Константин Фарниев - Взорванные лабиринты

Пул Вин вздрогнул.

— Он подтвердил мои предположения насчет мафии. Теперь можно сообщать вашей семье хорошую весть о том, что вы живы, и весьма неприятную, что скоро предстанете перед судом.

— Не надо! — резко возразил Пул Вин. — Если я доживу до суда, они сами узнают об этом.

— Как хотите, — пожал плечами Яви и встал.

— Скажите, — приподнялся на локте Пул Вин. — Что меня ждет, если я расскажу вам все?

Яви опустился на стул, задумался. Потом стал размышлять вслух.

— По моему делу убийства за вами нет, покушения на убийство тоже. Организация ограбления и похищения людей. Правда, здесь замешаны ценности особого рода, но они не предусмотрены нашим уголовным кодексом. Не больше шести лет, — подытожил свои подсчеты Яви. — Но я не ограничусь вашим участием только в этом деле. Вы — представитель мафии. За вами наверняка числятся убийства, другие ограбления и другие похищения.

— Только не это! — возразил Пул Вин. — Убийств, ограблений и похищений за мной нет. Я был «Идолом», понимаете?

— Вот именно, — кивнул Яви.

— Вам все равно не уберечь меня от… моих друзей.

Пул Вин осторожно подтянулся выше на подушку, принял полулежачую позу.

— Я был «Идолом», инспектор. И поэтому сам ничего не делал. Если наш Синдикат сравнить с армией, то «Идол» — примерно, командующий военным округом. Я командовал северо-западным округом Синдиката. Давайте договоримся с вами твердо, инспектор.

— Попробуем договориться.

— Первое — вы оставляете меня здесь или переводите в какое-либо другое место, только не в тюремную больницу вплоть до окончания процесса.

— Можно, — согласился инспектор.

— Второе — я называю вам заправил Синдиката, которых я знаю лично и дела, в которых они принимали непосредственное участие и за которые их можно упечь за решетку. Пусть составят мне компанию. Но при одном условии — вы не трогаете мои дела по Синдикату, которые я организовывал и за которые несу ответственность. Я прохожу по вашему делу только как организатор похищения.

— Но те, кого вы назовете, назовут вас и ваши дела.

— Ничего они не назовут. Я не очень докладывал им. Меня послали в Лин, когда я котировался в Синдикате на уровне сержанта. Мне повезло — я понравился дочери владельца комбината. Синдикат помог мне жениться на ней, потому что ее папаша был «Идолом» и уже дышал на ладан. Нужна была срочная замена, и меня срочно произвели в генералы. Принял, как говорится, по наследству.

Глаза его оттаяли, в них затеплился огонек человечности. Лицо перестало быть маской наглухо застегнутого на все пуговицы злодея-мафиози.

— Согласны с моим предложением? — спросил он.

— Согласен, но только не пойму, что вы выигрываете.

Рот Пул Вина скривился в усмешке.

— Если вы сцапаете верхушку, там, внизу, будет трудно разобраться, кто выдал: я, Табольт, Пекки или тот тип из «Долгого ящика». Вряд ли ваша беседа с ним осталась неизвестной Синдикату. У него везде свои люди.

— В линской полиции тоже? — быстро спросил Яви.

— Это уже игра без правил, инспектор. Вы, кажется, согласились с моим предложением.

— Хорошо, снимаю вопрос. Но мне придется устраивать очные ставки с вашими коллегами. Не думаю, чтобы они сразу заговорили.

— Я представлю вам такие доказательства… Ну, а если они назовут меня, тогда будет совсем хорошо. Тогда я буду жертвой их предательства.

Яви покрутил головой.

— Сложный вы человек, господин Пул Вин, Будете говорить сейчас или позже?

— Или сейчас, или никогда и, пожалуйста, без свидетелей. Можете не сомневаться — получите истину из первых рук.

Показания Пул Вина были краткими и содержательными. За двадцать минут он раскрыл преступления, над которыми полиция билась годами и которые так и были сданы в архив не раскрытыми. Пул Вин называл даты, фамилии, обстоятельства.

Первый, кого он назвал, был Верховный прокурор, за ним следовал доктор Ега, заместитель Верховного судьи, довольно крупные лица из Союза военных, суперрадикалов, умеренных демократов из числа правительственных чиновников, либералов, крупных бизнесменов, военных.

Яви едва сдерживал дрожь в пальцах, записывая показания подследственного.

— Еще один вопрос, — сказал Яви. — Что все-таки погнало вас на виллу Роттендона?

— Необходимость, — сразу ответил Пул Вин. — В столице как я ни старался законспирироваться, а потом исчезнуть за границу — меня засекли, удалось оторваться от них. Единственный, кто мог помочь мне уйти за границу в такой ситуации, был Роттендон. Но он всегда был размазней. Мы знакомы с ним еще с тех пор, когда занимались вместе мелкой контрабандой. Потом он пошел в гору, но связи с контрабандой не порвал. Он с удовольствием сбагрил бы меня за границу, лишь бы избавиться. Но вместо него на вилле я встретился с Чепрэ. Он был привязан к креслу. Проделки Итри. Чепрэ знал секрет виллы — дверь в стене. Если бы нам не удалось уйти по подвесной дороге, ваши взяли бы нас еще на вилле. Кстати, вы не обнаружили мой саквояж?

Пул Вин напряженно глянул на Яви.

— Нет, — качнул тот головой. Саквояж и ценности Фэтона у Чепрэ.

— Ушел все-таки, подлец, — с ноткой тоскливой зависти заметил Пул Вин. — Подлец! — с ударением повторил он и устало упал головой на подушку. Вам надо спешить, инспектор. Если вы сказали обо мне Верховному прокурору, то они уже начали заметать следы. Но их замести невозможно. И, пожалуйста, перевезите меня в другое место. Они уже вышли на клинику — можете не сомневаться.

Яви вернулся в комиссариат. Он не знал, что делать. Кто ему выдаст ордер на арест, например, Верховного прокурора или заместителя Верховного судьи. И Яви решил переждать самую малость.

Клиника, в самом деле, была уже под наблюдением. Яви пригнал несколько санитарных фургонов, и через некоторое время они выехали из ворот клиники, разъехавшись в разные стороны. В одном из них был Пул Вин. Те, кто следил за клиникой, не могли, конечно, броситься сразу за всеми фургонами. Яви знал, что у них всего одна машина.

Табольт продолжал запираться.

Инспектор решил взять Табольта неожиданным маневром, сделав ставку на экспансивность подследственного.

В шесть часов вечера первого февраля Яви позвонил в отдел последних известий «Интеринформации», пообещав сногсшибательную сенсацию и сообщив, куда нужно явиться репортерам.

Затем они с Бейтом поехали в тюрьму, взяли Табольта, которого охранял лично капитан Котр, не подпуская к нему никого. Яви боялся, что Табольта попытаются убрать.

Ремми изрядно перетрусил. Уж не решил ли инспектор под шумок разделаться с ним при попытке к бегству. Времена в стране смутные: кто потом будет разбираться, прав был инспектор Яви или неправ.