Невестка слепого барона (СИ) - Полина Ром
-- В глазах герцога я выгляжу любимчиком нынешнего короля, Клэр. Я только что получил от его величества целое графство в подарок, я привез герцогу бумаги из столицы, которые доверяют только курьерской службе короля. Это значит, что доверие его величества ко мне очень высоко, да и земель мне отсыпали щедро. Привыкай, солнце: мы с тобой не заштатные бароны, а очень даже важнее персоны в этом мире, – с улыбкой закончил я свою речь.
Она немного нахмурилась и робко спросила:
— Ты не боишься, что я сделаю что-нибудь не то или не так? Существуют же определенные нормы поведения, тот самый этикет, а я…
— А ты моя жена! Ну и то, что ты провинциальная дворянка, безусловно, послужит объяснением любым твоим неверным действиям. Но все же, Искорка, герцогский дворец – не наш с тобой дом. Пожалуйста, будь аккуратна и никуда не ходи без меня. При дворах королей и вельмож собираются далеко не всегда только благородные рыцари.
Швали там тоже вполне хватает. Поэтому по дворцу передвигаешься или со мной, или в сопровождении Мирин.
Одна не ходи. Впрочем, в дороге у нас еще будет время поговорить об этом.
Совершенно неожиданно оказалось, что кроме дорожных запасов и сундука с туалетами Клэр на телегах нужно было найти еще и место для двух больших плетеных коробок.
— Что там?
— Изделия нашей мастерской. Ну, всякие там сережки-браслетики из ниток. Я же как-то показывала тебе.
— Когда ты успела столько сделать? – пораженно спросил я.
Клэр удивленно глянула на меня и рассмеялась:
— Освальд, у тебя под носом можно делать все, что угодно: ты, кроме своего кабинета и трапезной, нигде больше не бываешь. Даже гостевые комнаты так и не смотрел. Я же говорила тебе, что набрала в мастерскую еще женщин. Их сейчас там уже шестеро. Я хочу попробовать продать украшения оптом. Большая часть сережек, конечно, на медных швензах*, для селянок. Но помнишь сломанный серебряный браслет? Я попросила ювелира протянуть из него проволоку. Для таких украшений брали только лучшие шелковые нити. Они смотрятся довольно интересно, и я все же хотела бы зарабатывать сама. Думаю, горожанкам они придуться по вкусу.
-- Я понял, Искра. Просто, если тебе нужна будет помощь, скажи.
Отсеянные зерна, пораженные спорыньей, везли на отдельной телеге. Они, как доказательство правдивости наших слов, бесценны. Выглядел мешок с этой пшеницей достаточно жутко: удлиненные, искривленные, буро-черные зерна навевали на мысль о каких-то колдовских силах. Мешок пораженной ржи выглядел не лучше. И я знал, что их обязательно нужно сжечь. Именно это мы и сделаем, но сперва предъявим как доказательство кардиналу и герцогу.
КЛЭР
Во дворец мы прибыли всего за два дня до бала. И, разумеется, сразу времени на серьезные беседы у герцога не нашлось.
Прибыв ко двору его светлости, я поняла, о чем говорил мне Освальд: нас встречали весьма торжественно.
Разумеется, сам герцог на крыльцо не вышел. Но сенешаль замка баронет фон Гольдер, не слишком молодой и уже несколько обрюзглый мужчина, приветствовал Освальда как старого знакомого:
— Господин граф! Я счастлив снова видеть вас под крышей дворца его светлости. Комнаты вам уже готовы.
Входите же!
В холле, где пол был выложен крупной черно-белой каменной плиткой, нас передали дородной женщине в большом белом чепце, которая поклонилась и представилась:
— Меня зовут Зузанна. Я старшая горничная гостевого крыла. Господин сенешаль велел мне быть при ваших особах на все время визита. Ежли вам что понадобится, обязательно мне скажите, и все тут же исполнят. Следуйте за мной, – еще раз поклонилась она.
Герцогский дворец поразил меня своим диссонансом. Уже позднее, побывав в разных частях дома, я получила возможность сравнить, как жили господа, гости и слуги. А пока нам показывали богатые коридоры, где горели свечи, а полы были устланы широкой ковровой дорожкой.
Трапезная и находящийся через арку от нее бальный зал, мимо которых мы прошли, поражали неуклюжей роскошью и каким-то колхозным великолепием. Вызывало оторопь избыточное количество позолоты, от которой рябило в глазах, зеркал, огромных мраморных каминов со сложными портиками и колоннами, массивная мебель из буровато-красного дерева. Сиденья и спинки стульев были обтянуты темно-малиновым бархатом. Но это были жесткие и неудобные стулья. Под толстой ворсовой тканью не существовало никакой мягкой подушки, и сидеть на них долго не получалось.
Комнаты, в которые отвела нас горничная, были обставлены в том же стиле, что и трапезная с бальным залом, и потому показались мне не слишком уютными. Огромный камин, в котором полыхал кусок мощного ствола чуть не два метра длиной, мне категорически не понравился. Такой камин, потухнув, выстудит комнату за пару часов. При спальне была небольшая комнатенка без окна, куда составили сундуки. Там прямо на полу лежал тюфяк с подушкой и потертым одеялом. Зузанна оглянулась и, найдя взглядом идущую за нами Мирин, пояснила:
— Это для твоего ночлега, милая. А вас, сударь – она обратилась к Гронту, -- велели разместить в мужской спальне.
При слове "сударь" Гронт приосанился и важно кивнул, показывая, что согласен на общую спальню. Я наблюдала за ним с улыбкой -- мне нравилась его преданность Освальду и несколько ворчливая забота о благополучии нашей семьи.
Несказанно порадовало нас с мужем то, что с дороги пригласили в мыльню. Вот по пути туда я и поняла, как, оказывается, роскошны герцогские покои: нас вели серым обшарпанным коридором с потрескавшейся побелкой на стенах и парой далеко друг от друга висящих и немилосердно чадящих факелов. Пол, очевидно, для тепла, был устлан старой слежавшейся соломой, которая издавала довольно мерзкий запах. «Ого! Получается, наша комната – это прямо роскошь!».
В цокольном этаже находилась довольно большая комната, где стояли деревянные шайки, висели по стенам ковши,
