Виталий Сертаков - Демон против Халифата

— Стало быть, проверить слова твои нельзя. Вроде есть врата, а вроде и нет…

— Зря язвишь, Бродяга. Другие врата у озера Байкал есть, только змей нужен, или команду нанять, чтоб тропу пробили. До Улан-Удэ доведи меня, а там я разберусь.

— Так говоришь, будто я уже согласился. Прыткий ты, однако…

— Если не согласишься, пойду один. Все равно сюда вернусь, на паровике, когда магистраль потянем. Тогда никуда не денешься, ковер до твоего Дома культуры расстелю…

— Ох, насмешил… ну, спрыгну я, и что?

— Не знаю, — честно признался Коваль. — Но ты должен как-то урегулировать вопрос с арабами. Напугать их, или напротив, соблазнить… Мне ж не разорваться одному!

— Да уж, тебя и так хотят убить, я знаю, — коротко вставил старик.

От неожиданности Артур лишился дара речи.

— Кто хочет убить?

— Слышал я, китайцы с монголами побратались. До поры, конечно… — Бродяга осторожно вынул из очага кружку на длинной ручке, разлил чай по пиалам. Запахло ароматными лесными травами, ягодой; у Артура чуть слюнки не потекли. — Побратались вроде, кто их, косоглазых, разберет? Их-то много осталося, не повымерли, как русские-то. Вот монголы-то империю назад задумали строить, и буряты с ими, ханов выбирают…

— Кто тебе сказал, шаманы нашептали? — нахмурился Артур.

— Заранее ничего знать не можно, — рассудительно заметил коричневый старик, подвигая гостю очередную дымящуюся пиалу. — Сказывали людишки лихие, мол, наслали буряты шаманов своих, чтобы президента сгубить… Да только сбег президент, не словили, хе-хе…

— А тебе все равно? — начиная закипать, осведомился Артур. — Тебе наплевать, что будет со страной?

— Ты лишка-то не спытай, надоешь быстро, — осадил Бродяга, — Страна, государь, дума, учредительное, сенат… Я дряни этой наслухался во как, человече… — Он выразительно постучал по горлу, там, где извивался высохший червяк кадыка. — Мне без разницы, что вы там грызетесь… Потопчи с мое землю, поймешь, что нету смысла ни в чем. Да и врешь ты мне…

— Где же вру?

— Не монахов ты ищешь, не змея. Что-то иное, в земле запрятано. И от меня тебе надо темного добиться…

— Почему ж так сразу — темного?

— Мне игры ваши — что забавы дитячи, — устало поморщился Бродяга. — Темного ты хочешь. Хочешь, чтобы я себя Черным мортусом проявил, врагов твоих за море распугал. Только что мне до них, а?

«Хрен старый, такого действительно не напугаешь, надо помягче…»

Мбуба урчал у костра, как кошка. На подоконнике расхаживали вороны, долбили клювами сухой шиповник. Сосны шумели в проемах окон, заглядывали в комнаты.

— Извини, — Коваль поднес с губам аппетитное варево, втянул ноздрями пряный цветочный аромат. — Мне очень нужна помощь. Ты ведь знаешь, как безопасно пройти к Байкалу. В Улан-Удэ у меня есть верные люди. Пойдем вместе, разберемся с халифами, я верну тебя в Питер, поживешь по-человечески.

— Зачем мне это? — криво улыбнулся старик. — Здесь я хвори отгоняю, собираю стих. Зачем мне в город? Мне ничего не нужно, человече… Все, что мог иметь Крез, я уже имел. Вон оно, злато, камешки, россыпью… Тут, под нами, казначейство, теперя крысы жируют, хе-хе… Вот она ваша власть, бабы ваши, парусники… Чего уставился, как кабан голодный? Не нравлюсь — вали отседова, места много… Что ты мне предложить могешь? Турка воевать? А, то-то…

Артур мелкими глотками допил чай. Он ясно чувствовал, что Бродяга нарочно провоцирует на грубость, сам втайне дожидаясь какого-то важного аргумента в пользу похода.

