Княгиня Евдокия 5 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Annotation

1475 год. Евдокии идет восемнадцатый год и пора бы ее отдать в руки мужа, но кто им будет?

Княгиня Евдокия -5-

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 15.

Глава 16.

Глава 17.

Глава 18.

Глава 19.

Глава 20.

Глава 21.

Глава 22.

Глава 23.

Глава 24 и эпилог с послесловием

Княгиня Евдокия -5-

Глава 1.

— Сидишь и молчишь, поняла? — наставлял Евдокию Иван Васильевич по пути в палаты, но замолк, увидев вышедшую навстречу царицу с боярынями.

— Ладо мой, — ласково обратилась к нему Мария Борисовна, — дозволь Дуняшке подарочек передать.

— Передавай, — вздохнул царь, не имея сил отказать Марьюшке и просительно смотрящим на него жёнкам.

А началось всё с того, что он наградил Евдокию чином летописца. Боярыни тут же окружили его такой заботой, что он уж не знал, куда от неё деваться. Не заметил даже, как ввёл должность куратора и уже с пяток боярынь в этом чине приглядывают за чистотой города, особенно рек. И хоть получается у них лучше мужей, но все равно как-то непривычно видеть жёнок в чинах и на службе. И даже себе трудно признаться, что в кои-то веки в летнюю жару вся Москва дышала воздухом, а не пойми чем.

А всё закрутилось из-за Дуняшки! Была бы она замужем, то из-за её чина летописца поворчали бы и смирились, но ведь девка! Пришлось боярыням угождать, чтобы заступились за нее. А они за Дуньку горой! Вместе с ней дал чин торгового куратора Мотьке Савиной, ставшей Матреной Овиной. Овины загордились, но отдарились щедро. Была бы у них ещё одна дельная родственница, так он, пожалуй, и её на службу взял за такие-то отдарки.

Ну, а так-то не прогадал Иван Васильевич с жёнками! Они хозяйственные и за дело радеют. Постоянно в только что отстроенных царицыных палатах толкутся, предложения вносят и отчитываются перед Марьюшкой, а Дунька потом всё в новостных листках печатает. Иногда так распишет, что кажется — без женок все мужи пропали бы. Так она умудрилась ещё в Думу пролезть!

На этих мыслях Иван Васильевич отстранился, как будто не он давал разрешение, а кто-то другой, неразумный, непонимающий, что Дунька та ещё коза и с удовольствием потопчется по боярским мозолям. И так всё провернула, что не нашлось причин отказать. Сказала, что она там просто посидит и запишет чего надо по должности ейной.

«Я же летописец? — вспомнилось ему. — Ты, царь-батюшка, не сомневайся во мне! Я тебя в историю внесу на руках!» — и даже ладошки свои протянула, показывая, как бережно несёт его.

Но чего уж терзать голову воспоминаниями! Иван Васильевич пристально посмотрел на жену, увидел, как она зарделась, и одобрил её желание передать Дуньке подарок. Можно подумать, девку не в Думу отправляют в уголочке посидеть, а в дальние дали.

Царица резко вздохнула, как будто до этого забыла, как дышать, подняла руку — и в неё тут же вложили коробочку с пишущими принадлежностями.

— Пользуйся — обратилась Мария Борисовна к Дуне, — и не греши против истины! — дала она наставление, одаряя боярышню серебряным пером и стеклянной чернильницей. — А остальное тебе сейчас к месту принесут!

Евдокия с трепетом приняла царский подарок и вытянувшись, торжественно выкрикнула:

— Не посрамлю!

Иван Васильевич тяжко вздохнул, незаметно для боярынь пнул Дуньку по пяткам, чтобы не вздумала долгие речи произносить, и твёрдым шагом продолжил путь-дорогу до расписных палат.

— Царь-батюшка, — отвлек его от смурных мыслей тихий голос из-за приоткрытых дверей одной из горниц, — на посошок!

Иван Васильевиче остановился, увидел своего человека с подносом, на котором стоял кувшинчик, чарочка с крепким настоянным медком и плошка с мочёной рябиной.

— А то ведь цельный день будешь с боярами заседать, а они те есчо ироды, — заторопился оправдать медок вне пира служилый.

