Дом Крови (СИ) - Кин Михаил

Дом Крови

Пролог часть первая

Серебряная красавица луна напоминало бледное грязное пятно за поволокой в небе.

Молодая девушка облаченное в прекрасное, словно свежая кровь, алое шелковое платье с открытыми плечами смотрела через узкое окно на это грязное пятно, сцепив руки в молитве. Ожидая, когда палачи Красного замка придут за ней.

Замок внизу просыпался. Чудовища поднимались со своих холодных лож в темных склепах, принимая некое подобие человеческого облика. По зубчатым крепостным стенам прохаживались часовые, усмешка богов — живые рабы охраняющие своих мертвых хозяев. Одетые в броню из темной как ночь вороненой стали, а на их черных плащах красовался герб: Острые зубы на фоне кроваво-красной луны — герб Дома Крови.

Ее закрытая келья была на самом верху в одинокой башни, ласкаемой неусыпными, вечными ветрами. Внизу раскинулась булыжная мостовая внутреннего дворика, обещавшая недолгое падение и вслед за ним — тьму без снов. Впрочем, она лучше бы предпочла такую смерть — прыжок и объятья Налиры. Но в узкое зарешеченное окно больше похожее на бойницу она не смогла протиснуться при всем своем большом желании. В маленькой комнатке словно издеваясь, создали почти королевские апартаменты. Стены задрапированы красным бархатом и позолотой, в центре большая ложа с балдахином, а в углу ютились резной столик и стул. Белоснежная шкура с густой шерстью на полу. Как будто все это имело какое-то значение для мертвецов.

Окованная железом массивная дверь была заперта.

— Добрый вечер. — Сладкий словно мед голос внезапно разлился по ее маленькой келье.

Девушка испуганно вздрогнула, сжавшись в комочек, покрывшись мурашками и обернулась на голос. Глядя на проникшее в казалось бы закрытую комнату чудовище в облике человека.

Она была прекрасна, словно полная падших ангелов постель. Одетая в вишневое платье с корсажем и кружевами, на руках перчатки: с правой стороны длинная до локтя, бархатная, под цвет платья. А на левой руке черная, матовая латная перчатка с когтями, сплошь покрытая странным рунным узором. Контрастирующая с ее молочно-белой кожей эта перчатка смотрелась как нефть на молоке. Кожа у ее посетительницы была идеально-мраморной, лицо обрамляли густые каштановые волосы заплетенные в сложную прическу; на лоб падала искусно отделенная прядка. Пухлые губы вишни на фоне идеально гладкой, гипсово-белой кожи казались неприлично красными. Но глаза, о Налира, ее глаза были словно две раны от ножа заполненные сажей.

— Добрый вечер ми донна. — Повторила ее тюремщица. — Вас приглашают.

Сердце бешено забилось о ребра, словно раненная пташка о прутья клетки. Девушка оглядела чудовище. Хоть она и выглядела как самая прекрасная девушка, за этим шелковым нарядом и губами-вишнями скрывался нескончаемый, вечный голод. Который невозможно утолить, только заглушить на время.

— Я не хочу! — Выдавила девушка.

Чудовище улыбнулось, сладко, словно падевый мед. Блеснув полным ртом острейших клыков. Вперив в нее взгляд своих кровавых глаз произнесла голосом мягким как дым:

— Идем со мной, — эти два слова навалились словно гора. Придавив ее волю. Даже дышать было трудно, не то что сопротивляться.

— Как вам будет угодно, — покорно ответила девушка.

Тяжелая окованная дверь со скрипом отворилась, выпуская чудовищную тюремщицу и ее жертву. Стражники попятились в нижайшем поклоне, боясь даже взглянуть на них. И они прошествовали вниз.

В Алой зале стоял густой полумрак, разрезаемый бледными фонарями и разило кровью.

Древней и потрескавшейся до крошечных черных хлопьев; столько веков прошло с момента кровоизлияния, что момент почти стерся из памяти, и теперь этот запах ныне напоминал разве что невыполненную клятву.

