Дмитрий Воронин - Живой щит

Внезапно Лёшка встал как вкопанный, да так неожиданно, что я чуть об него не споткнулся.

- Ты что?

- Тихо!

Тут оказалось, что у лешего не просто большие, а огромные уши, которые он развернул и принялся ими, как радаром, прощупывать полянку.

- Что случилось? - спросил1 я шепотом, рефлекторно припадая на колено. Этакая, знаете, привычка - представлять собой меньшую мишень. Наследие десантного прошлого. Спасибо, недолгий период ношения скафандра не дал отмереть рефлексам.

- Здесь плохо пахнет... - сказал лешак еле слышно. Мне показалось, что по его бугристой коже прошла дрожь. - Очень уж здесь плохо пахнет, витязь.

- Не иначе как человечьим духом...

- Угу... Вы, люди, всегда воняете, как... как люди. Ваш запах ни с каким другим не спутаешь. Я чуткий, я далеко запах слышу. Но только тут пахнет еще кое-чем. Кое-чем очень неприятным и нехорошим. И мне совсем не хочется туда идти.

Ты, понятно, можешь шагать - вот он, ночлег-то. А я не пойду, дурно там пахнет, ой как дурно...

- Чем же это? - Я постепенно начал терять терпение. Этот не в меру словоохотливый пень способен кого угодно довести до бешенства. - Ты можешь говорить короче?

- Кровью, - сказал, как отрезал, леший. - Здесь пахнет свежей кровью. Человеческой. Ну, я пошел. Бывай, витязь...

Минут десять я уговаривал Лёшку не трусить - наверное, из-за того, что жутко струсил сам, был достаточно красноречив - и в конечном итоге уговорил. Но лешак выставил категорическое условие - я иду вперед, а он прикрывает путь к поспешному отступлению.

Наконец консенсус был достигнут, и мы двинулись вперед. Очень медленно.

Источник так не понравившегося Лёшке запаха я обнаружил сразу же. Из двери дома... ну, скажем, из дверного проема, поскольку двери там не было и в помине, торчала нога, обутая во что-то вроде короткого мягкого сапога. Опыт подсказывал, что там, где есть одна нога, наверняка есть и все остальное. Дальнейшее показало, что опыта мне кое в чем недостает.

Человек лежал ничком, уткнувшись лицом в земляной пол избушки. В потемках я не мог разглядеть, во что он был одет, но вот то, что вместо левой руки у него был короткий обрубок, было очень даже видно. И темную лужу под ним тоже. Я почувствовал, как по спине ползут капли холодного пота...

- Волки...

- Нет, - прошептал Лёшка, неслышно подкравшийся к самым дверям. Убедившись, что никого из живых тут нет, он слегка осмелел. - Это, мил человек, не волки. Это волколаки...

- Кто? - не понял я.

- Волколаки... ну, оборотни. Давно я их здесь не видел...

- А разве оборотни бывают? - опешил я.

- А разве лешие бывают? - вопросом на вопрос ответил Лёшка. - Только вот их лучше бы и не было бы. Я-то безобидный, а вот волколаки... Этому, вишь, не повезло. Да и кому тут повезло бы... Лучше десять волков, чем один волколак, это ж каждый знает, кто с ними встречался. Только мало кто об этом рассказать потом может. Ладно, витязь, там где-то кремень и трут был, ты лучину зажги, а то тебе ж ни зги не видно.

Я бочком протиснулся в хижину и после недолгих поисков нашел кремень и трут. Вообще говоря, я как-то больше к зажигалке привык. После продолжительных усилий мне все же удалось запалить трут, а через некоторое время лучина слегка осветила убогую хижину. Подумав, я понатыкал их еще несколько, чтобы хоть как-то оглядеться.

285

Убитому было лет сорок. Может, он был и моложе - густая черная борода заметно его старила. Бороды всегда старят. Впрочем этому уже достижение преклонных лет не грозит. Длинные черные волосы были забраны в хвост и перевязаны кожаным ремешком.

На мужчине был короткий камзол из чего-то, похожего в неверном свете лучин на коричневую замшу, и такие же штаны, заправленные в те самые сапоги. В памяти всплыло где-то услышанное слово "ичиги"... Одежда была сильно изорвана и покрыта кровью. Левая рука была откушена почти по самое плечо, и, как вскользь заметил леший, осторожно пробравшийся в хижину, отхватили ее одним укусом, не отгрызли, а именно отхватили, махом.

Куртка была стянута поясом, состоявшим, как мне показалось, из небольших золотых пластин, скрепленных кольцами. На поясе висели пустые ножны от кинжала. Самого кинжала нигде не было видно.

В правой руке воин - а то, что это был воин, я не сомневался, вид у него был такой, не крестьянский, да и не купеческий (ой, как много я стал понимать в крестьянах... да и в купцах) - держал обломок меча, не более десятка сантиметров от крестовины. На мой неопытный глаз, меч был плохонький - очень уж простой и, как мне показалось, старый.

- А оружие у него хреновое, - заметил я, извлекая сломанный меч из скрюченных пальцев и поднося ближе к огню.

- Много ты понимаешь, - ехидно ответил Лёшка. - Ну, может, и не очень, чтоб уж очень, но и не плох. Был. Видать, древний, от него так и веет стариной. Небось дедов был, меч-то. Родовое оружие, дорожил им, не иначе. Да только не помогло ему оно, против волколаков-то надобноть чтой получше...

- А что, правду говорят, что оборотней только серебром убить можно? поинтересовался я, не без оснований полагая, что встретиться с этой разновидностью местной фауны мне наверняка придется.

- Ну зачем, можно и так. Только если сразу. А если ранить, даже сильно, то без толку, заживает на них все враз... К примеру, мужики раньше, бывало, в топоры их брали. Саданут с двух сторон по хребтине, и, может, тому и конец придет. А может, и нет. Или в сарай загоняли да там и сжигали. А серебро оно конечно... Оно им хуже огня, раны от серебра вовсе не заживают. Я одного встретил, так ему серебряной стрелой в лапу попали, так вишь, кровью истек, не зажила рана-то. А ведь пустяк был, почитай что царапина. А простой такой железкой, хоть и десять раз дедовской, с ними драться - лучше сразу горло подставить...

- Этого же они не убили.

- Им, мыслю, солнце помешало. Не любят они солнца, хоть и не вредит им оно особо, а уж очень неприятно. С восходом они и ушли. Видать, просто тешились, были б голодные, добили бы...

- Похоронить бы его надо.

- Надо, земля - она все примет. Но поутру. На ночь не годится хоронить...

- Почему?

- Почему, почему... Не годится, вот и все. А пока, витязь, прибрал бы ты его сапоги. От камзола, считай, ничего и не осталось, а сапоги целы. И вполне тебе по ноге будут, у меня глаз-то верный...

Некоторое время я пребывал в раздумье. С одной стороны, это здорово смахивало на мародерство. С другой - ему действительно не нужно, а если мне и завтра ходить босиком...

В конечном итоге мы с совестью пришли к компромиссу. Она будет меня в меру мучить, а я буду ходить обутым. Сапоги действительно пришлись впору бывший хозяин носил их прямо на босу ногу, и мне пришлось последовать его примеру. Сапоги прямо-таки ласково обволокли ногу, как родная кожа. О чем я не преминул сказать лешему.