Евдокия сделала вид, что не слышит, а Иван Васильевич остановился, ещё раз вздохнул и буркнул ей:

— Ну, ты иди… устраивайся там.

— Иду-иду, — покладисто ответила боярышня, встрепенулась и шагом деловой женщины из будущего устремилась вперёд.

А чего ей стесняться? Должность царского летописца она получила сразу по возращению из Алексино, а чтобы отличаться от церковных летописцев, попросила сделать приписку, что она обозреватель мира. Чуть позже Дуня сообразила, что мировые новости надо бы не на рынке собирать, а прямо в Думе. Ну и вот, собственно, она уже идёт туда. Царь хотел было пойти на попятную, но женская партия во дворце стеной встала за должность обозревателя и место присутствия в Думе. Так что… Евдокия ворвалась в Думу как вихрь.

— Бояре, долгих лет вам! — радостно поприветствовала она их и промчалась к приготовленному специально для неё рабочему месту.

— Куда мир катится? — заворчали бояре, наблюдая, как Дуня занимает огороженный закуток поблизости от царского трона. Специально для неё на возвышении поставили стол, креслице и все прикрыли низеньким заборчиком. Вот туда она проскользнула, уселась и открыла царицын подарок. Бояре и князья с любопытством вытянули шеи.

— Мария Борисовна подарила, — с улыбкой сообщила всем Евдокия, показывая новые писчие принадлежности, но бояре не успели разглядеть, потому что в палату вбежали царицыны служанки.

— Куда?! — рявкнул один из старейших бояр, поняв, что жёнки бегут к Евдокии и низко кланяясь, оставляют подле неё короба. — Бояре! — возопил старик. — Да что же такое деется? До чего мы дожили? Это ж всему наперекор! Неужто стерпим?

Но всем сейчас было не до старческого брюзжания. Из коробов вкусно пахло выпечкой.

— Сюда, сюда, — хлопотала подскочившая с места боярышня, ища свободное местечко в своем закутке. — Не забудьте сказать Марии Борисовне, что я низко кланялась и благодарила, — напутствовала Дуня, не обращая внимания на нахохлившихся бояр.

— Данила Дмитриевич, чего смурной? — обратилась боярышня к симпатичному князю Холмскому, когда наконец-то устроилась. — Хочешь пирожок?

Князь хмыкнул, благодарно приложил руку к груди, но ответить ничего не успел. В палаты вошёл царь. Все поднялись, поклонились, а Дунино перо в полной тишине зашуршало по бумаге.

— Ну и чего ты уже пишешь? — усевшись на трон, со смешком спросил Иван Васильевич.

— Как чего? Вот, дословно: «Великий государь земли Русской открыл заседание Думы, в составе которой…» — Евдокия кашлянула, при этому успев с превосходством посмотреть на демонстративно отворачивающегося от неё писаря, — ну, тут дальше список присутствующих…

В палатах наступила гробовая тишина. Мало того, что Дунька тут сидит, так она ещё говорит! Кое-кто начал недобро посматривать в сторону её деда, а тот устроился с Репешком за спиной Кошкина и делает вид, что ничего не слышит, не видит.

— Кстати, бояре, — звонко обратилась она и строго посмотрела на лепших людей царства, — всех поименно записала! — угрожающе потрясла серебряным пером. — Если кто отсутствует без уважительной причины, то извольте оплатить виру.

— Что?! — отмерли все разом.

— Какая вира? — захлопали они глазами.

— Кому? Куда? — голоса стали громче и возмущённее, несмотря на то, что многие собирались делать вид, что боярышни в палатах не существует.

— Вира в пользу казны! — громко провозгласила она. — А как вы думали? — удивилась Дуня и укоризненно покачала головой.

— А если отсутствовал по уважительной причине? — растерянно спросил князь Сицкий.

— Принести справку! — насупив брови, ответила боярышня и, не выдержав, расхохоталась. — Ой не могу! — плюхнулась она на стул и обмахиваясь листком бумаги.

— Дунька, мало тебя Еремей порол! — воскликнул Кошкин и пояснил другим: — Шуткует она.