Джинн не сказал, зачем нужен Бродяга. Предстояло догадаться. Либо уговорить старца к сотрудничеству, чтобы тот сам сделал встречное предложение.

Еще через день он потерял надежду.

Бродяга был непреклонен.

…На улице Артура уже ждал маленький Буба. Он не возражал против исчезновения буквы «М» из своего нехитрого имени. Гораздо больше синекожего сына болот занимал новенький рюкзак, подаренный Бродягой. Буба сидел на ступеньках, перебирал многочисленные подарки, по большей части съедобные, а вокруг, соблюдая трусливую дистанцию, толпились дети Читы-8. Уже прокатился слух, что если синекожего потрогать, то к утру покроешься волдырями.

— Подожди, Кузнец, поговори со мной… Артур еще не успел обернуться, но уже знал, кто там сзади. Огольцов как ветром сдуло. Варвара, атаманша, круглая, сама похожая на молодого медвежонка, ступала тихо, только с виду неповоротливая, неловкая. Грамотно рассудила, что личного друга Бродяги лучше не злить, лучше потерпеть странное двоевластие. Никуда не денется, уедет…

И вот излеченный, заштопанный человек, которого за глаза стали называть Белый царь, уезжает. Старец велел выделить ему и болотному чуду коней, боевых псов, отсыпать пороха и стрел.

— Ты уже уезжаешь, Кузнец?

— Я вернусь к вам, Варвара. Мы приедем из Петербурга на поезде. Привезем машины, привезем семена и скот.

— Ты не дойдешь до Байкала. Наши лучшие охотники погибли…

— Что ты предлагаешь, Варвара? Круглолицая девушка закусила губу. Ее мозолистые широкие руки лежали на рукоятках сабли и пистолета. Атаманша не отпускала оружия даже во сне. На долю секунды Артур попытался представить Варвару без одежды. Без одежды, но с пистолетами. Забавно…

— Чему ты улыбаешься, Кузнец?

— Тебе. Ты мне нравишься, — не задумываясь, произнес он и заметил густой румянец, расползающийся по ее щекам. — Буба, запрягай! Помнишь, как я тебя учил?

— Я поеду с вами, — Варька махнула рукой, паренек в треухе бегом подвел ей двух коней. Одного увешенного поклажей, другого — налегке, с двумя обрезами, укрепленными на седле.

— А как же твои люди? — поразился Артур. — Ты же не можешь просто так бросить город?

— Я не бросила. Ночью курень собирала. Братку моего выбрали.

— То есть… Ты больше не атаман Читы?

— А ты не врешь? — вопросом на вопрос ответила девушка. Варвара стояла прямо у них на дороге, мешая Бубе выносить пожитки.

— Насчет чего?

— Я спорила с мужиками… — Варвара говорила глухо, прятала глаза. — Тебя предлагали убить, издалека, отравленной стрелой. Тут все испугались, сказали сначала, что ты пришел меня прогнать, чтобы править тут. Ты умеешь приказывать собакам, такого у нас не видели. Такое только Бродяга умеет, и шаманки, но шаманки живут в лесу. Я мужикам тебя убивать не велела… Бродяга мне волосок твой дал. Я пошла к шаманке Тулеевой, порося ей зарезала. Пока тебе раны зашивали, Тулеева камлала, волосок твой нюхала, в котел кидала. Тулеева сказала — этого человека нельзя нам убить. Убьем его — он опять вернется, огонь на нас нашлет, всю тайгу пожжет. Шаманка в ногах у меня валялась, просила, чтобы мы тебя не трогали. Я пошла к Бродяге. Он сказал, что ты — белый царь, что тебя нельзя прогнать. Скажи, ты действительно царь всей страны?