Офицер-разведки (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Уже к часу дня мы прибыли в тылы дивизии, там отвели в штаб, где меня быстро оформили, обычным рядовым бойцом в Двести Шестой стрелковый полк. В первый батальон первой роты. Пока оформляли, даже покормили с кухни, там осталось каши, поесть. Я так понял меня за новобранца приняли. Да всё новое, даже карабин в светлом лаке. Не захватан руками. Есть выписка суда, но смысл мне её предъявлять? Солдатская книжица есть, а её должны обычно выдавать в части, после поступления сюда, но мне раньше выдали, не всё так просто с этим, и есть направление в эту дивизию. Вот книжицу и направление дал. Показывать, что я штрафник, точно не стоит. Вот так получив документы, комсомольского билета у меня больше не было, отозвали комсомольцы, после второго трибунала, я отдал, плюнув на это, жил без них и дальше проживу. Это всего лишь статус. В полк офицер направился, он меня с собой и прихватил, там в штабе внесли в списки, а потом познакомили с ротным. Меня направили во второй взвод третьего отделения, там было всего пять бойцов, я стал шестым, командиром ефрейтор Галушко, из хохлов. Боевой, орден «Красной Звезды» имеет и две медали «За Отвагу». Те два дня как тут встали, успели нарыть окопов и вот землянку закончили. Меня как новичка просвещали, и это кстати нужно. Я воевал в боях за Сталинград в передовых порядках, но там своя специфика с городскими боями. Я не окопник, небольшой опыт в Крыму тут не поможет. Да и сообщать что я снайпер не собирался. Мы стояли перед речкой Буг, песчаный берег, с той стороны низина и уже немцы. Тут передовая насыщалась войсками, готовилась десантная операция, перебираться на ту сторону. Так что я впитывал бесценный опыт бойцов, многие были с наградами, и с нашивками за ранения. Некоторые не с одними. Сообщать о своём опыте и вообще кто я, не собирался. Оно мне надо? Планы тихо и спокойно дожить до конца войны и уйти на дембель. Никакого другого желания у меня не было, и надеюсь получится. Хотя сильные сомнения что удастся. Амулеты, а они в порядке, даже накопители все заряжены, мне помогут выжить.

Пару раз нас накрывали гаубицами, но чаще работали батальонные миномёты. Две недели мы спокойно жили на этом песчаное берегу. Даже поставили пограничные столбы. Потом дивизия стала переправляться, немцев не было, ушли, наши высадились чуть дальше в двух местах, понтонные переправы навели, и войска пошли, вот те и ушли, выравнивая линию обороны. Сам я тоже эти две недели без дела не сидел. Осваивал науку, многие ухватки бойцов, ну и тоже готовился к боям. Плавсредства мы тоже делали, у нас небольшой плотик был, поэтому, когда пришёл приказ, на руках спустили его на воду, то там то тут встали пенные фонтаны, немецкая артиллерия держала реку под огнём, видать корректировщики где-то, вещи и оружие на плот и сами стали переплывать речку. Кто не умел, держался за плот, толкая его. Я плыл уверенно, рядом загребал младший лейтенант Синицын, от только из школы младших лейтенантов прибыл, наш взвод принял, первое его назначение. А так взвод доведён до штата, у нас в отделении уже одиннадцать бойцов. Командир отделения тот же. И всё также ефрейтор. Я помог одному бойцу, а то тот уже воды нахлебался, и вытащил на берег. Вообще у немцев тут низина, это наш берег высокий, множество островков, где у тех опорные пункты, оттуда миномётами они били, но и наши тоже накрывали. В общем, плот не бросили и двигаясь по мелководью толкали его по каналу. Только оружие в руках. Так и добрались до суши, тут уже разведка наша, они ещё ночью переправились, мы быстро оделись, и взводный повёл нас дальше. Впереди разведчики и дозор шёл. Сапёры проверяли на минирование. А за ними переправлялась артиллерия, там сапёрный батальон споро строил переправу. Уже всё готово для этого было, материал завезли, осталось мост собрать. А так и шли колонной. Только однажды нас обстреляли из чего-то скорострельного, не пулемёт, думаю самозарядка. Не наша, да и звук не знаком, впервые слышу. Мы тут же попадали кто где шёл. Я скинул ремень карабина с плеча, «Глаз» постоянно в небе, и прицелившись, дистанция триста метров до опушки леса, спросил у командира отделения:

- Товарищ ефрейтор, держу стрелка на прицеле. Разрешите уничтожить?

- Давай. Тут можно без спросу.

- Есть.

Грохнул выстрел и из-за дерева вывалился стрелок, пацан лет шестнадцати. Это видели многие, привставали. Тишина была. Поэтому командиры поднимали бойцов и снова строили, а моему отделению ротный приказал проверить стрелка и нагонять их. Стрелковая колонна нашего полка пошла дальше.

