Неприятнейшая неожиданность - Борис Владимирович Попов
Послушав его минут пять, я взвел самострел и решил вмешаться в рассуждения о Боге Отце, Боге Сыне, и о Святом Духе, а то эта лекция до обеда будет длиться. Все это, конечно, очень уместно в промежутках между службами в храме, но сейчас мы сильно заняты.
Дождавшись паузы, решительно вклинился в речь протоиерея, не обращая внимания на его недовольство:
– А где у вас тут коркодила-то искать?
Сонные слушатели враз оживились, загалдели. Показывали, как обычно, в разные стороны. Нужно было чье-то компетентное мнение.
– А кто у вас на зверей в лесу охотится?
Диковатого вида мужик вылез вперед. Было ощущение, что сама идея стрижки волос на голове и бороде ему чужда. Да, судя по специфическому духу, исходящему от зверолова, до бани он тоже был не любитель. Впечатление было, что живет в берлоге вместе с медведем, и только что оттуда вылез. Ну, хозяин-то леса, понятно, родного запаха может и не чуять, но как с такой вонью других выслеживать, да еще в засадах просиживать, совершенно непонятно.
Русский народ славится тягой к чистоте, любит баньку, купание в реках и озерах летом – совсем не как западные европейцы, которые сомнительный душок отбивают в 11 веке разными отдушками.
Нетипичный для русской земли человек неласково буркнул:
– Я тут зверя добываю…
Хорошо, что не зарычал. А-то приезжие и струхнуть бы могли!
– А чего этого не добыл?
– Опасаюсь, уж больно он велик.
– А нам как его найти?
– Туда идите – и махнул рукой в нужном направлении.
Участвовать в этом героизме местный следопыт-охотовед явно и не рвался.
– Далеко?
– Близко эта гадость бродит, дальше двух верст от деревни обычно и не отходит. Жрать-то охота. И ручей рядом.
– А почему именно туда надо подаваться? Народ как-то вразнобой машет, в разные стороны.
– Рано или поздно коркодил там будет, где вода. А из ручья всегда напьется, тут спуск удобный. Ведь с его-то хвостищем, в другом месте и не слезть.
– Может, покажешь где это?
– Не-а, боюсь…
Ну что ж, боязливый ты наш, может люди покажут? А селяне уже вызывались помочь.
– Это Васильевский спуск! Я знаю, сейчас покажу.
– Я тоже знаю!
Что-то галдели и бабы, но их мы не слушали, проявляя свой здоровый мужской шовинизм. В будущем, для обозначения способностей подавляющего количества женщин ориентироваться на местности, и умения объяснить дорогу спросившему прохожему, народом было введено понятие – топографический идиотизм.
Так и пошли по тропинке всей кучей: двое горожан с лошадями, трое мужиков-проводников. Попытку слабого пола увязаться с нами, жестко пресек протоиерей:
– Сейчас зверь неожиданно бросится из кустов, а вы, по женской неловкости, убежать не успеете. Всех перекусает! А зубищи у него отравленные, к вашему сведению. Умаемся через несколько дней укушеных хоронить. Лечения от этого никакого нету!
Испуганные церковником бабешки тут же отстали.
– А что, зубы точно ядовитые?
– Точно, точно.
– А-то я думал, что он поймает жертву и душит, как удав какой-нибудь.
– Не душит, только кусает. Умирают либо от ран, либо отравленные. Яд только медленный, мгновенно от него не гибнут. Но и в живых мало кто остается.
– А большой зверь-то?
– Здоровенный, паскуда!
После таких разъяснений провожатый остался всего один. Остальные шмыгнули прямо через кусты, поняв мудрость опытного охотника.
Шли довольно-таки долго среди громадных деревьев, стоящих очень густо. В Российской Федерации такие леса остались, наверное, только где-нибудь в Сибири.
Дороги здесь, в 11 веке, были только недалеко от Новгорода, там, где ездили часто возчики с телегами и нередко ходили люди. А сейчас кругом заросли и чащоба.
Тропа, по которой мы шли, была неширока и пересекали ее только звериные следы. Стало понятно, почему купцы и летом, и зимой, в другие города добираются в основном по рекам.
Да уж, выскочит неизвестный мне здоровенный змей из кустов, убивать его силой мысли могу и не успеть, собраться ведь надо.
На всякий случай вложил болт в арбалет, который нес в руках. Чтобы выстрелить из него, заряженного, много времени не потребуется, уложусь в четверть секунды. Реакции мои были ускорены волхвом. Появился шанс успеть всадить железную стрелку во вражину.
За животных я был уверен – не тронут даже дикие, а вот за пресмыкающихся поручиться не мог – опыта встреч с ними, после обучения у кудесника, не было. Да и раньше-то видел их только в террариумах при зоопарках, в лесу не встречал.
Дойти до спуска не успели – увидели противника издалека, через большую поляну. Было время убить уже проверенным мыслительным методом. Отложил самострел, внимательно пригляделся к врагу.
Нет, это не змей – у него мощные лапы и большое тело в наличии. Ящерица, точнее гигантский варан. Покрупнее будет дракона с острова Комодо, метров шесть в длину, похоже, тяжеленный. Зеленовато-серого цвета, вверху темного, светлеющего книзу. Для охоты в лесу расцветка просто идеал, типа маскхалата. Переваливался не торопясь. Длинный и очень узкий язык, раздвоенный с половины, периодически очень быстро вылетал из пасти, почти доставая до земли. Шея была толстая и длинная. Спереди (точнее – снизу) на ней раздувался, в такт дыханию, изрядный мешок кожи со складками по бокам.
Попытка его убить силой мысли, успехом не увенчалась. Вроде и врезал со всей мочи. Единственный эффект – потомок динозавров остановился, огляделся, и понесся к нам со скоростью хорошего бегуна-человека.
Оставалось только одно: попытаться убить его обычными для этого века методами. Я схватил арбалет и выстрелил. Болт попал в голову. Ящерица опять встала, завертела башкой, удивленная неожиданным подарком. Дожидаться отдаленных эффектов резону не было. Если сейчас гигант снова бросится, перезарядить самострел никак не успею.
Николай перехватил рогатину поудобнее, а я выхватил из ножен саблю дамасской стали, и понесся на врага. Рубанул изо всех сил по шее, и еще раз, и еще. Варан повалился и издох.
Сзади подошел протоиерей.
– Силен ты в бою! А я и не верил, думал хвастаешься.
– Лучшие мастера войны Великого Новгорода учили.
– Ты их не посрамил.
Из кустов вылезли селяне: трое наших провожатых, еще несколько мужиков и даже пятеро особо любопытных баб, которые лучше погибнут, но такого великолепного зрелища, как битва церковников с коркодилом, не упустят.
Объятия и поцелуи были нами пресечены, от праздничного угощения отказались, с трупом ящерицы велели деревенским делать, что хотят.
Затем вернулись в город. По пути Николай подтвердил завтрашнее вече, ничего менять было не нужно.
Глава 5
Прибыл домой. У ворот на лавке сидела Доброслава. Сказал, что буду лечить после обеда. Узнал, как ее
