Эволюционер из трущоб. Том 7 - Антон Панарин

Антон Панарин

Эволюционер из трущоб. Том 7

Глава 1

Работать на кухне — сплошное удовольствие! Ароматы летают в воздухе такие, что живот начинает моментально урчать. Да, Петрович нас загонял. Принеси, подай, свали от печки, не мешай. Но я особо и не настаивал. Секретный ингредиент добавлен, а значит, мне тут больше делать нечего.

Спустя два часа блюдо было готово. Картошка развалилась, превратившись в мелкую кашицу, а двадцать банок тушенки, которые Петрович высыпал в кастрюлю, дали такой слой жира, что испытываешь сытость от одного взгляда на эту пищу богов. Наш руководитель решил снять пробу. Взял деревянную ложку и полез в кастрюлю, которая всё ещё стояла на огне.

— Твою мать! — вскрикнул он и отдёрнул руку, когда булькающее варево брызнуло ему на кожу. Вытерев руку о штаны, Петрович с удивлением уставился на неё. — Это что такое?

Вся кисть моментально покрылась красными пятнами. Старик поднял на нас взгляд, размышляя о чём-то, а после ткнул в меня пальцем.

— Блондинчик, топай сюда. Пробу снимешь, — сказал Петрович, хитро прищурившись.

А вот и паранойя подъехала. Думает, что мы отравили кашу? Что ж, он чертовски прав. Я без опаски зачерпнул полную ложку варева, предусмотрительно подул на него, остужая, и запихнул в рот. На удивление, кровь совершенно не поменяла вкус картошки. Обычная картошка с тушенкой. Правда, горячая.

— Фвуфно, — сказал я и улыбнулся, после чего передал ложку Лешему.

Лёха с опаской зачерпнул кашу, подул на неё, а после отправил в рот.

— Ага. Отлично вышло, — подтвердил Леший мои слова и передал ложку Серому.

Но Серый пробу так и не снял. Петрович выхватил у него из рук столовый прибор.

— Хорош жрать, троглодиты. Хватайте кастрюлю и тащите на улицу. Сперва ребяток накормим, потом сами похаваем.

Так мы и поступили. Леший взялся за левую ручку кастрюли, я за правую, Серый и Артём поволокли на улицу стол, а Макар — таз с нарезанным хлебом. Петрович открыл дверь, и нас обдало морозным дыханием. От каши вверх взметнулось густое белое облако, скрыв нас с Лешим из виду. А ещё послышался одобрительный гул.

— О-о-о! Жрачку приготовили! Вот эт дело! — радостно загудел мощный бас.

— Петрович, как тебе новые работники? — с насмешкой спросил хриплый голос.

— Да как? Рукожопы, ну ничё, научатся. Хе-хе, — засмеялся Петрович и достал из кармана бумажку, в которую тут же принялся насыпать табак.

Серый и Артём поставили стол посреди двора, мы с Лешим взгромоздили на него кастрюлю, а рядом Макар водрузил таз с хлебом. Спустя секунду нас оттеснили голодные бойцы.

— В очередь, сукины дети! — прикрикнул на разломщиков Петрович и ударил половником по кастрюле.

— Ты меньше трынди, и побыстрее накладывай, — поторопил его боец с уродливым шрамом на щеке, а после побледнел и сделал шаг в сторону.

К столу подошел Фрол, и все бойцы мигом расступились, уступив место начальству. Он протянул жестяную миску, в которую тут же легла двойная порция каши и пара кусков хлеба. Кивком поблагодарив Петровича, Фрол отправился есть/трапезничать в дом напротив, где он решил поселиться на время рейда.

Разломщики галдели, толкались, но в конечном итоге каждый получил порцию каши. Всё это время я боялся, что токсичная кровь сработает слишком быстро, и бойцы не успеют полакомиться кашей напоследок. Но всё прошло гладко. Голодные разломщики разбрелись по хатам, поглотали кашу и всё затихло.

— Знаете, малята, я вот в вашем возрасте… — начал было Петрович, докурив сигарету, но с соседней крыши, схватившись за живот скатился дозорный и рухнул в сугроб. — Какого ху…?

Договорить он не успел. Я призвал из хранилища автомат и направил старику в лицо.

— Петрович, ты хороший мужик, поэтому мне бы очень не хотелось тебя убивать. Руки за спину и топай на кухню.

— Вы чё творите, паскуды малолетние? — прошептал Петрович, выронив бычок.

— Скоро узнаешь, — улыбнулся я и указал взглядом в сторону кухни.

— Если Барс узнает, то вас…

— Не переживай, скоро и Барсу придёт конец, — успокоил я деда. — Тёма, все подохли? — спросил я у Прохорова, рассчитывая на его слух.

— Голосов не слышно. Только тяжелое дыхание. Если не подохли, то на последнем издыхании, — пояснил Артём. — Добиваем?

Я задумался. Если уголовники всё ещё живы, то есть ли смысл их добивать? От мёртвых толку никакого, а так из них получится отличный трудовой отряд. Смогут восстановить Ленск, дороги чистить, за скотиной ухаживать.

Скажете: «Миша, что за ерунда? Ты был против рабства, а теперь сам рабами решил обзавестись?» Нет, это другое. Это возмездие. Поработают на благо местных жителей, которых так долго эксплуатировали, а потом пусть валят на все четыре стороны, если, конечно, захотят уходить. Хотя самые отбитые определённо понесут заслуженное возмездие.

Я отвёл Петровича на кухню, связал его по рукам и ногам, а заодно подбросил дров в печку.

— Всё, лежи, отдыхай. Как Санёчек вернётся, поедем домой.

— Вы кто такие? На кого работаете? — спросил Петрович, пытаясь оторвать голову от пола.

— Мы — вольные кашевары. Хотим тут кашу заварим, хотим — там, — хмыкнул я и вышел из здания.

Ребята бегали от дома к дому и проверяли состояние бойцов, попробовавших нашего угощения.

— Два десятка трупов, остальные пока живы, — доложил Артём.

— Отлично. — Я свистнул, привлекая внимание ребят. — Выживших связать, и вон в тот амбар! — крикнул я и указал на строение, расположившееся справа от разлома.

И началась работа до седьмого пота. Таскать разломщиков по снегу было довольно просто, а к моменту, когда половину уже забросили в амбар, образовалось подобие наледи, по которой их тащить было сплошное удовольствие. Доставив всех отравленных в амбар, сняли амуницию, тщательно обыскали каждого и забрали всё оружие, после чего начали вязать им руки и ноги.

Верёвка кончилась. Пробежались по домам, собрали простыни и пододеяльники, порвали на ленты и связали уже ими. Пока вязали, ещё человек десять померли. Разломщики выглядели паршиво. Хрипели, судороги сводили руки и ноги, кожа покрылась красными пятнами. Но жалко их не было. Чего жалеть нелюдей?

Кстати, среди выживших оказался и Фрол. Слопав две порции каши, он находился на грани жизни и смерти. Бредил и говорил весьма занятные вещи.

— Нельзя… Нельзя… Барс, нет… Не отдавай детей… Бесчеловечно… Шепчущий обманет… Нет… Нет… Шипы, повсюду шипы… — В припадке он метался из стороны в сторону, открывал глаза, но они смотрели куда-то в заоблачные дали, не обращая на нас ровным счётом никакого внимания.

— О