Юрий Никитин - Я – сингуляр

– Ничем. Если вам они помогают – молитесь на здоровье. Но только не ограничивайтесь молитвами.

Внимательно слушая, пенсионер из первого ряда снова поднял руку, как школьник. Прервав речь, я кивнул, чувствуя себя несколько странно: никогда в жизни не сидел вот так за столом в президиуме и не выступал перед залом.

– Слушаю вас.

Он поднялся, с трудом расправил плечи, голос прозвучал достаточно сильно, как у бывшего ротного командира:

– Все это хорошо насчет замораживания. Хоть и жутко, но… хотелось бы посмотреть, как внуки будут управляться со своими внуками. Однако это дело тоже недешевое, так?

– Увы, – ответил я и развел руками. – Даже дорогое, если честно.

– Но не получится ли, – сказал он громче, – что богачи смогут на свои наворованные деньги поместить туда и себя, и семью, и любовницу… да и на любимую собаку хватит денег, а мы, вечные труженики, останемся за воротами?

В зале согласно зашумели, послышались одобрительные возгласы. На меня смотрели уже со злорадным интересом: как выкрутишься? Начнешь мямлить о социальной защите необеспеченных слоев населения?

Я вздохнул, развел руками.

– Давайте без недомолвок. Вы понимаете, даже здание под криогенные камеры купить или арендовать – недешево. Завезти туда аппаратуру, дюары с жидким гелием, обеспечить работу мощнейших охлаждающих установок – еще дороже. У вас простой холодильник электричество жрет, как свинья ненасытная, а сколько будут жрать эти установки? Кто-то должен за все это платить. Сейчас из бесплатных льгот остался разве что проезд на общественном транспорте! Да и то при условии отказа от других льгот. А залечь лет на сто в криогенное хранилище – это, простите, большая роскошь.

Пенсионер спросил зычно:

– А как же социальная справедливость?

– Справедливость, – ответил я невесело. – А что, мир справедлив? Я, как и вы, не уверен, что все, кто ездит на роскошных мерседесах, купили их на зарплату. А коттеджи по десять миллионов долларов?

Один из второго ряда крикнул:

– Это они покупают на пенсию!

Раздался хохот, я тоже заулыбался.

– Что мир несправедлив, я знаю. И вы знаете. Но что делать? Ждать, пока станет справедливым?

– А он когда-то станет?

– Когда-то станет, – ответил я. – Раз мы все хотим справедливости, то когда-то станет… Но что лично нам это «когда-то»? Живем сейчас. Давайте уж по законам этого времени. Единственный способ попасть в будущее прямо сейчас – заморозиться. А чтобы заморозиться – нужно оплатить заморозку и поддержание нужной температуры до заданного времени. У кого-то есть на книжке нужная сумма, кто-то может заложить квартиру… зачем она мертвецу? Но всем-всем, особенно вон тем молодым ребятам, я настоятельно советую помнить: бесплатного бессмертия не будет. Никогда! Даже через тысячу лет. Пусть даже это будет стоить копейки.

Я умолк, парни и девчонка смотрят на меня озадаченно, уже знают, что на пособие по безработице в Западной Европе можно жить припеваючи. Скоро и у нас такая лафа будет, чего это я так попер…

Богомольная старушка сказала яростно:

– Правильно! Неча дармоедов в Царство Небесное на земле!

Я напрямую обратился к ней, благодарный за постоянную помощь:

– Вы знаете, жизнь человеку дал Бог, только он и может ее забрать. Потому и хоронят самоубийц за оградой кладбища. Те недостойны лежать рядом с теми, кто не посягал на это право Бога. Потому вот мы, стараясь прожить как можно дольше, лишь выполняем волю Творца нашего. Преждевременная смерть от обжорства, алкоголя или неверного образа жизни – то же самое, что самоубийство! Только не такая мгновенная, а чуть растянутая по времени.

Я с облегчением перевел дыхание: слушали сперва недоверчиво, слишком я не похож на тех, кто рассуждает о Боге, у тех всегда постные кислые рожи, бледная болезненная кожа и лихорадочно блестящие глаза, потом увлеклись, ловят каждое слово.

– Продлевая жизнь, – закончил я с таким подъемом, что сам удивился, ай да молодец, внушаю, – мы лишь выполняем волю Бога. А укорачивая ее неверным режимом, несбалансированным питанием, вредными привычками – идем против Творца. Нас всех, по сути, должны хоронить за оградой! А не делают этого лишь потому, что еще не осознали этой простой истины… Дарю ее вам! Спасибо за внимание.

Я вышел, довольный, что так красиво завершил визит, и в то же время сильно разочарованный, что эти жаждущие долголетия оказались не совсем теми, кого бы я хотел встретить.

И еще… В самом деле назревает самый страшный конфликт, какого еще не существовало за всю историю человечества! Всегда смерть равняла всех, а бедные утешались тем, что богатые с собой золото не возьмут. И что подохнут тоже, несмотря на все их богатство. А червяки бедных и богатых жрут с одинаковым аппетитом. Верующие, кроме того, знали, что на том свете им на золоте есть-пить, а бывшие олигархи замаются за ними ночные горшки выносить.

Но вот сейчас вдруг выясняется, что богатые могут как раз избегнуть даже… смерти. Таким и царства небесного не надо, им и здесь хорошо жить вечно. И хотя уже никто не тычет пальцем в проезжающих на шестисотых мерсах, что вот, дескать, воры, нахапали наших денег, к этой несправедливости привыкли, стерпелись, но в случае с бессмертием о социальной справедливости могут и вспомнить…

Одно дело – мерсы, личные самолеты и яхты по триста миллионов долларов, другое – им жить, а нам умирать? Нет уж, тогда и вас с собой заберем!

Да, это еще одна проблемка скорого будущего.

Глава 10

Выруливая на шоссе, подумал, что вообще-то не просто хорошую идею задвинул, а перспективную. Ее надо развить, сейчас все, чуть что, за Библию хватаются, ищут ответы на все вопросы. И хотя понятно, что Библия писалась в те времена и для тех народов, но пока что в авторитете и ныне, так что дураки с Библией спорят, а умные ею пользуются.

Словом, идею насчет того, что раз жизнь дал Бог, то лишь он и имеет право отбирать, нужно развить в свете технологической революции. В том смысле, что праведным христианином может быть только тот, кто жрет БАДы, пользуется гормоном роста и прочими новинками медицины, замедляющими или как будто замедляющими старение.

К счастью, чревоугодие и прочие излишества внесены еще Моисеем в число семи смертных грехов, так что не предлагаем ничего революционного… да-да, именно, так надо и говорить, народ боится резких перемен и вообще поворотов, потому нужно всегда говорить про очередную ступеньку, про взятие следующего рубежа, но ни в коем случае не о чем-то революционном, как у нас сейчас с близким приходом сингулярности.

Когда я прибыл к нашим трансгуманистам и подробно отчитался, какую ахинею плел, Чернов слушал внимательно, а когда я закончил, снял очки, протер и неторопливо водрузил на место.