Ц - 9 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

Маленькое счастье…

Я усмехнулся, стараясь не двигать гудевшей головой. Вообще-то, само название «ускоритель тахионов» звучит глупо. Стоило сверхсветовым частицам покинуть эмиттеры, как они сами мгновенно ускорились, оставив по себе мощное излучение Вавилова-Черенкова. Вот, детекторы зафиксировали!

Тахиончики пролетели какие-то сотые доли миллиметра, но успели на этом треке растерять всю свою энергию, став безынерционными и достигнув почти бесконечной скорости.

Благодушествуя, я улыбнулся — свою долю получат и аналитики, ухватив трясущимися от жадности руками ту бронзулетку, что угодила под луч. Тахионы поглощаются протонами, мезонами и прочими досветовыми частицами, разве что живут очень и очень недолго. Вот и посмотрим, что станется с бронзой. Потом и до мышей очередь дойдет.

Весь смысл моего «ускорителя» в том и заключался, чтобы пронаблюдать взаимодействие с материей не единичных сверхсветовых квантов, а плотного пучка тахионов. Ведь одно дело — выискивать косвенные улики, вроде «искажений в спектрах распределения ядерных частиц по импульсам и углам разлета», и совсем другое — щупать весомый и зримый брусок металла, «поварившийся» в тахионном поле!

Шаги по гулкому трапу развеяли высокоученые мысли.

— Надо бы твой «ускоритель» перекрестить в «замедлитель»! — оживленно произнесла Лена, словно участвуя в моих рассуждениях.

— Ты мне зубки не заговаривай, — проворчал я, не оборачиваясь. — Откуда у тебя оружие?

— Иванов дал, — тут же созналась девушка, усмехнувшись. — Так и знала, что спросишь... Нет, я не агент КГБ, и не прикрепленная. Просто достаточно развитая физически, чтобы бегать и стрелять. Ну, и прикрыть товарища завлаба, в случае чего…

— Твоя талия слишком узка, чтобы прикрыть мою тушку.

Неслышно подойдя, Браилова молча положила мне ладони на плечи. Я даже не ожидал этого, и «подтаял».

— Спасибо, — моя рука накрыла тонкие, но сильные девичьи пальцы.

— Пожалуйста.

Я не видел лица Лены, но по голосу угадал улыбку. К этому моменту глухой отдаленный рокот резко усилился, навалился, колотясь в окна.

— Их превосходительство генерал-лейтенант пожаловали! — звонко объявила девушка. — Как ты? Пойдем встречать?

— Пошли… — я мужественно выскреб себя из податливого кресла.

— Етта… — пробасил Ромуальдыч, запуская всех к себе в «кабинет-мастерскую». — На всех стульев не хватит.

— Постоим, — буркнул «их превосходительство», неприязненно косясь на огромного особиста Привалова. Тот стеснительно сутулился в углу, чтобы занимать наименьший объем, и усиленно вздыхал. Поворотясь ко мне, Иванов хмуро спросил: — Почему дверь в лабораторию стояла открытой?

— А какой смысл запирать ее? — парировал я. — И от кого? От своих?

— А по вашей умной башке кто съездил? — не сдержался генлейт. — Карлсон, который живет на крыше?

— Борис Семенович, — хладнокровно продолжил я. — Ценю ваш юмор, хотя мне точно не до шуток. Свои не могли на меня напасть, потому что некому! Лично я не представляю почтенного доктора наук, прыгающего с пистолетом в руке, да еще в спецкостюме. Молодежь — да, та способна скакать. Но стрелять… Опять-таки, кто? Киврин из аналитического? Ага, так и вижу этого физика-лирика с «люгером» наперевес!

Привалов хихикнул, словил тяжелый взгляд Иванова, и увял.

— А кто еще? Малеева, может? Или Почкин? Так не с его физическими данными! Корнеев? Ну, если бы Витёк отслужил в десанте, тогда бы я поверил! В принципе, напасть могли парнишки из «девятки», но как бы они незаметно покинули пост? Да и не проходил никто извне — мимо Макарыча не проскочишь.

Особист жадно слушал меня — и расправлял плечи. Уже и улыбочка зареяла…

«Ишь ты, воспрял!» — мелькнуло в ударенной голове.

— Есть, правда, один некрасивый нюанс, — усмехнулся я. — Если те, кто напал на нас с Леной, не знали о дате запуска, тогда ладно, сочтем за совпадение. Но если знали…

— Етто значит — утечка, — недобро усмехнулся Вайткус.

