Юрий Никитин - Далекий светлый терем (Сборник)

Оппант повел сяжками:

– То-то столько панцирников!

– Да, пришлось удвоить.

– Один к двум?

– Нет, уже на одного мэла четыре панцирника, один слухач и три носача.

У Оппанта вырвалось:

– Но так мы не сдвинемся!

– Двигаемся, – ответил Тибюл спокойно. – Ты всегда был слишком тороплив. Слухач опасается разломов там, наверху. Если вдруг какая глубокая щель, то мы можем нечаянно напороться на беду. Роем себе на большой глубине, и вдруг – вываливаемся в сухой воздух, на поверхность!

Оппант поморщился:

– Слухачи чуют такое заранее. Даже я могу определить по сухости почвы, температуре, ядовитости воздуха. Ведь земля очень пористая, верхний воздух проникает на большую глубину!

– Определишь, да поздно, – проскрипел Тибюл. – Тебя тоже определят!.. Еще быстрее.

Оппант ощутил, как волна страха прокатилась по ганглиям. В истории Племени уже были случаи, когда хищные понеры, двигаясь с молниеносной скоростью, разрывали землю навстречу строителям тоннеля, врывались, жадно хватая добычу. Единственное спасение было в том, чтобы на этажах ниже плотно перекрыть все ходы, залить клеем, оставив тем самым верхних термов на растерзание.

– Мы должны двигаться, – прошептал Оппант.

Тибюл подвигал сяжками:

– Оппант, загадочный терм. Аксиома, что спасение и охрана Племени – в неподвижности. А ты всюду твердишь, что это жизненная необходимость. А мудрость?

– Не знаю, – ответил Оппант в затруднении. Мимо пробегали мэлы, панцири поскрипывали. Панцирники стояли так плотно, что мэлам приходилось пробираться по их спинам и головам. Слухач распластался по стене, у него из-под лап выгрызали комочки земли, а он только неспешно переступал, весь вслушиваясь и вчувствоваясь в мир, который лежит дальше.

Мимо протиснулся могучий панцирник, отодвинув обоих небрежно, почти не заметив. Оппант сказал с неудовольствием:

– А жаль, что в такое великолепное тело не вложено осознания. Вел бы себя…

Тибюл недовольно проскрипел:

– Оппант, ты хочешь учить природу? Ею все предусмотрено за шестьсот миллионов лет нашей истории. Наделить мозгами всех, включая и мэлов, было бы безумным расточительством. У природы не хватило бы ресурсов. Все распределено очень целесообразно: мэлам – тягловую силу, панцирникам – брюшко и челюсти, рабочим – средний мозг и мощные руки, а ноостер – высшая мощь разума, которая мыслит за все Племя… А что было бы, если бы панцирникам был дан разум?

Оппант внимательно слушал.

– Ну, не задумывался. Просто, так показалось.

– Для чего существуют вообще панцирники? – спросил Тибюл. – Для битв и гибели. Не расточительно ли было бы снабжать их хорошим мозгом, если они идут на убой? Да, на убой! К сожалению, мир таков, что без сражений пока что не обходится. Но уж если кому-то суждено погибать, то погибать должны худшие, а не лучшие. В этом спасение Племени! Так что в панцирников уходит все худшее. А интеллекта им не надо. Вместо интеллекта достаточно набора из двух десятков команд.

– Учитель, но так должно быть везде…

– А так и везде, – ответил Учитель серьезно. – В нашем Мире, в Мире до первого Осознания… Специалисты сообщают, что среди наших злейших врагов – понеров, тоже существуют стазы, хотя и не такие развитые, как у нас, и у них тоже худших направляют в панцирники.

– Направляют?

– Да. У них нет такой четкой и богатой системы. Понеры появились на планете всего двадцать миллионов лет назад, потому у них возможен переход из одного стаза в другой в любой момент жизни. Поэтому там самых неразвитых направляют в панцирники!.. Это единственно верно. Каким бы ни был Мир, какие бы существа ни жили, в панцирники всегда должны направлять худших. Это единственная непроизводительная сила общества.

От стены, прервав Тибюла, донесся запах тревоги. Слухач еще не увидел опасность ясно, но сигнал пошел резкий и недвусмысленный. Оппант ощутил волну ужаса, его лапы сами собой задвигались, пытаясь унести его в глубь туннеля, но, к своему удивлению, ощутил, что остается на месте. От стен отхлынули рабочие строители, взамен придвинулись носачи, бронированной стеной встали панцирники.

Тибюл что-то передал сяжками, но Оппант расшифровать не успел, вожака строителей унесла волна отступающих мэлов. Панцирники, угрожающе разводя жвалы, ринулись к слухачу. От них шел мощный запах атаки, Оппант, к своему страху и удивлению, ощутил, как перед ним хаотично пронеслись жуткие сцены, в которых он бросается на врага, рвет его жвалами, прижимает к полу, терзает.

Что со мной, подумал он в страхе. Я недоразвитый панцирник, что ли? Только не это!

Теперь землю выбирал, едва различимый под массивными тушами панцирников, единственный рабочий. Раздвинутые жвалы блестели со всех сторон. Оппант приблизился, все еще чувствуя странное возбуждение, все мышцы напряглись и подрагивали.

Чужой запах стал ощутимее. Рабочий все так же подрезал острыми жвалами землю, раскачивал, наконец оторвал массивную глыбу. К разочарованию Оппанта, ничего не произошло, а на смену мэлу, что уносил землю, пришел другой, тоже умело выгрыз, затем третий.

Запах чужого жилья становился все сильнее. Наконец пятый рабочий выломал свою глыбу, и запах пошел настолько сильный, что Оппанг, еще ничего не видя за спинами панцирников, понял – туннель вышел в нечто неведомое.

Он с трепетным чувством всматривался в эти сине-зеленые водоросли, с которых началась растительная жизнь на планете. Эти водоросли в те древние времена научились использовать микроскопическую долю света, которая доходила от Истребителя через толстый слой влажных облаков, теперь же, как полагают ноостеры, эти водоросли уцелели только в жилищах термов, в привычной атмосфере… На поверхности их быть не может. Даже в океане, туда тоже проникают смертоносные лучи Истребителя. Впрочем, ряд ноостеров ставит под сомнение само существование океана, который хоть и дал жизнь всему живому, но потом явно испарился под мощью Истребителя.

Со спины догнала волна феромонов. Хотя запахом не передашь все богатство языка звуков или жестов, но Оппант различил тревожное предостережение Тибюла:

– Оппант, надо возвращаться!

– Сейчас, сейчас.

– Мы и так слишком далеко забрались!

– Еще чуть-чуть. Узнать бы, почему они погибли.

Чужой туннель был похож на их, но слишком груб, узок, а слой клея был тоньше в пять-шесть раз. Тибюл на ходу коснулся стены, Оппант услышал в волне запаха пренебрежение:

– Слаб. Наши носачи вырабатывают в десять раз прочнее!.. Оппант, если не вернешься сам, я велю панцирникам вернуть тебя силой.

Оппант с трудом заставил свои лапы остановиться.