Мир совкового периода. Четвертая масть - Игорь Черемис
Валентин, похоже, уже смирился, что мы никуда торопиться не будем, но как раз на МКАДе я его немного порадовал – развязок тут пока было немного, и я немного прибавил скорость. Ну а чтобы немного отвлечь его от смурных мыслей, решил уточнить кое-какие вещи, которые меня слегка нервировали.
– Валентин, а кто такой Георгий? – спросил я.
Он бросил на меня нечитаемый взгляд, но почему-то решил ответить:
– Марков, глава Союза писателей. Тебе зачем? [1]
– Вы же знаете, что я очень любопытный, – улыбнулся я. – Причем без всякой причины. Да и вряд ли я побегу к этому Маркову, чтобы... даже не знаю, что. В общем, думаю, мы с ним никогда не пересечемся. Так что это всего лишь любопытство. Праздное. А Олег Михайлович этот кто?
– Тоже праздное любопытство? – кажется, он даже слегка поморщился.
– Нет, вот в этом случае – точно не оно, – серьезно сказал я. – Насколько я понял, он вряд ли будет рад нас видеть... ну и мне хотелось бы знать, чего ожидать.
– Ожидай всего, не ошибешься, – Валентин, кажется, не был настроен работать для меня википедией.
– Это слишком общо, – я не собирался давать ему возможность соскочить. – Возраст, навыки, умения, чем он по жизни занимался? Я так понял, он уже у вас не работает?
– Старик, семьдесят лет почти, куча болячек, но недооценивать его не стоит, – каким-то будничным голосом произнес Валентин. – В войну он прошагал путь от сержанта до старлея госбезопасности... это четыре ступеньки, чтоб ты знал, низовой состав, который под пулями ходил. При переаттестации ему майора дали, он по областным управлениям поработал, уже в пятьдесят первом его на Второе главное управление МГБ назначили в звании полковника. Через два года и я к нему пришел... Он в Венгрии в пятьдесят шестом себя проявил, потом одного предателя сумел раскрыть, серьезного волчару, многих наших сдал американцам...
Он прервался, а я успел напрячься и выдать правильную фамилию.
– Пеньковского?
Валентин на мгновение удивился, но потом, видимо, вспомнил о неисчерпаемых залежах бесполезных сведений в моей башке.
– Да, его... ты это – никогда не упоминай это имя. Даже при мне или при Михал Сергеиче...
– Хорошо, – легко согласился я. – И что дальше?
Мне очень хотелось узнать, чего в этом опасного, но я волевым усилием задавил своё не относящееся к делу любопытство. Ещё обидится товарищ генерал-майор – и останусь я без информации о загадочном Олеге Михайловиче.
– Сняли его, в шестьдесят четвертом... там один сотрудник наш сбежал со всем, что знал, вот и сняли сразу.
У меня в голове снова провернулись невидимые шестеренки и выбросили джек-пот из страниц «Истории КПСС».
– Это после отставки Хрущева его подвинули?
– Нет, за несколько месяцев до того. Если бы дотянул до отставки, сидел бы и дальше, – усмехнулся Валентин, которого, кажется, моя потуга на аналитику слегка позабавила. – Но не дотянул. Вышибли без почета... мужику полтинник, самый возраст, так сказать, звание высокое, две больших звезды на плечах, боевое прошлое, ордена – а он почти на пенсии, только без полагающегося довольствия. Впрочем, раньше могли и...
Он резко оборвал себя, но я понял, что осталось недосказанным – при Сталине этот человек так просто с такого поста не ушел бы. Ну а посадили бы его или расстреляли – дело десятое. Могли и совместить, времена были суровые.
– Ну... пока что я вижу человека, который вряд ли может быть очень опасен – возраст, двадцать лет не в вашей... не в вашем комитете. Зачем мы за ним едем? Неужели из-за того случая?
– Тот случай был не единственным, к сожалению, – покачал головой Валентин.
