Сергей Булыга - Ведьмино отродье

Р-ра! А вот войдут они сюда, а пусто здесь! А где чужак? Да, видно, прыгнул за борт и, стало быть, решил, что лучше самому...

Нет, не дождутся! Ну, прыгнешь за борт - и утонешь. А если даже сразу не утонешь - так будешь плыть час, два, день, два... а после все равно утонешь и так и не увидишь того Острова, а до него, наверное, уже совсем недалеко, "Тальфар" все наддает и наддает и, может, уже к вечеру они, все эти косари, увидят далеко на горизонте ту самую заветную звезду, которую ты так... Да! Главное - не поддаваться глупостям. Ждать, ждать: что будет, то и будет. И Рыжий подошел к иллюминатору, плотно закрыл его - как перед штормом - на задвижку и снова отошел к столу, глянул на компас, на хронометр, а после медленно полез за пазуху, нащупал там монету...

Стук! Это в дверь стучат. Значит, пришли уже. И, раз стучат, значит, Вай Кау с ними нет, он ведь с ключом, он бы просто открыл... Вот, значит, как, одни на ют пришли, посмели. Ну, Рыжий... Р-ра! И, отпустив монету, он вынул лапу из-за пазухи, сказал:

- Войдите!

Те, что пришли, толкнули дверь, потом еще... И послышался голос Базея:

- Так ведь закрыто, штурман!

- Не знаю, я не закрывал, - насмешливо ответил Рыжий. - Не верите, спросите у Вай Кау.

За дверью зашушукались. Потом в замочной скважине раздался скрип, потом щелчок, еще один, еще... Потом дверь осторожно приоткрылась, в каюту заглянул Базей, увидел Рыжего, спросил:

- Не помешаем?

- Нет, входи. Или входите. Сколько вас?

- Да всего двое, - сказал Базей, уже входя в каюту. А вслед за ним вошел...

Р-ра! Геза! И, глядя на него, никак не скажешь, что еще утром он лежал пластом и кровью харкал, умирал... И ладно! Вошли они, два боцмана, стоят перед столом, а дальше пройти не решаются - ведь, как-никак, это каюта, ют... И все же Рыжий отступил на шаг, спиной уперся в сетку гамака; гамак это такая штука, что если, уцепившись за него, вот так вот кувыркнуть, а после...

Нет, похоже, обойдется и без этого. Базей сказал весьма миролюбиво:

- Мы говорили с адмиралом. И он сказал, что ты не виноват. Ты тоже заколдован, вот. А эта тварь, которая тебя, нас всех заколдовала... Ну, которую Хинт тебе сунул... Так вот, мы за ней и пришли. Вот... Отдай! - и даже лапу протянул.

Рыжий молчал, смотрел на его лапу, на самого его, на Гезу. Вот как оно все обернулось, р-ра! Ни бунта, ни доски через фальшборт, ни даже адмирала рядом - где, кстати, он? да где бы ни был! - а вот пришли они, два этих косаря, скота, и по-простому говорят "отдай", а ты... А ты стоишь и чувствуешь: а ведь действительно отдашь ее, не пожалеешь, да и чего ее теперь жалеть? Вела она тебя - и привела. Правда, куда, пока еще не знаешь. Хоть и надеешься на лучшее. А ведь напрасно, зря, не верь ты ей, тварь она, Тварь, и Хинт был прав, и адмирал был прав, так и чего тогда ты ждешь?! И Рыжий запустил лапу за пазуху, достал монету...

И швырнул ее на стол! Она, как и тогда, когда ты в первый раз был у Вай Кау, упала и застыла - как прилипла. Два боцмана с опаской наклонились над монетой... Но трогать ее все же не решились. Геза, не зная, как тут быть, даже немного отстранился от нее. Базей же, подняв голову и повернувшись к Рыжему, сказал:

- Здесь только одни буквы. А где же глаз?

- На оборотной стороне. Переверни ее - тогда увидишь.

- А...

- Я сказал: переверни! Не бойся!

Базей, собравшись с духом, снова наклонился, прокрался лапой по столу, притронулся к монете, подождал, а после резко - р-раз! - перевернул ее! И...

