Княгиня Евдокия 5 - Юлия Викторовна Меллер

Юлия Викторовна Меллер

Княгиня Евдокия 5

Глава 1

— Сидишь и молчишь, поняла? — наставлял Евдокию Иван Васильевич по пути в палаты, но замолк, увидев вышедшую навстречу царицу с боярынями.

— Ладо мой, — ласково обратилась к нему Мария Борисовна, — дозволь Дуняшке подарочек передать.

— Передавай, — вздохнул царь, не имея сил отказать Марьюшке и просительно смотрящим на него жёнкам.

А началось всё с того, что он наградил Евдокию чином летописца. Боярыни тут же окружили его такой заботой, что он уж не знал, куда от неё деваться. Не заметил даже, как ввёл должность куратора и уже с пяток боярынь в этом чине приглядывают за чистотой города, особенно рек. И хоть получается у них лучше мужей, но все равно как-то непривычно видеть жёнок в чинах и на службе. И даже себе трудно признаться, что в кои-то веки в летнюю жару вся Москва дышала воздухом, а не пойми чем.

А всё закрутилось из-за Дуняшки! Была бы она замужем, то из-за её чина летописца поворчали бы и смирились, но ведь девка! Пришлось боярыням угождать, чтобы заступились за нее. А они за Дуньку горой! Вместе с ней дал чин торгового куратора Мотьке Савиной, ставшей Матреной Овиной. Овины загордились, но отдарились щедро. Была бы у них ещё одна дельная родственница, так он, пожалуй, и её на службу взял за такие-то отдарки.

Ну, а так-то не прогадал Иван Васильевич с жёнками! Они хозяйственные и за дело радеют. Постоянно в только что отстроенных царицыных палатах толкутся, предложения вносят и отчитываются перед Марьюшкой, а Дунька потом всё в новостных листках печатает. Иногда так распишет, что кажется — без женок все мужи пропали бы. Так она умудрилась ещё в Думу пролезть!

На этих мыслях Иван Васильевич отстранился, как будто не он давал разрешение, а кто-то другой, неразумный, непонимающий, что Дунька та ещё коза и с удовольствием потопчется по боярским мозолям. И так всё провернула, что не нашлось причин отказать. Сказала, что она там просто посидит и запишет чего надо по должности ейной.

«Я же летописец? — вспомнилось ему. — Ты, царь-батюшка, не сомневайся во мне! Я тебя в историю внесу на руках!» — и даже ладошки свои протянула, показывая, как бережно несёт его.

Но чего уж терзать голову воспоминаниями! Иван Васильевич пристально посмотрел на жену, увидел, как она зарделась, и одобрил её желание передать Дуньке подарок. Можно подумать, девку не в Думу отправляют в уголочке посидеть, а в дальние дали.

Царица резко вздохнула, как будто до этого забыла, как дышать, подняла руку — и в неё тут же вложили коробочку с пишущими принадлежностями.

— Пользуйся — обратилась Мария Борисовна к Дуне, — и не греши против истины! — дала она наставление, одаряя боярышню серебряным пером и стеклянной чернильницей. — А остальное тебе сейчас к месту принесут!

Евдокия с трепетом приняла царский подарок и вытянувшись, торжественно выкрикнула:

— Не посрамлю!

Иван Васильевич тяжко вздохнул, незаметно для боярынь пнул Дуньку по пяткам, чтобы не вздумала долгие речи произносить, и твёрдым шагом продолжил путь-дорогу до расписных палат.

— Царь-батюшка, — отвлек его от смурных мыслей тихий голос из-за приоткрытых дверей одной из горниц, — на посошок!

Иван Васильевиче остановился, увидел своего человека с подносом, на котором стоял кувшинчик, чарочка с крепким настоянным медком и плошка с мочёной рябиной.

— А то ведь цельный день будешь с боярами заседать, а они те есчо ироды, — заторопился оправдать медок вне пира служилый.

Евдокия сделала вид, что не слышит, а Иван Васильевич остановился, ещё раз вздохнул и буркнул ей:

— Ну, ты иди… устраивайся там.

— Иду-иду, — покладисто ответила боярышня, встрепенулась и шагом деловой женщины из будущего устремилась вперёд.

А чего ей стесняться? Должность царского летописца она получила сразу по возращению из Алексино, а чтобы отличаться от церковных летописцев, попросила сделать приписку, что она обозреватель мира. Чуть позже Дуня сообразила, что мировые новости надо бы не на рынке собирать, а прямо в Думе. Ну и вот, собственно, она уже идёт туда. Царь хотел было пойти на попятную, но женская партия во дворце стеной встала за должность обозревателя и место присутствия в Думе. Так что… Евдокия ворвалась в Думу как вихрь.

— Бояре, долгих лет вам! — радостно поприветствовала она их и промчалась к приготовленному специально для неё рабочему месту.

— Куда мир катится? — заворчали бояре, наблюдая, как Дуня занимает огороженный закуток поблизости от царского трона. Специально для неё на возвышении поставили стол, креслице и все прикрыли низеньким заборчиком. Вот туда она проскользнула, уселась и открыла царицын подарок. Бояре и князья с любопытством вытянули шеи.

— Мария Борисовна подарила, — с улыбкой сообщила всем Евдокия, показывая новые писчие принадлежности, но бояре не успели разглядеть, потому что в палату вбежали царицыны служанки.

— Куда?! — рявкнул один из старейших бояр, поняв, что жёнки бегут к Евдокии и низко кланяясь, оставляют подле неё короба. — Бояре! — возопил старик. — Да что же такое деется? До чего мы дожили? Это ж всему наперекор! Неужто стерпим?

Но всем сейчас было не до старческого брюзжания. Из коробов вкусно пахло выпечкой.

— Сюда, сюда, — хлопотала подскочившая с места боярышня, ища свободное местечко в своем закутке. — Не забудьте сказать Марии Борисовне, что я низко кланялась и благодарила, — напутствовала Дуня, не обращая внимания на нахохлившихся бояр.

— Данила Дмитриевич, чего смурной? — обратилась боярышня к симпатичному князю Холмскому, когда наконец-то устроилась. — Хочешь пирожок?

Князь хмыкнул, благодарно приложил руку к груди, но ответить ничего не успел. В палаты вошёл царь. Все поднялись, поклонились, а Дунино перо в полной тишине зашуршало по бумаге.

— Ну и чего ты уже пишешь? — усевшись на трон, со смешком спросил Иван Васильевич.

— Как чего? Вот, дословно: «Великий государь земли Русской открыл заседание Думы, в составе которой…» — Евдокия кашлянула, при этому успев с превосходством посмотреть на демонстративно отворачивающегося от неё писаря, — ну, тут дальше список присутствующих…

В палатах наступила гробовая тишина. Мало того, что Дунька тут сидит, так она ещё говорит! Кое-кто начал недобро посматривать в сторону её деда, а тот устроился с Репешком за спиной Кошкина и делает вид, что ничего не слышит, не видит.

— Кстати, бояре, — звонко обратилась она и строго посмотрела на лепших людей царства, — всех поименно записала! — угрожающе потрясла серебряным пером. — Если кто отсутствует без уважительной причины, то извольте оплатить виру.

— Что?! — отмерли все