Гость из будущего. Том 1 (СИ) - Порошин Влад
— Учись, как надо снимать, Феллини, — усмехнулся он, когда Леонид Быков скомандовал под аплодисменты съёмочной группы, что первая часть сегодняшней кинопробы окончена.
— Здрасте посрамши, — тихо себе под нос пробурчал я. — Я всё запомню, а вы ещё обращайтесь, если что.
— Что? — опять завёлся наш главный оператор, однако назревающий конфликт на корню затушил неунывающий Леонид Быков.
— Товарищи, товарищи, собрались! — трижды хлопнул в ладоши наш главный режиссёр, который очень комично смотрелся в супер коротких брюках, в носках в крупный красный горошек и в пиджаке с супердлинными рукавами. — Сейчас перестраиваемся на заключительную сцену в ателье! Ты чего скис, стажёр? — пихнул он меня в бок. — Понимаю, характер у Василича не подарок, зато он оператор первоклассный. Сейчас встретишь на проходной моего хорошего друга Геру Штиля, он у нас играет хулигана, веди его сразу в гримёрку, и готовь к съёмке «семь богатырей».
— Каких богатырей? — опешил я. — Вчера был разговор только про манекенщиц. Я думал «богатырями» займётся Любочка. — Я кивнул в сторону второй помощницы режиссёра, которая в данную секунду что-то записывала в журнал.
— Не было разговора? Ничего, — пожал плечами Леонид Быков, — вон, сколько вокруг техников и осветителей — бери, не хочу, для простой кинопробы сгодятся.
— Считайте, что уже сделано, — пролепетал я и поплёлся на проходную.
Актёр Георгий Штиль, который сейчас в фойе главного корпуса о чём-то весело беседовал с работниками киностудии, лично мне больше всего запомнился по роли тестя Васи Рогова из сериала «Убойная сила». В скольких картинах он сыграл реально, запомнить было просто невозможно, так как Штиль был самым настоящим королём эпизода, и своей работой доказывал, что не бывает маленьких ролей, а есть лишь маленькие и плохие актёры. Низенький, широкоплечий, похожий на гриба боровика мужчина, заметив меня, громко засмеялся и поприветствовал, словно старого знакомого:
— Здаров! Ты от Лёни? В каком павильоне съёмка? Давай скоренько, а то у меня времени в обрез. Напомни, что я делаю в кадре. Там что-то с машиной, правильно? Ребёнок там какой-то, мать-одиночка бьётся в истерике, я прав?
Всё это он выпалил одним предложением, пока мы шли по коридорам киностудии.
— Нет, — огорошил я актёра, — эпизод с вами переписали. Теперь вы не простой рядовой хулиган с улицы, вы — первостатейное хамло из ателье по пошиву советской модной одежды.
— То есть мать-одиночка принесла своего ребёнка в ателье, и? А что я там с ними могу сделать? Обгавкать? Ав! Ав! Ав!
— Гавкать тоже не придётся, держите текст, — я на ходу сунул Георгию Штилю свой вариант сценария.
— Текст? — опешил он и тут же встал как вкопанный. — Это что-то новенькое. — Актёр увидел свои слова, глаза его расширились, улыбка моментально сошла с губ, а на лбу вышла маленькая испарина. — Да это целый монолог. Кто это сочинил?
— Можете не благодарить, моя идея, — признался я. — Что, с полноценными репликами ещё не снимались? Кстати, у вас там ещё есть и вторая фраза.
— Ху, — выдохнул актёр и, посерьёзнев, произнёс, — ладно, пошли в гримёрку.
* * *— Зря я устроил тебя на студию, ой, зря, — зло прошипел на меня директор картины Иосиф Шурухт, когда на исходе второго часа съёмки мы не могли отснять простой 30-секундный эпизод.
— А если бы автобус не только загорелся, но и взорвался, что тогда? — напомнил я директору нашу прошлую беседу.
— Идиот, болтун, клоун, — пробурчал он, но всё же отошёл в сторону.
А тем временем актёр Георгий Штиль, игравший в кино до сего дня бессловесные или малословные роли, заметно нервничал, глупо улыбался, и бесконечно путал слова. Леонид Быков его несколько раз отводил в сторону, что-то шептал, успокаивал, но должного эффекта пока не наблюдалось. А между тем главный оператор Василич, тихо матерился, поминая мать в сеу, ибо у нас уже начался перерасход драгоценной плёнки. В общем, я стал предчувствовать, что всех собак, а скорее всего и кошек вот-вот повесят на меня, поэтому решил вмешаться в ненормальный съёмочный процесс.
