном и передвинулся в жилую комнату, она одна тут была.