Где она?! Монеты уже не было! Она исчезла! Вот только что была - и нет ее. Базей ее перевернул - и...

Р-ра! Базей, громко сопя, ощупал всю столешницу - вначале быстро, лихорадочно, а после уже медленно и тщательно... А после, почти лежа на столе, он его нюхал и сдувал с него пылинки, и снова нюхал, щупал и хватал, рычал, сопел...

А Геза - тот стоял окаменев, глаза его были расширены, пасть приоткрыта, шерсть на загривке вздыбилась...

- Р-ра! - злобно выдохнул Базей и оттолкнулся от стола, глянул на Рыжего. - Штурман! Кончай шутить!

- А я и не шучу, - насмешливо ответил Рыжий. - Я это все всерьез. Чего стоишь? Бери ее и уходи. Ты же за ней пришел!

- Я... Я... - Базей даже закашлялся. - Ну, я... А ты еще попляшешь мне на рее!

- И попляшу!

- Вот-вот! Вот именно! Пошли пока!

Базей схватил Гезу за шиворот и потащил вслед за собой прочь из каюты. Ушли они, протопали по трапу...

А дверь закрыть забыли! И пусть так и стоит...

Нет, ни к чему! Рыжий легко, таясь, прошел к двери, прикрыл ее...

И тут же бросился к столу и принялся его ощупывать, оглаживать, обнюхивать... Напрасно! Не было монеты. Она исчезла, как и всякое видение, как, помнишь, и тогда, в Лесу - вокруг сплошной ковер сырой после дождя иглицы, а там, где только что было Убежище, теперь...

Р-ра! Стопы его больше не держали, и Рыжий опустился в кресло: сидел, смотрел на карту на стене - ту самую, подложную, обманную. А где правдивая? И вообще, а есть ли Континент? Жара, ни ветерка, не продохнуть; казалось бы, запаришься... А вон как бьет озноб! Ты весь дрожишь, брюхо свело, монеты нет и адмирала нет, и нет привычных звезд, "Тальфар" все наддает и наддает, Проглотный Зев все ближе, ближе, он скоро всех проглотит и сожрет, а тот Магнитный Остров, который так тебя манил... Постой, постой! Ты не к нему ж ведь направляешься! Ты ищешь Южный Континент, и если ты его найдешь, то рухнет Равновесие, Земля перевернется...

Р-ра! А зачем это тебе, чтоб что-то рухнуло? А если же, напротив, устоит - то и это зачем? А если... Вообще, зачем тебе все это и все эти? Ведь самому тебе, лично тебе, не нужно вовсе ничего - ни славы, ни богатства, ни самодовольства, ни... Ну, что еще назвать? Да что попало! Вот, бегал ты, надеялся, жил там и сям, и... Прибежал! Теперь сидишь один в каюте, вокруг Бескрайний Океан, солнце вот-вот взойдет в зенит, и эти, косари, сядут обедать, а после, уже ближе к вечеру - раньше нельзя, таков у них закон - к тебе придет Кром, парусиновый мастер, и снимет с тебя мерку...

Но это будет еще только вечером, ну а пока что тихо здесь, никто больше соваться не решается; Базей небось, как рассказал о том, что здесь случилось, так там они теперь...

Гонг. На обед. Опять они затопали. Опять запахло варевом. А вот и снова слышатся знакомые шаги - это стюард идет. Вот он спускается по трапу, входит, вот расставляет на столе посуду - один куверт, не два. А лапы у него дрожат, глаза старательно отводит...

Рыжий спросил:

- А это, с тумбочки, ты приберешь?

Стюард глянул на тумбочку, на грязную посуду, что оставалась еще с завтрака, откашлялся в кулак и нехотя ответил:

- Н-нет. Мне сказали, чтоб не трогал.

- А кто сказал?

- Сам адмирал.

- А, кстати, где он, адмирал?

- На баке. Он занят там, просил не беспокоиться.

- Не буду, - Рыжий усмехнулся. - Проголодался я, не до волнений! - и, пододвинувши к себе тарелку, он начал жадно есть.