— Леонид Фёдорович, можно мне как автору текста переговорить с товарищем Штилем? — обратился я к главному режиссёру Леониду Быкову, который свои актёрские реплики уже отыграл на высшем комедийном уровне.
— Перекур 15 минут, — скомандовал он.
И люди в большинстве своём медленно потянулись кто в курилку, кто в гримёрку, кто по своим интимным делам. Я же подошёл к актёру, которого был выше почти на голову, по-дружески приобнял и сказал:
— Георгий Антонович, тут такое дело, я раньше времени не хотел говорить…
— Что, я тебя подвожу? — догадался он.
— Напротив, всё очень хорошо, — подмигнул я Георгию Штилю. — Вы сейчас ещё раз накосячите, и роль отдадут мне. Скажу по секрету, я специально добавил слова уличному хаму, знал, что вы не потяните. Мечтаю стать кинозвездой.
— Да пошёл ты, — актёр откинул мою руку, сжал кулаки и сунул мне дулю под нос. — Накося выкуси! Чтобы у Герки Штиля роль отобрали — хрен тебе, сука!
«Вот и замечательно», — подумал я, оставив актёра наедине со своими «демонами». Иногда для пользы дела, на какие только хитрости не пойдёшь. Кстати, я слышал, что Станислав Говорухин частенько любил сталкивать своих актёров лбами. Так при работе над «Местом встречи изменить нельзя», конфликтовали Высоцкий и Конкин. А гениальный Сергей Юрский отдельные свои реплики записывал вообще без участия Владимира Высоцкого, который его раздражал. И эти столкновения характеров прекрасно считывались, когда фильм вышел на экраны.
«И нам, конечно, лгут, что там тяжелый труд. Кино — волшебный сон. Сладкий сон», — пропел я про себя, когда вся съёмочная группа вернулась в павильон. Георгия Штиля просто трясло от злости. Зато когда главный режиссёр скомандовал: «Камера, мотор», всё стало на свои места.
— Кто сшил этот костюм, кто это сделал? — произнёс Леонид Быков с виноватой и извиняющейся интонацией. — Я не буду драться, не буду кричать, я только хочу в глаза его честные посмотреть.
— Мы! — весело и дружно гаркнули семь наших техников и осветителей, которые в данный момент изображали портных.
— Я вам сейчас всё объясню, — нагло выскочил вперёд Гера Штиль, глазки которого забегали, словно у вора карманника. — У нас, товарищ, узкая специализация. Один пришивает карман, другой проймочку, я лично пришиваю пуговицы, — актёр забавно щёлкнул языком. — К пуговицам претензии есть? — наехал он на Быкова, который отступив на один шаг пролепетал:
— Нет, пришиты насмерть, не оторвёшь. — Леонид Федорович разволновался, стер пот сверхдлинным рукавом со лба и несмело спросил, — я знать хочу, кто сшил костюм? Кто от штанов мне рукава пришпандорил? — Быков приподнял руки, с которых свисали эти длиннющие рукава, словно нищий просящий подачку.
— Вы скажите спасибо, что мы к ширинке рукав не пришпандорили! — браво отчеканил свою реплику здоровяк Андрюха, мой знакомый техник из общежития.
— Ха-ха-ха! — загоготали разом все «семь богатырей».
— И я бы, товарищ, на вашем месте не жаловался, а рукава бы эти самые закатал. — Актёр Штиль подошёл к перепуганному Быкову вплотную, ещё раз щелкнул языком и добавил, — сейчас так носят, чувак.
— Это вы молодцы, это вы хорошо устроились, — сказал Леонид Быков, снова стерев рукавом пот со лба.
Затем на пять секунд все в студии замерли, затихли и лишь когда главный актёр и режиссёр произнёс волшебные слова: «стоп, снято!», раздались громкие и продолжительные аплодисменты. Может быть, они были чуть короче, чем Никите Хрущеву на очередном съезде депутатов Верховного Совета, но вполне сопоставимые.
— Эй, парень, это ты — Феллини? — спросили меня чуть ли не хором три странных мужичка, которые появились в павильоне, наплевав на объявление, что вход закрыт, тишина, идёт съемка.
— Аха, он самый, — хмыкнул я. — Проездом с Московского кинофестиваля на Канский киношный междусобойчик. В золотой пальмовой ветви оказалось слишком мало золото, нужно срочно обменять.