- Мне это поле не нравится. Сапёры его проверяли? - спросил наш пулемётчик у Галушко.

Тот и сам задумчиво смотрел, и прищурившись, уточнил у меня:

- Одинцовский, это у тебя у левой ноги не мина выглядывает?

Я присел, изучая, и встав, сделав пару шагов к дороге с обочины, кивнул тому.

- К чёрту этого стрелка. Наших нагоняем.

А впереди уже слышен был стрелковый бой, и довольно интенсивный, похоже разведка и дозор упёрлась в немецкую оборону. Всего километров на десять от Буга ушли. Я был доволен тем, что мы наконец двинули. Да не покинуть расположение взвода было, патрули вообще зверствовали. Даже ротный не мог уйти, если не имеет письменного разрешения. Тут не отойдёшь даже ночью, сплошь войска стояли. А я хотел слетать к Варшаве, ферму молочную посетить, закончилось у меня молоко, да и сметаны нужно пополнить запасы. Может и ближе где что было, но я не знал где тут другие фермы, а местоположение той что у Варшавы мне известно. Я уже прикинул, успею за ночью мотнуться и вернутся. Поэтому наступление играло на руку. Думаю, как встанем на ночь, так и слетаю. А пока бой разгорался всё сильнее уже и пушки работали, поэтому колонна наша рассыпалась, звучали команды, и мы, расходясь выстраивались в атакующую цепь. Впереди несколько дымов пожаров, не техника горит, у тех дымы гуще, что-то деревянное, и вот так сближались быстрым шагом. Я уже примерно знал, что тут происходит, немцы все резервы перекинули к плацдармам и тут не так и много сил. На берегу реки те особо оборону не строили, а вот тут она крепкая, с двумя рядами окопов, бетонными «ДОТами». К счастью, командование дивизии оказалось адекватным и не стало сходу кидать подразделения на хорошо подготовившегося противника, поэтому мы, сблизившись, стали копать окопы, выстраивая свою оборону перед противником. Пока наши не подтянут артиллерию, сапёров, не подготовятся, атаковать явно не собираются. Вот так я работал пехотной лопаткой, земля вполне ничего. Сначала укрытие для стрельбы лёжа, потом полноценную стрелковую ячейку и уже расширяю вправо, к соседу. А слева сосед ко мне, так мы и копались до самого вечера. Окопы вырыли, а вот с землянками не успели закончить, но позиция по сути уже есть. Немцы активно нам мешали миномётным огнём и пушечным, но и наши миномётчики не менее активно отвечали, а чуть позже и наши пушки голос стали подавать. Значит, переправу навели и тяжёлое вооружение перевели. Это хорошо.

Как стемнело, я незаметно покинул свою ячейку, вещи не оставлял, и убежал в тыл, километра на три, откуда с дороги поднялся на связном «мессере», он просто быстрее, и полетел к Варшаве. Понятно шум мотора и взлёт слышали, тылы дивизии всполошились, но я уже улетел. Сам полёт и управление не мешали мне размышлять. Пока всё отлично, в роте я прижился, некоторый авторитет заработал, как того стрелка снял все видели, и ещё двумя выстрелами заставил замолчать пулемётчика в «ДОТе». Я сначала одного поразил в голову потом его второго номера, что занял его место. После этого тот стих, другие немцы рисковать не стали. Также с окопом не филонил, земля тут вполне неплоха, но я ещё дополнительно размягчал амулетом-землеройки, облегчая себе работу. В общем, пока всем доволен. Также старался облегчить за эти две недели хранилище, перебирая содержимое. Однако свободного было всего полтонны. Этого мало. Задумался насчёт мотоцикла и «Опеля». Может избавиться от них? Мотоцикл весить почти сто кило, легковой «Опель-Кадет», тонну. Это уже кое-что. В принципе, до конца войны те мне и не нужны, а там перед демобилизацией подберу что. Машину жаль, новая, а это редкость. Хотя вместо «опеля» я бы ту амфибию предпочёл, вроде той, что магёнышу ушла. Однако решение принял, и на месте взлёта, на дороге, оставил и «опель», и мотоцикл, тот на подножке стоял. Пусть наши ими пользуются. Я даже отказался пристроить технику через какого снабженца, это уже палево. Да и отберут, тут рядовые бойцы бессловесная скотина. Вот так и добрался до Варшавы. А тут не так и далеко, полтора часа летел на скорости двести пятьдесят километров в час. Посадку совершил на ночную дорогу, и до фермы доехал на мотовелосипеде. Я его уже подготовил, обслужил, бак заправил, вполне шустро на нём катил. Впервые опробовал на ходу. Недалеко от фермы был дорожный пост и зенитная батарея, но они мне не помешали всё провернуть.