— Арсений Ромуальдович! — покачал головой Иванов с укором. — И вы туда же! В таком случае, ответьте на один-единственный вопрос: как чужаки могли проникнуть на охраняемый объект?

— Знаете, Борис Семенович, — бегло улыбнулся я. — Стоило мне попасть на этот самый объект, и сразу на ум пришла аналогия со средневековым замком. А в любом уважающем себя замке обязательно существуют тайные ходы…

— Тьфу на вас! — рассердился генерал-лейтенант. — Р-романтики…

Ромуальдыч, поджав губы, достал со шкафа пухлую пачку мятого ватмана, и шмякнул ею о столешницу.

— Етто план объекта, — сказал он очень внушительно. — Все размеры снимали пятнадцать лет назад, поскольку ранних чертежей не сохранилось. Неизвестно даже, были ли они вообще. Стройка началась в сорок восьмом, и вели ее пленные немцы под руководством военного инженера Августа фон Краусса. В войну здесь проходила линия обороны фрицев, с севера на юг, и стояли три дота из железобетона. Самый большой из них, опорник, располагается прямо под нами. Объект, к слову сказать, возводили по личному приказу Сталина, и Краусс предложил вождю использовать уже готовое строение. Тот дал согласие. Вот так главное здание объекта «В» получило свой двухэтажный подвал. Опорник занимал небольшую высоту, а в ста метрах к северу, и пониже, располагался еще один дот, куда вела забетонированная траншея. Краусс использовал и ее, протянув трубы канализации и водовода…

— А третий дот? — не утерпел я.

— Заглядывал и туда, — кивнул Вайткус. — Пусто и сыро. Тот дот как бы на склоне, за периметром. Мы и подвал исследовали с товарищем Приваловым. Когда еще… В мае.

— А этот… Фон Краусс, — пришла мне в раненую голову мысль. — Он куда делся?

— Етта… Уехал в Берлин… м-м… узнавал в министерстве. В пятьдесят восьмом, кажется…

— Минутку, товарищи… — я выскользнул за дверь, провожаемый удивленным взглядом Иванова, и поднялся в кабинет директора. Ключ у меня был, Дим Димыч полностью доверял своему бывшему аспиранту.

В кабинете чисто и тихо, а диван так и притягивал к себе своею мякотью.

«Ничего, организм, успеешь отдохнуть…»

Я набрал номер посольства ГДР, и четко выговорил цифры кода. Дежурный тут же переключил меня на сотрудника Штази, и уже через него открылась прямая линия с Берлином. Гудочки, щелчки…

— Да? — голос Маркуса Вольфа звучал, как всегда, спокойно и мужественно.

— Гутен таг, — перешел я на немецкий. — Их бин`с, Михель!

— О-о! — затянул Вольф, обрадовавшись. — Шён, дих цу хёрен! — и он по привычке заговорил по-русски: — Как жизнь?

— Нормально! Бьет ключом, — я не стал договаривать, по чему именно. — Товарищ Вольф, уж простите за официоз, но срочно нужна справочка!

— Слушаю, Михель.

— Ищем Августа фон Краусса, военного инженера и строителя. Был в советском плену, освободился в пятьдесят восьмом, переехал в Берлин. Сейчас ему должно быть под семьдесят.

— Понял. Не кладите трубку!

Я терпеливо ждал, вслушиваясь в отдаленные шумы. Невнятный говор, глухие шаги…

— Алло!

— Да, да!

— Фон Краусс работал строителем до самой пенсии, но… Он умер в сентябре. Его убили в собственной квартире. И, похоже, пытали.

— Ага… — протянул я, и заторопился: — Спасибо огромное, вы нам очень помогли!

Бросив трубку, я помчался вниз, отмахиваясь от головокружения. В фойе нервно прогуливалась Браилова. Заметив меня, она оживилась, но я юркнул к Ромуальдычу, отделавшись смутным:

— Щас, Лен…

А спор у Вайткуса завял, однако. Все стояли или сидели, насупленные и скучные. Я выдохнул, и сказал ровным голосом:

— Августа фон Краусса убили два с лишним месяца назад. Перед смертью пытали. Вы верите в совпадения? Я — нет!

Склон, полого упадавший от «запретки» к лесу, покрывала заиндевевшая трава, хрустевшая под ногами. Неплохое место для укрепления, все подходы можно держать под обстрелом.