Сень (СИ) - Номен Квинтус
Однако к «космической гонке» янки готовились всерьез, и уже через две недели произвели вполне успешный запуск своего спутника. Который, впрочем, кроме самих американцев вообще никто не заметил: за шесть часов до этого события в СССР был запущен космический корабли с тремя космонавтами на борту. Хотя Владимир Михайлович и обиделся, что командиром корабля был назначен Герман Титов, но Таня его перед полетом успокоила:
— Да не переживайте так сильно, для вас отдельная программа готовится. Успеете еще славы хлебнуть…
Но, похоже, свою славу Владимиру Михайловичу предстояло хлебать уже без Тани: когда корабль — после четырехсуточного полета — приземлился, Таня работу с космонавтами уже прекратила. Не то чтобы совсем, но сама больше с ними не работала, да и на тренажерах их не гоняла, полностью возложив подготовку отряда на Каманина. И опять переключилась на свою медицинскую программу.
Так что на очередной встрече в начале декабря Иосиф Виссарионович не удержался и спросил:
— Таня, вы решили больше космосом не заниматься?
— Ну какой из меня космонавт!
— Такой, который уже дважды в космос слетал.
— Да я не об этом, а вообще. Про космос я знаю лишь то, что это хорошо с точки зрения укрепления обороноспособности. Ну и немножко про химию топливную, но все, что знала, уже рассказала, теперь этим специалисты занимаются.
— Но кое-что вы все же знаете. Если можете, скажите: а почему у Королева получаются такие разные ракеты? То есть ракета вроде одна, а вот возможности их…
— А дело не в ракете, дело в двигателях. В зависимости от качества форсунок, которое на текущем уровне технологий мы просто заранее определить не можем, двигатель или устойчиво работает на циклине, или нет. А на керосине он всегда устойчиво работает, так что при испытаниях каждого двигателя проверяется его способность работать на синтетике, и если он может, то он ставится в ракету помощнее. Проблема в том, что два из трех двигателей могут работать только на керосине, поэтому-то сейчас космические корабли выводятся только на низкую орбиту. Я… инженеры во ВНИПИ постарались корабль сделать полегче, с ними королевская ракета и на керосине справляется.
— Но ведь ваша… синтетика обходится на порядке дороже, зачем ее вообще тогда применять? Может, проще будет делать спутники полегче? В докладе Глушко указывал, что даже селекция двигателей — и то заметно удорожает производство.
— Да, удорожает. Но пока другой ракеты, которая может вытащить на низкую орбиту почти девять тонн, у нас нет. Да и девять тонн она может поднять только на двести километров, так что эти тонны еще и подталкивать придется.
— Какие девять тонн, куда подталкивать? И как?
— Мы с Лаврентием Павловичем это уже обсуждали. Нам нужна постоянно действующая разведывательная станция в космосе, но пока большую станцию мы запустить не можем. Поэтому запустим маленькую, я ее перехвачу на низкой орбите и вытащу на более высокую, где она спокойно пролетает несколько лет.
Сталин повернулся к Берии и с интересом на него поглядел:
— Вы мне об этом не докладывали.
— Это Танино предложение, мы его еще детально не рассматривали.
— А что я-то? Это на самом деле предложение Челомея, а я просто прикинула, как к его реализации приступать. Если Глушко сделает двигатель, которые он Челомею пообещал, то лет через пять у нас может появиться ракета, способная тонн пятнадцать на орбиту вывести. Но так как гарантии у нас нет, а за врагами следить надо еще вчера… И единственной проблемой сейчас является то, что автоматики, способной быстро подцепить модуль станции на низкой орбите, у нас пока просто нет, так что придется мне лететь.
— И когда? — с непонятными интонациями спросил Таню Сталин.
— Когда модуль доделают, тогда и полечу. Думаю, ближе к лету.
— Так, а кто у нас этот модуль делает? И на какие, извините, шиши?
