Мир совкового периода. Четвертая масть (СИ) - Черемис Игорь
Мы последовали его примеру.
***
Следователем оказался мужчина, которого можно было назвать усредненным – среднего возраста, среднего роста, среднего телосложения. Он находился в чине капитана и носил фамилию Соловьев. Ко мне он отнесся с настороженностью, так что пришлось его успокаивать – я заявил, что являюсь женихом прибывшей по его вызову гражданки, да и сам пару раз видел убитую. Его это вполне удовлетворило.
– Ваш звонок нам очень, надеюсь, поможет, – он открыл карты сразу, как только мы устроились перед его столом. – Откровенно говоря, мы были в тупике – общежитие пустое, знакомых... девушки нет, никто ничего не видел и не слышал. Конечно, со временем разобрались бы, но в таких ситуациях каждая минута на счету, большинство преступлений раскрывается по горячим следам.
Я всё это и так знал, но для Аллы, кажется, было внове. Если бы она любила детективы, то тоже была бы в курсе таких подробностей оперативно-розыскной деятельности, но тут зрителей не баловали ежедневными сериями – им приходилось раз в год смотреть что-то вроде «Следствие ведут ЗнаТоКи». Собрание сочинений Рэкса Стаута у них в библиотеке имелось, но вроде бы нечитанное.
– Прошу прощения, а это допрос? – на всякий случай уточнил я.
– Нет, что вы... – капитан задумался. – Хотя... хотя... Нет, всё-таки нет. Но спросить я должен – чем вы занимались сегодня, с пяти до семи часов утра?
– Встречали отца вот этой девушки в аэропорту, – без паузы ответил я. – Рейс из Братска, прилет в Домодедово, посадка была примерно в шесть десять. С нами была её бабушка. Потом мы поехали домой, это на Новоалексеевской улице.
– Хорошо, – он что-то черкнул в записной книжке.
– А как всё произошло? – тихо спросила Алла.
Я не стал задавать этот вопрос – мне бы капитан, скорее всего, не ответил. А тут его что-то задело – возможно, тон Аллы.
– Никто не знает, – печально сказал он. – Тело обнаружила комендант, она проходила по тому этажу, обнаружила приоткрытую дверь одного из блоков, заглянула – ну а там, в маленькой комнате... Вызвала нас, но эксперты тоже ничего внятного не сказали. Общежитие же, – это слово он произнес с плохо скрытым раздражением. – Куча отпечатков пальцев, а кому они принадлежат, когда оставлены – поди, разберись.
– И мимо вахтерши никто не проходил? – вмешался я. – Они у нас обычно очень наблюдательные, если кто посторонний – не пропустят, как ни упрашивай.
На самом деле попасть в общагу было возможно кому угодно и без лишних хлопот. В обычные дни пользовались «методом толпы» – когда «левого» гостя закрывали от бдительных глаз живущие тут студенты. Можно было просто перекрыть старушке поле зрения, заняв её каким-нибудь дурацким вопросом... Срабатывала и обычная передача студенческих билетов – условные свои и так проходили, а вот чужаки махали заветной корочкой, как каким-нибудь «вездеходом». В каникулы, конечно, всё это могло и не сработать – народу мало, каждый на виду.
– Говорят, что никого не было, – капитан покачал головой. – Они на ночь двери запирают, так что заметили бы, думаю. А ты там живешь?
– Жил, – ответил я. – В той же общаге, но на десять этажей ниже. Я учился на другом факультете.
– А сейчас что?
– В другой институт перевелся, из общаги пришлось выписываться. Алла с семьей предложили у них прописаться.
– Ясно, – кивнул он. – Так вот и получается – ни подозреваемого, ни мотива. Только тело и раны от двух ударом ножа. Орудия убийства на месте не было.
Мы недолго помолчали.
– Если мимо вахты никто не проходил, надо посмотреть балконы на втором этаже, – я решил сдать один из самых очевидных нелегальных проходов в общагу. – По ним при некоторой сноровке можно и подняться, и спуститься.
Капитан с интересом посмотрел на меня.
– Сам пробовал?
Я кивнул. Пробовал, конечно. Только не сейчас, а через год – на спор и после серьезного количества пива.
– Там не все смогут подняться, девчонки редко пользуются, только парни, – уточнил я. – И двери на балконы никогда не запираются, там и замков нет.
– Ясно... – он провел задумчивым взглядом по столу и решительно снял трубку черного массивного аппарата. – Петров? Слушай сюда, Петров. Бери Головню с его чемоданчиком – и дуйте оба в то общежитие. На втором этаже проверьте балкон...
– Там два балкона, – шепотом подсказал я.
– Проверьте оба балкона, – без паузы поправился капитан, – следы, отпечатки пальцев на дверных ручках... в общем, всё, что положено. Жду доклад через час.
Он положил трубку и внимательно посмотрел на меня.
– Благодарю.
– Да не за что пока, – я пожал плечами. – Буду рад, если поможет.
– Думаю, поможет... – пробормотал он. – А с кем она общалась? Ну, кроме вас?
Вот и добрались до подозреваемых, подумал я. Но сам промолчал, лишь выразительно глянул на Аллу.
***
Алла знала бурную личную жизнь подруги гораздо лучше меня – хотя, пожалуй, за последний месяц в её знаниях появились зияющие пробелы. Но следователю и этого было достаточно – сначала он пытался чиркать в своем блокноте, потом всё же достал из ящика стола толстую тетрадку и начала делать пометки уже в ней. До моих ушей долетали какие-то имена, какие-то места – я всё это моментально забывал, а вот капитану слегка сочувствовал. Ему в любом случае придется искать всех этих людей и слушать их мычание на тему «где я был с пяти до семи такого-то числа».
Я же пытался разобраться в своих чувствах и ощущениях, поскольку уже понял, что смерть Ирки нисколько меня не задела, словно скончался какой-то человек, с которым я даже не был знаком. В целом, конечно, так и было. Мы выпивали вместе, даже беседовали наедине, и будь мне восемнадцать, я бы охарактеризовал наши отношения как очень близкие. Но в моем возрасте для настоящей близости с кем-либо нужно было что-то ещё – то, что я обнаружил у Аллы. И чего точно не было у Ирки.
Я уже был уверен, что смерть Ирки как-то связана со мной и моим появлением в её жизни – только не мог понять, как именно. Дело в том, что из всего моего нынешнего круга знакомых и околознакомых на убийство были способны считанные единицы. Чикатило, как рассказывал Валентин, сидел плотно и мысленно готовился к неизбежной смертной казни; он наверняка просуществует ещё года два – пока идет следствие, пока рассматривают апелляции, пока то да сё. Но в конце его ждет показательный расстрел за все злодеяния, которые он совершил в своей грешной жизни – и поэтому он выпадал из этого уравнения. К тому же Чикатиле просто неоткуда было узнать о существовании Ирки.
Сложнее было с бандой приятелей Боба, которые про Ирку как раз знали и могли наказать её за какие-то выдуманные прегрешения – или, например, сорвать на ней злость за то, что я с ними сотворил. Но из этих ребят, кажется, на убийцу тянул пока только Родион, у которого в какой-то момент окончательно сорвало тормоза. Но и Родион сейчас тоже сидел за решеткой без шанса оттуда выбраться раньше какого-то срока – я надеялся, что ему впаяют по максимуму, лет семь. К тому же по этому делу имелся шанс привлечь и его отца – в советском Уголовном кодексе имелась статья, посвященная небрежному хранению огнестрела, пусть и всего с годичным сроком наказания. [1]
