Стажер Ли Су Джин - Роман Таймири
— И вы хотите, чтобы я перевёлся в другую школу, так? — на самом деле, это действительно решало множество проблем. К примеру, отсутствие необходимости общаться с бывшими знакомыми или друзьями Су Джина.
— Да. Кроме того, начать с чистого листа, в новой школе будет неплохим выходом, — подтвердила мать, что-то похожее, о чём я и сам подумал.
— Я только за, — кивнул я, и снова обратил внимание на стол, только в этот раз подсматривая за Ми Ён.
Так, по всей видимости, тут предлагалось взять одну из тарелок с рисом, и уже в неё накладывать сверху то, что понравится.
— Нет, это нельзя есть вмест… — сестра видела, что я подсматриваю за ней, и сама наблюдала, за тем, что я беру со стола. И в какой-то момент решила меня остановить, но уже было поздно. — Нельзя есть токпокки с обжаренными анчоусами.
— Почему это? — удивился я. Остро кислые палочки, и обжаренные крошечные рыбки, которые прикольно хрустели на зубах мне, даже очень зашли. — Мне нравится.
— Да? — сестра какое-то время с интересом смотрела за тем, как я жую, а потом и сама решила это попробовать.
Положив на шапку из риса рисовую палочку, она привычным движением схватила горстку анчоусов и, объединив, отправила это всё себе в рот. И невыразительно прожевав, проглотила.
— Ну как?
— Это ужасно, — подвела она итог опыту. — У тебя точно, что-то не так с головой, и я сейчас не о потере памяти.
С этим я даже согласен. В прошлом, я бы в жизни не смог съесть что-то подобное. Как вариант, вкусовые рецепторы Су Джина, объединились с моими предпочтениями. И теперь, кроме любви к привычной еде для нас обоих, у меня ещё и появились странные вкусы.
Когда наш ужин уже подходил к концу, Со Ён, отложила палочки для еды и, выразительно посмотрев на своего отца, обратилась ко мне.
— Су Джин, есть ещё несколько вещей, которые нам нужно сказать.
— Да? — сейчас самое время сказать, что я приёмный, и отправить меня в интернат. — Я приёмный?
— Что…? Нет! — даже растерялась мать. — Как ты вообще о таком подумал?
А что? Вполне себе, дорамное развитие событий, которые так любит эта семья, да и если меня отправят в интернат, то большинство моих переживаний перестанут существовать сами по себе.
— Ну нет и нет, — пожал я плечами. Вариант был бы не таким уж и плохим.
— Мы с дедушкой, хотели тебе предложить, устроиться на стажировку в конгломерат, в котором он работает, — недовольно насупившись, Со Ён вернулась к разговору.
Даже так?
— А можно немного больше информации? — на самом деле перспектива понаблюдать изнутри, как работают крупные компании в этом мире, была для меня очень даже кстати. Но это предложение вызывало у меня слишком много вопросов, и несколько моментов хотелось уточнить. — Я не совсем понимаю, чем занимается наша семья? И как вообще мы связаны с корпорацией, если по разговору в машине у нас вроде бы как есть собственный бизнес?
— По большей части бизнес и есть то, что нас связывает, но не только, — сделала паузу Со Ён, подбирая слова. — Как ты уже мог слышать, нашей семье принадлежит сеть магазинов. Это пять ювелирных бутиков. И хотя основали их мы, но это происходило при полной поддержке семейного конгломерата Сиа Груп, и по договору они владеют контрольным пакетом акций нашей компании.
— Эмм, — как бы это спросить, чтобы никого не обидеть. — А поддержка была по обоюдному согласию или…
— Ты думаешь, нас заставили пойти на такие условия под давлением? — хмыкнув, вмешался дед. Но, договорив, задумался. — А знаешь? Если посмотреть на ситуацию комплексно, то так и есть. Только вот давление шло не со стороны Сиа Груп, а страны, в которой мы живём. В Корее невозможно что-то самостоятельно построить с нуля, чеболи… Ты же помнишь, кто это такие? — увидев мой кивок, он продолжил. — Они полезны для государства, а государство полезно им. Так что любой частный бизнес, который разрастается во что-то крупнее, чем семейный ресторанчик в экосистеме Кореи, так или иначе, становиться частью какой-то крупной семьи. Ну или перестаёт существовать. На огласку — всё это происходит в рамках рыночной экономики, но за ширмой, будут скрываться сорванные сроки поставок, давление конкурентов и что угодно ещё.
— Кажется, я понимаю, — когда в прошлой жизни я приехал в Корею, меня такие нюансы слабо волновали. Но даже я слышал, что в Корее моего мира, тот же хлеб производит только две фирмы, и обе принадлежат одной семье.
— В нашем случае, всё не настолько драматично, — продолжила уже Со Ён. — Наша семья Ли это одна из семей основателей конгломерата Сиа Груп, так что мы просто воспользовались этой связью, чтобы построить свой бизнес, а не…
— Подожди, — не понял я. — Ты хочешь сказать, что наша семья основала этот конгломерат, тогда ювелир…?
— Нет, не так, мы только одна из семей, и даже не основная, — поправила меня мать Су Джина.
— Ты помнишь, кто такие чеболи, но не знаешь, кто такие семьи-основатели? — растерявшись спросил дед.
— Ну да, — чего я точно не собирался делать, так это тратить своё время и силы на конспирацию.
Пусть привыкают, что у меня вот такая вот амнезия… Избирательная. Им ещё нужно будет свыкнуться с мыслью, что у меня и навыки с характером поменялись.
— До поступления в универ я и сама об этом мало что знала, — вставила Ми Ён и махнула в мою сторону ладонью. — Что там говорить о Су Джине?
— Те компании, которыми владеют чеболи, не появились просто так. Это была спланированная политика государства, чтобы поднять экономику страны, которая была после войны полностью разрушена, — стал объяснять дед. — В те времена компаниям, которые имели хоть какой-то потенциал, государство предлагало финансирование и льготы. Грубо говоря, есть у тебя два магазина по продаже обуви — вот тебе деньги, открывай ещё десять. Но президент хотел для себя гарантий, так как вкладываться в одного продавца уловной обуви очень рискованно. Что случиться, если он банально умрёт? Поэтому республика выдвинула требование о создании собрания соучредителей. И в случае эксцессов права на компанию передавались кому-то из них. Такими соучредителями становились обычные рабочие, и, так как контракт был бессрочным, он действует и по сей день. Семьи, возглавляющие эти фирмы, которые сейчас переросли в крупные конгломераты, стали чеболями. А семьи первых соучредителей называются семьями-основателями. За вторыми сейчас осталась только размытая доля акций, которая в масштабе конгломерата ничего не стоит, и наследственный статус.
Ну,