Вот только ответа на этот вопрос Иосиф Виссарионович не дождался. Впрочем, и вопрос-то был сугубо риторический…
А таких риторических вопросов у Сталина появилось много. Тридцатого декабря в Дубне был произведен торжественный пуск атомной электростанции мощностью в двести сорок мегаватт на полную мощность. А в трехстах метрах он нее была закончена установка корпуса следующего водо-водяного реактора, который — по расчетам Курчатова — через полтора года будет выдавать уже пятьсот сорок мегаватт электричества. И еще сразу четыре таких же электростанции начали строиться в других местах, а в Германии, возле Мейсена, была готова к запуску атомная электростанция мощностью в семьдесят мегаватт, построенная по проекту Игоря Африкантова.
Правда Игорь Васильевич, уже подсчитавший, что первую «большую» электростанцию Доллежаля позже можно будет «дотянуть» до примерно четырехсот мегаватт, конструкцию Африкантова оценил даже более высоко: по его мнению, если использовать «предложения» товарища Серовой, немецкую станцию будет несложно модернизировать до практически двухсотмегаваттной мощности. Но Таня, когда Берия спросил, что она думает о таких идеях Курчатова, ответила несколько… замысловато:
— Разогнать реакторы конечно можно. Но — не нужно. Проще новый реактор построить.
— Но ты же сама говорила, что реактор Доллежаля позже можно хоть до пятисот мегаватт разогнать!
— И опять повторю: можно, но не нужно. Чтобы разогнать сам реактор, достаточно просто топливо поменять. А чтобы реактор при этом не взорвался, необходимо поменять все его обрамление. Поставить новые циркуляционные насосы, парогенераторы тоже новые, поменять турбины и генераторы электрические. Экономия получается лишь на корпусе реактора, а простой кусок железа можно и новый сделать.
— А ты хоть знаешь, сколько этот кусок железа стоит?
— Знаю. Поэтому я могу предложить подрядить на изготовление этого железа чехов. Причем особо подчеркну, что не Чехословакию, а простых чехов, выстроив там нужный для этого завод. То есть даже не выстроив, а только оплатив его строительство: у нас рабочих рук и так не хватает.
— То есть ты предлагаешь передать технологии…
— Некритические — да, предлагаю. Потому что сами чехи из этого куска железа электростанцию выстроить никогда не смогут. И немцы, которые пусть циркуляционные насосы нам делают, тоже не смогут. И вместе они атомную станцию не сделают. Просто потому, что у них никогда не появятся технологии, позволяющие делать топливные элементы для АЭС.
— Но французы же сделали! И даже электростанцию запустили!
— И англичане тоже сделали. Ну и тьфу на них. Французы, конечно, молодцы: сами на ровном месте разработали и выстроили электростанцию атомную. Мощностью аж в сорок четыре мегаватта. И запихнули в него четверть всего урана, который они смогли у себя за все время с войны добыть. Конечно, сейчас они полезут копать уран в колониях, но мы им можем в этом слегка помешать. Британцам, правда, помешать не можем, они уран из Австралии к себе скоро потащат — но опять повторю: пока у буржуев нет центрифуг для обогащения урана, атомные станции для них будут лишь дорогостоящей экзотикой, причем самой большой проблемой окажется нехватка собственно урана: без обогащения реакторы его очень много потребляют и быстро выжигают. А центрифуг у них еще долго не будет…
— И ты об этом позаботишься…
— Нет, Лаврентий Павлович, пусть об этом Абакумов заботится. А я позабочусь о том, чтобы наши потребители электричества жили долго и счастливо.
— Вот и заботься, а то, видишь ли, в космос опять лететь задумала.
— Мне туда не хочется, там холодно и скучно. Но сейчас только я смогу собрать пилотируемую станцию, так что мне просто деваться некуда. А когда эту станцию мы соберем, я с удовольствием о космосе навек забуду.
— Ага, вот прям щяз. Иосиф Виссарионович против твоей идеи Поповичей вместе запускать: говорит, что буржуи сразу какую-то гадость в прессе про них опубликуют. А вот чисто женский экипаж он считает допустимым. Может ты с Мариной полетишь? Мы тебе еще Звезду на китель повесим, и всем буржуям нос утрем. А про то, что вы еще и станцию на долговременную орбиту поднимали, сохраним пока в тайне.
