Форсайт - Сергей Лукьяненко
Он мой взгляд заметил и пояснил:
— Днюю и ночую тут... Никита, расскажите мне свои последние форсайты.
— С чего бы? — спросил я.
Григорян некоторое время молча смотрел на меня. Потом сказал, без всякого осуждения, просто сообщая факт:
— А вы очень самоуверенный молодой человек.
— Мир скоро накроется, — ответил я. — Медным тазом. Форсайты видит пять процентов населения...
— Четыре, — поправил Григорян. — Точнее, три целых и девять десятых.
— Говорили — пять... Ну пусть четыре. Я не хочу видеть форсайты. Там разрушенные города, нет солнца, люди какие-то пришибленные, чудовища попадаются. Нет такого закона, чтобы я все эти ужасы пересказывал! Тем более вы сами официально заявляете, что форсайты — всего лишь массовый психоз.
— Дерзкий, — снова произнёс Григорян.
Почему-то мне показалось, что он сказал это с удовольствием.
— Вы меня что, оштрафуете? В тюрьму посадите? Расстреляете? — я усмехнулся. — За что?
Григорян покачал головой.
— У вас материала мало? — продолжал я. — Да миллионы людей выкладывают в сеть рассказы о своих форсайтах! Устанете анализировать.
— Почему вы так неприязненно настроены? — спросил Григорян спокойно.
— К вам это отношения не имеет, — сообщил я. — Просто не люблю все эти шпионские игры, спецслужбы, тайны.
— Из-за отца? — поинтересовался он.
Вошла Полина. Поставила между нами поднос: конфеты, печенье, чашка и прозрачный чайничек для меня, большая чашка кофе для Григоряна. Тихо вышла.
— Из-за отца, — подтвердил я.
— Принципиальный, — сказал вслух Григорян задумчиво. — Зря от кофе отказываетесь, у меня хороший. Не из капсул, кофемашина мелет зёрна, по-моему, гораздо лучше выходит.
— Я думал, вам в турке принесут, — сказал я. — На песке приготовят.
— Потому что армянин? — Григорян усмехнулся. — Тогда уж в джезве, в Армении не говорят «в турке». И песок... это для туристов.
— Запомню, — кивнул я. — Извините, не хотел обидеть.
— Гибкий, — заметил Григорян.
— Вы на меня характеристику готовите? — оскорбился я.
— Неглупый.
— Или нас сейчас кто-то слушает? — я потянулся за чайником.
Григорян глотнул кофе и удовлетворённо заключил:
— Даже умный.
Очень хотелось чая, но я убрал от чайника руку. Сказал:
— Если я сейчас встану и уйду?
— Вас выпустят, — Григорян развёл руками. — Я попрошу, чтобы довезли до дома, и извинюсь, что побеспокоили впустую.
Мы уставились друг на друга.
— Хитрый, — признал я и налил себе чай.
Григорян кивнул.
— Хорошо. Я вам отвечу на три вопроса, хотите? Но в качестве ответной любезности вы ответите на три моих.
Я подумал. Искушение было... ну, невыносимое искушение. Артур Давидович явно знал до фига и больше. Я глотнул чая. Не знаю, как там кофе, а чай был замечательный, крепкий и ароматный.
— Что такое форсайт на самом деле? Чем он вызван?
— Вопрос не засчитан, у меня нет точного ответа. — Григорян покачал головой. — Но не психоз, разумеется.
— Хорошо. Форсайт — это предвидение будущего?
— Вероятнее всего.
Я вздохнул. Всё-таки хотелось услышать что-то другое.
— Версию с массовыми наведёнными галлюцинациями мы прорабатывали, но отвергли, — добавил Григорян. — Вы должны понимать, по какой причине.
Мне это дополнение не понравилось.
— Известна точная дата, когда произойдет апокалипсис?
— Мы говорим «Событие», — уточнил Григорян. — Осталось от месяца до года. Возможно, потом я объясню, на чём базируются наши выводы.
Это уже было кое-что. У меня холодок прошёл по коже, но я не стал уточнять.
Что бы спросить ещё?
— Как вы поняли, что я вижу форсайты? И что этой ночью он был?
Григорян молча потянулся и развернул ко мне монитор.
Компьютер работал. На весь экран была открыта карта Москвы, обычная яндекс-карта, только с какими-то дополнительными значками. Я даже не удивился, узнав свой район.
— Поведение людей, испытавших форсайт, подчиняется определённым закономерностям. Поисковые запросы, посещаемые сайты, частота просыпаний, покупки... оценивается очень много факторов. Последний год все наши нейросети настроены на поиск людей, переживающих форсайты. Далее — обычная работа. Отслеживается реакция на зеркальные поверхности, взгляды на небо...
— Ясно, — мрачно сказал я. — Большой брат следит за тобой. Даже не сомневался. А почему точки цветные?
— Зелёные точки — это подтверждённые с высокой вероятностью случаи форсайтов, — сказал Григорян. — Жёлтые — вероятные на восемьдесят процентов.
— А красные? — заинтересовался.
— Те, у кого форсайты были, но прекратились.
Я смотрел. Размышлял. Прикидывал количество.
— Вам назвать цифры? — спросил Григорян.
— Уже посчитал, — сказал я. — Вначале говорили о пяти процентах, вы сказали, что их три и девять... Двадцать два процента прекратили видеть форсайты, потому что погибли в будущем?
— Хороший математический ум, прекрасные способности к анализу, — произнёс Григорян грустно. — Олимпиады в школе выигрывали... в МГУ блистали... фундаментальная математика, дискретная математика, топология... а занимаетесь всякой хренью!
— Деньги зарабатываю. Надо было в разведку идти? — спросил я резко.
Григорян молчал, буравил меня взглядом. Потом сказал:
— Не с вашим характером, Никита. Моя очередь задавать вопросы. Миша в будущем жив?
— Блин! — Я чуть не расплескал чай. — Он вам рассказал?
— Мы детей посреди ночи не тревожим. — Григорян едва заметно улыбнулся.
— А вы ведь мне не ответили, — вдруг сообразил я. — Как вы поняли про форсайт этой ночью...
Хозяин кабинета ждал.
— Отследили нашу встречу?
— Верно. Когда два незнакомых и совершенно разных человека, видевших ночью форсайты, неожиданно встречаются и одиннадцать минут ведут разговор...
— Логично предположить, что они встречались в форсайте. Вы подслушивали? — мрачно спросил я.
Григорян покачал головой.
— Нет. К сожалению, оператор подключился поздно, а прослушивание у нас до сих
