Япона осень - Лео Сухов
— Я бы попросил вас распространить полученную информацию среди руководителей групп в вашем сообществе. Я пока постараюсь уладить вопросы с сообществом «Народа из Страны Восходящего Солнца». Не могу ничего обещать, но ознакомлюсь с вашей историей и попробую учесть все нюансы.
— Не попробуй, просто учти… И спрашивай, если нужно… — Кукушкин поднялся из-за стола, оглядел нас мутным взглядом и, не прощаясь, двинулся к выходу.
Он, как старик, шаркал ногами по земле и периодически качал головой, будто споря сам с собой. Или с СИПИНом. В общем, ему явно было не до нас. И это было странно… Очень странно…
Глава 3
На отличненько посидели!
Дневник Листова И. А.
Двести первый день. Через Алтарное.
— Очень странно! — заметила Кострома, когда мы вышли из-под навеса и уже шли по городу. — Вам не показалось, что Кукушкин как-то слишком уж расстроился из-за новостей?
— А ты нет? — удивлённо уточнил Сочинец. — Я вот расстроился…
— Я тоже, — согласился я. — Но вообще-то Кукушкин и вправду очень сильно расстроился.
С неба сыпалась морось, прохладный ветер поддувал с северо-запада. Люди в городе суетились, работали, отдыхали… А где-то там летел шарик планеты с узнаваемыми очертаниями континентов. Когда-то на нём жили миллиарды людей. А теперь он был пуст, и ветер гонял по заросшим улицам безлюдных городов остатки мусора.
— Я тоже сильно расстроился. У меня там брат был, сестра… Одних племянников семь штук… — буркнул Сочинец. — И получается…
Он махнул рукой и ускорился, чуть отрываясь от нас с Костромой. А мы с ней, переглянувшись, кинулись его догонять.
— Со-о-очинец, ну прекрати! Ты же жив! — попыталась подбодрить его Кострома, подхватывая под руку. — Да, это неприятная новость, ужасная новость… Но твоим племянникам было уже глубоко за шестьдесят лет! И не говори, что ты расстраиваешься из-за внучатых племянников, их-то ты не застал…
— Да, но… Получается, понимаешь, я вот тут был и знал, что где-то там моя семья живёт. Что не всё потеряно… — Сочинец поморщился.
— Ну так и сейчас не всё потеряно! — сказал ему я. — Ты же остался. Не надо ставить на себе крест. Нас для того и закинули сюда, на эту планету.
— Да, наверно, так и есть…
Сочинец, конечно, спорить не стал, но с нашими аргументами явно не согласился. И я мог его понять. Правда, мы и сами теперь пребывали в не менее шатком положении, чем цивилизация Земли ещё несколько десятков лет назад.
В конце концов, где-то над нашими головами болталась целая станция, заселённая искусственными интеллектами, готовыми очистить от нас планету. Я даже на небо опасливо покосился, но оно было плотно затянуто тучами.
— Вано, а у тебя никаких функций по управлению нашей группы не появилось? — спросил Сочинец, пытаясь, видимо, отвлечься от неприятных мыслей.
— Неа, — ответил я. — Если бы появились, я бы вам первым рассказал. Пока это только планы… СИПИН же сказал, что будут сообщать…
— И как эти функции можно будет посмотреть? — под нос себе поинтересовалась Кострома.
И внезапно получила ответ:
— Я воспользуюсь вашими экранами на глазах, чтобы выводить информацию по заданиям и сообществам.
— Ты снова со всеми разговариваешь? — удивился я.
— Я всегда со всеми готов был поговорить. Это вы со мной не общались! — недовольно отозвался инструктор.
Вообще-то частично справедливо. Но ведь и сам СИПИН не спешил отвечать на запросы в последние дни. Правда, напоминать ему об этом я не стал. Мне сейчас было не до воспитания кибернетических «обиженок».
— Надо готовить отряд, о котором говорил Иваныч! — о том же, видно, подумала и Кострома. — Гарнизон фактории придётся усиливать. И с Бородой ещё раз обговорить бартер мяса на соль.
— Я обговорю завтра-послезавтра, — кивнул я. — Сейчас его в городе нет.
Мы протолкались по узким улочкам рядом с мэрией, а затем влились в поток людей, идущий по переулкам между капсул в сторону Первой Рыночной Площади. И, основательно помесив песчано-каменную пыль, из-за дождя превратившуюся в слизь, вывалились к прилавкам.
Стоило покинуть тесноту улиц и переулков, как на нас обрушился многоголосый гомон торговой площади. Кричали продавцы, расхваливая свой никому не нужный товар. Кричали покупатели, не желавшие покупать такой ненужный товар за такие нужные деньги. Шумели рабочие, мастерившие очередные навесы для беженцев без капсул.
А ещё были запахи… Тысячи запахов: вонь пота и немытых тел, гадкий дух нечистот, тонкие нотки фруктов и тяжёлая приторность гнилья, суровый запах мяса, солёный запах рыбы, ароматы сгоревшего дерева, то есть дыма… И ещё множество других оттенков, которые я даже не взялся бы разобрать. Всё-таки обоняние — это не моя сильная сторона.
Но кто бы знал, как этот смрад надоедает! Вонючие улицы мегаполисов казались стерильной камерой по сравнению с тем, чем дышали жители Алтарного. А ведь всё только начиналось… Многие беженцы даже близко ещё не проявили всю полноту своей дикарской сущности.
— Ох, допрыгаемся мы до эпидемии!.. — хмуро заметила Кострома, когда мы проталкивались по краю Рыночной площади на её противоположный конец.
— Вроде СИПИНы нам какую-то вакцину кололи! — напомнил Сочинец. — Говорили, что долго действовать будет, и местные вирусы нам не страшны.
— А это не местные! — ответила девушка. — Это свои, родные! При такой антисанитарии никакие вакцины не помогут: просто зараза будет мутировать быстрее. Помнишь, как заразились пленники работорговцев?
— Надеюсь, что Кукушкин скоро возьмётся за этот вопрос… — сказал я тихо себе под нос.
Но меня, наверно, не услышали. Во всяком случае, отвечать не стали. Каждому и так было, о чём подумать.
До ворот во внешний город мы добрались почти без приключений. И без дальнейших разговоров. Просто местами лучше было молчать, задержав дыхание, чем говорить и ощущать вонь всей носоглоткой.
Впрочем, город изменился не только в плане запахов.
В последнее время он стремительно превращался в большую бурлящую кастрюлю. А внутри этой кастрюли варилась сборная солянка из очень разных ингредиентов.
Если раньше Алтарное было вотчиной русских всех народностей, начиная от татар и славян и заканчивая тувинцами и эвенками, то теперь наше общество стало куда пестрее. А уж темнокожих жителей Африки,
