Владыка Нового Мира 3 - Максим Злобин

Максим Злобин, Юрий Винокуров

Владыка Нового Мира – 3

Глава 1

Грянула торжественная музыка и красное бархатное полотно поползло в сторону. Праздник был на грани срыва из-за дождя, но в самый последний момент распогодилось и вышло солнце. Народищу на набережной собралось немерено.

Ну а ещё бы!

Газета Менделя прогревала жителей Нового Сада с самого момента взятия Гремячего. Хорошо так причём прогревала, качественно. Господина Клюева мы выставили настоящим чудовищем, которое грозило безопасности не только нашей, но и всего мира, – тут как раз и кадры поедания вомбата пригодились. И на контрасте этому гаду выше небес превозносились гоблины. Мерзкие, туповатые, неприятные, непонятные, однако же… храбрецы, что уже второй раз встали на защиту своих друзей-человеков. Просто так причём. Не корысти ради, а потому что не могли иначе. Последнее предложение – прямая цитата из «Нового Сада Сегодня».

О том, что Клюева мы так и не уничтожили газеты тактично молчали. О том, что погибших среди гоблинов во время осады не было вообще, и сотня зеленокожих придурков самовыпилилась во время подготовки к осаде – тоже. Но не пропадать же теперь их жертве, верно⁉

Так что вот:

– Ура! – отрывисто крикнул Голубицкий, и гвардия вторила ему: – Ура! Ура! Ура-а-а-а!!!

Полотнище рухнуло на землю, и памятник предстал перед народом во всей красе. Мраморный гоблин с мечом и в героической позе. Ниже табличка – что, зачем, да почему. «В память о событиях бла-бла-бла, когда клан Разящего Весла бла-бла-бла и бла-бла-бла». И всё это в самом козырном и живописном месте Нового Сада.

Сперва была мысль сделать межрасовый памятник. Гоблин, вомбат, Рой и человек. Так, мол, и так, все собрались вместе для защиты молодой Империи. Но! Всё же ни Роя, ни вомбатов интегрировать в человеческое общество было не нужно, – им и без того здесь неплохо живётся. И потому было решено сделать именно так, а не иначе.

Итак…

Памятник торжественно открыт, толпа ликует, а вечером на этом же самом месте пройдёт праздничный концерт. Люди уже окончательно вернулись к своей прежней, спокойной и размеренной жизни. У них всё позади.

А вот мне до сих пор не по себе…

– Елизавета Евграфовна, – я галантно открыл для жены дверь экипажа. – Прошу вас.

– Спасибо, – первая леди игриво провела рукой мне по щеке и залезла внутрь.

Да, Лиза в последнее время очень сильно выручала. Отдушина моя и отрада. Белокурый кусочек оптимизма, она помогала мне отвлечься от мрачных мыслей, которые теперь посещали меня всё чаще и чаще.

Но перейду к сути:

Несколько дней тому назад неизвестный проник в особняк Голубицкого, что уже само по себе событие из ряда вон. И! Вместо того, чтобы закладывать бомбы, – почерк Клюева, – воровать или караулить меня с целью покушения, этот грёбаный неизвестный поджёг трон. Спасти его удалось лишь чудом, и потребовалась основательная реставрация, но…

Чёрт! Почему трон⁉

Да, на первый взгляд это похоже на совпадение. Сжечь символ власти – эдакая бунтарско-подростковая выходка. Тот факт, что недовольные мной в этом городе есть я понимаю и принимаю, – их не может не быть.

Но… трон я не сильно-то и афишировал. И что, если всё не так? Что, если покушение было совершено не на «символ власти», а именно на алтарь бога Харона? И что, если кто-то знает обо мне чуточку больше, чем мне бы того хотелось? Не могу я это из головы выкинуть теперь, просто не могу!

К тому же нельзя исключать, что среди наших завелись крысы.

И всё это в тот самый момент, когда мои действительно доверенные люди размазываются по Империи.

Например, пришлось переиграть назначение Гордеева. На мой взгляд, его кандидатура была идеальна на пост главы Гремячего. Лейб-гвардию из детей аристократов мы ведь уже собрали? Собрали. Вот он и увёл её в соседний город, чтобы вырастить из этой молодёжи новую городскую элиту взамен уничтоженной Клюевым.

Наши дворяне рады за детишек, детишки рады за себя, я рад за то, что тылы прикрыты, и города «прорастают» друг в друга. Вин-вин.

Но что делать дальше, если Империя начнёт расползаться? Кончаются у меня годные вассалы. Голубицкий, – к слову снова граф и к слову же первый в Империи, – нужен мне здесь. Мендель, Батяня и Карякин, при всём моём уважении, не лидеры.

Женёк на обучении. Уехал вместе с Ритой вслед за Гордеевым, – смотрит теперь за старшим товарищем, на ус мотает и в будущем, надеюсь, тоже что-нибудь эдакое возглавит.

И… да ладно, зачем я ищу проблему там, где её нет? На самом-то деле всё штатно! А накручиваю я себя исключительно из-за покушения на трон. И ещё из-за того, что поблизости вполне может бродить грёбаный иллюзионист-психопат, у которого я отжал власть. Но это всё-таки меньшая из проблем.

– Ой, – Лиза проводила взглядом особняк Голубицких за окном. – А мы разве не домой едем?

– Нет, душа моя. Есть кое-какие дела на мойке. Ты же помнишь, где это?

– Помню. А что у нас там за дела?

– Сюрприз.

– Для меня⁉ – у Харламовой-Мендель зажглись глазёнки.

– Для тебя.

– Уи-и-и!!!

Несколько минут и вот мы на месте. Старая мойка по-прежнему функционировала, как стоянка для такси со стойбищем для оленегаторов. Однако сегодня по моему распоряжению она была пуста. Ну… почти.

– Спасибо! – крикнул я извозчику и помог Лизе вылезти на стоянку. – Только здесь не жди! Вернись за нами через час!

– Да, Ваше Владычество.

– Ух, – улыбнулась Лиза. – Прямо вот целый час, да? А не переоцениваете ли вы свои силы, Харитон Христофорович?

В офис я вошёл первым. Зажёг свет, огляделся и удостоверился что никого из работников на месте нет.

– Так у нас романти́к или нет? – спросила Лиза. – Я не понимаю.

– А это ты сама чуть позже решишь, – ответил я. – Пойдём, – и повёл жену дальше.

Обычно в этот крытый ангар на ночь набивалось до тридцати оленегаторов, сегодня же здесь был только Рудик. Стоял один-одинёшек и жевал свежескошенные водоросли.

– Та-а-а-ак, – протянула Лиза. – А где свечи и лепестки роз?

– Потом, – пообещал я. – Если захочешь. Но сперва подарок.

Да, сегодня я собирался сделать самый логичный на мой взгляд шаг. Без драматического надрыва, без бурления страстей, – спокойно и по-взрослому, – за очень недолгое время Елизавета Евграфовна стала моей слабостью. Семьёй. Роднёй из тех, что выбирают. И по сути, самым главным для меня человеком.

Размяк? Ой, да не похер