Древние стены были разрисованы алыми колдовскими рунами-символами. Мраморный пол в огромной зале выложен в виде карты континента, указывающей города и страны. Но девушка видела там и другие города. Города, стертые в пыль и обращенные в руины подошвой времени. Города столь древние, что мало кто вообще помнил их названия. Всюду была кровь — несколько горьких капель там и сям — свернувшихся и отслоившихся — объятых вонью гнили. Старая и темная, затвердевшая, напоминающая черный камень, в трещинах между такой же древней мозаикой мраморных плит.

Но над всем этим — густой запах с привкусом железа и соли, вплывающий через массивные и громадные, созданные еще ушедшими в века гигантами створки дворцовых дверей. Теплыми, обволакивающими и невидимыми волнами, пропитывающий собой все в округ — запах смертоубийства. Сладчайший и темнейший.

Запах крови. Свежей, новой, спелой и сладкой крови.

В зале ее встретили чудовища завернутые в шелка, с мертвыми сердцами и бритвенно острыми улыбками, ничего не чувствующее кроме голода. А на троне из черепов же сидело создание куда голоднее.

В центре залы на троне сложенном из костей и черепов восседал он — Ваарон М’Кай — кровавый владыка.

Кошмар во плоти. Бремя веков, омытых кровью.

Ваарон выглядел, как статуя на постаменте — невероятным совершенством. Словно выточенная руками богов скульптура из мрамора. Его бледная кожа поблескивала в полумраке, точно жемчуг. Но глаза были словно колодцы в бездну: кроваво-красные зрачки, а вместо белка — черный лед. Любой взглянувший на него — принц, нищий или поэт — сразу понял бы, кто перед ним. Кровавый владыка, за плечами которого тянулись пропитанные кровью эпохи, а на челе лежала корона зла и ужаса. От одного вида его лишь самые смелые сердца не наполнялись отчаянием.

Он был одет в кожаные штаны и высокие сапоги, мускулистая грудь оставалась открытой, выставляя на всеобщее обозрение рельефные мускулы, а плечи укрывал плащ из задубевшей кожи человеческих лиц, сшитых вместе. Он был таким длинным, что собирался в складки на полу у его ног. Увидев его девушка вся зажалась, прямо окаменела. Она почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки — непроизвольная дрожь, которую она не в силах сдержать.

Он поднялся с трона и провел измазанной кровью рукой по волосам, запрокинув голову назад, будто та стала слишком тяжелой. Его ужасная мантия соскользнула с плеч, явив темной зале рельефные мышцы.

Выпрямив голову Ваарон призывающе махнул ей рукой. И когда взгляд его коснулся девушки, между ними будто встала вся мощь веков наполненная черным и алым — кровью и смертью. Вампир улыбнулся девушке, как голодные драки улыбаются жирным тюленям, явив все оттенки отчаяния.

Кровавый владыка облизнул острые как бритвы зубы и обратился к ней; его слова лились с трона костей над алым, расцвеченным повисшим в воздухе запахом крови залом:

— Подойди ко мне, сладостное дитя.

Эти два слова всесильной воли наполненной мощью веков ударили по ней, словно боевой молот, завернутый в бархат. Желание угодить этому чудовищу стало столь же естественным, как дыхание.

Девушка мелко задрожала словно осиновый лист на ветру, и очарованная его волей, безвольно поплелась к нему на встречу — мотылек на огонь в ночи. Смотря на него со всем благоговением жрицы перед ее богом. Не моля о прощении за грехи свои. Предпочитая сладкое наказание.

Ваарон подошел к ней, закружив ее в последнем, смертельном танце. И распахнув полную иголок пасть, жадно впился в ее утончённою, хрупкую шею. Кадык его подскакивал с каждым глубоким алым глотком. Как изголодавшиеся волки разрывают на части ягненка. Звуки, с которыми они это делают, были очень похожи на те, что издавал кровавый владыка, пока он жадно пил.

Выпив досуха бедную девушку, владыка отбросил от себя похожий на иссушенную мумию труп. Закрыв глаза и покачиваясь, он стоял наслаждаясь свежей кровью, заглушившей его жгучую жажду. Его подбородок и зубы были измазаны алым, по шее стекали красные струйки.

— Владыка. — Опасливо позвала его вампирша, которая привела девушку.

По-прежнему дрожа и покачиваясь с закрытыми глазами, будто пьяный, он медленно повернул голову на ее голос, как слепой червь к свету.