Александр Марков - Локальный конфликт

Из-за этого официального обращения, Кондратьев не сразу понял, кто к нему подсел, да еще из-за того, что он по-прежнему находился где-то в своих мечтах. Лицо его оставалось отрешенно равнодушным. Он хотел было вновь повернуться к трибуне или погрузиться в мысли, лишь сквозь зубы, почти не раскрывая их, шепотом, сказал: "Ничего страшного", но тут же, когда губы не закончили фразу, выражение его глаз изменилось, перестало быть отрешенным, а движения стали приобретать резкость.

- О, неожиданная встреча.

Голос бодрый, но чтобы отдавать команды, требовалось бы произнести еще несколько фраз, разрабатывая голосовые связки.

За те две недели, что они не виделись, лицо Кондратьева слегка постарело. Только в последний день он выспался, но за предыдущие несколько месяцев у него накопилась такая усталость, что несколько часов отдыха не смогли разгладить морщинки. По лицу его блуждали какие-то тени. Они залегали под кожей темными нефтяными пластами, как остатки от синяков. Под глазами они были особенно видны, набухли, как дождевые тучи, того и гляди, лопнут, и тогда из них хлынут слезы.

- Я признаться не предполагал, что мы здесь встретимся. Я видел вас у входа, но вы так быстро ушли, что я не успел вас догнать. Поздравляю с повышением.

- Спасибо, спасибо. Следил за вашим возвращением. У нас телевизор как раз починили.

- У вас все в порядке? - Сергей кивнул на заклеенный пластырем лоб.

- Да. Рана не глубокая. Уже схватилась. Получил ее на прошлой неделе. Вы здесь на работе?

- Скорее из-за работы. "За заслуги перед Отечеством" четвертой степени. Вот удостоился. Иначе не сидел бы здесь, а стоял вон там, - он показал на остальных журналистов. Их освещали вспышки фотоаппаратов.

- Вас ценят, поздравляю, - протянул Кондратьев.

Сергей почувствовал в себе тот зуд, который появляется во время разговора, - перехватить инициативу, расспросить, а если собеседник уклоняется от ответов, хочет перевести беседу на другую тему, наводящими вопросами вернуть ее в нужное русло. Сейчас ему не надо было выпытывать из майора каких-то сенсационных новостей, и все же он с трудом сдерживал себя.

- Но вас ведь тоже ценят.

- Вы о повышении?

- Не только. Сюда-то вас пригласили не как статиста?

- Отнюдь.

- Значит, вручать что-то будут?

- Поразительно, но вы обо всем правильно догадались, - на губах Кондратьева заиграла улыбка.

- Если не секрет, что?

- Не секрет. Видите ли, звездой на погонах дело не ограничилось. Начальство, предварительно устроив мне выволочку за самодеятельность, посчитало, что для возмещения морального ущерба меня надо представить к Герою России.

- У, - не удержался репортер, - но вы очень скрытный. Вы не рассказывали мне, что вас представили к Герою.

- Вы и не спрашивали.

- Да. Честно, мне было не до этого.

- Я и сам узнал о такой чести, когда вы уже уехали. Начальство у меня тоже скрытное. Оно, похоже, гадало: сделать меня героем или в шею выгнать.

Сергей незаметно поглядывал на часы, прикидывая, сколько осталось времени до начала церемонии. У него было не более пары минут, но можно было сделать предположение, что церемония чуть задержится из-за хронической привычки президента опаздывать на любые мероприятия, у него и самолет во время официальных зарубежных визитов имел то же свойство.

- Умоляю, расскажите, за что. Я не на работе. Никому ничего не перепродам, но если хотите, то несколько человек оттуда, - он опять показал на журналистов, - вас внимательно выслушают и обо всем напишут. Прославитесь.

- Я уже рассказывал эту историю, - начал майор.

- Не мне.

- Я к тому, что о ней уже печатали, и кое-кто рассказывал... Мой полковник.

- Но я-то о ней не слышал.

- Хорошо, хорошо. Мы случайно наткнулись во время чистки на отряд Тамерзумаева. У него было больше людей, чем у меня. Нас прижали. Не подойди на выручку вертолетчики - дело было бы совсем плохо. Они нас прикрыли. Мы смогли перегруппироваться, занять очень выгодные позиции. Потом в тылу у боевиков высадились десантники. Артиллеристы подтащили гаубицы и стали обрабатывать район дислокации отряда боевиков. Тем стало очень плохо. Ушли немногие. Может, никто не ушел. Точно-то мы не знаем, сколько человек было в отряде. Тамерзумаев сам этого не знал. Все путался в цифрах, когда его допрашивали. В общем, его взяли мы. Но на это наложились и старые заслуги. Месяц какой-то сумасшедший выдался. По совокупности и приставили к Герою. Вот и все.

- А-а? - ничего кроме этого Сергей не смог вымолвить.

Кондратьев рассказывал все слишком поверхностно.

- Где вы были ранены? - Сергей показал теперь на ногу.

- Это в Югославии. Точнее, в Македонии. Я там в контингенте миротворцев был. ЭМФОР. Бронетранспортер итальянский на мине подорвался, а мы на нем ехали.

Кажется, они говорили слишком громко. Соседи на них уже косились. Сергей заметил эти взгляды, убавил голос. Это чуть сдерживало его мысли, заставляло выбирать слова.

Однако он опять почувствовал приближение боли. Его ослепила серия ярких вспышек, вырвавшихся одновременно практически из всех фотоаппаратов. Она прошла по залу, как взрывная волна, ударяясь о стены.

Президент взмахнул руками, попросив всех сесть, но прежде, чем зал выполнил эту просьбу, ему пришлось взмахнуть раза три. Его походка была сдержанной, выверенной, а когда он дошел до трибуны, то выждал небольшую паузу, во время которой обвел зал глазами, еще раз улыбнулся и только потом заговорил.

- Я очень рад всех вас сегодня здесь видеть.

Зал ловил каждое слово. Вспышки стали менее интенсивные. Их концентрация увеличивалась, когда президент взмахивал рукой. Они раздражали сетчатку глаз даже у тех, кто сидел к фоторепортерам спинами. Каково же было президенту? Так и вовсе можно зрение потерять. Хотелось выгнать фоторепортеров или попросить их остановиться и не мешать слушать. На них не косились и не шипели только потому, что внимательно слушали президента.

Зрение вернулось к Сергею не сразу. Вначале он видел все через молочную пелену, точно в зале мгновенно сгустился туман, окутав и ряды с приглашенными, и трибуну с президентом. Он протер пальцами глаза, но это не помогло. В ушах стоял гул, и слова звучали невнятно, издалека, будто у него в ушах были тампоны или его отделяло от президента не десять метров, а, как минимум, раз в пять больше, да к тому же сломались все усилительные колонки. Он испугался, что когда дело дойдет до вручения, то не услышит свое имя, останется сидеть на месте, а все подумают, что он просто сбежал с церемонии, потому что список сверен, не явившихся просто вычеркнули, чтобы президент не звал их напрасно. Его бросятся искать по коридорам дворца, вообразив, что он мог там заблудиться. Он посмотрел на Кондратьева, хотел попросить его о небольшой услуге - толкнуть в бок, когда назовут его имя. Но майор так зачарованно слушал президента, что Сергей побоялся выводить его из этого состояния. Он вспомнил, что у старичка на крайнем кресле есть список всех приглашенных - там указано в каком порядке будут вручаться награды; заполучи он этот список, то примерно смог бы определить, когда и ему придет время идти к трибуне.