Айзек Азимов - Конец вечности
— Я всё перезабуду.
— Отлично будете помнить. Да и я в любую минуту приду вам на помощь. Если же я не успею вас поддержать и вы упадете, не пытайтесь встать или остановиться. Спокойно кувыркайтесь или скользите на спине. Тут нет ни одного опасного выступа.
Денисон сглотнул и посмотрел вперёд. Скат, уходящий к югу, был залит земным светом. Крохотные неровности, окруженные пятнышками тени, сверкали особенно ярко, и от этого поверхность ската казалась рябой. Почти прямо перед ним в чёрном небе висел рельефный серп Земли.
— Готовы? — спросила Селена, упершись рукой в его спину.
— Готов, — со вздохом сказал Денисон.
— Ну, в путь! — Она толкнула его вперёд, и Денисон почувствовал, что начинает двигаться. Сначала движение было медленным. Он поглядел через плечо на Селену и пошатнулся.
— Не беспокойтесь, — сказала она. — Я рядом.
Внезапно он перестал ощущать под ногами каменный скат — баллон начал подавать газ.
На мгновение Денисону показалось, будто он стоит неподвижно. Его грудь не встречала сопротивления воздуха, подошвы ни за что не задевали. Но когда он снова оглянулся на Селену, то обнаружил, что искры света и пятнышки тени убегают назад со всевозрастающей скоростью.
— Глядите на Землю, — раздался у него над ухом голос Селены. — До тех пор, пока не наберёте скорость. Чем быстрей вы будете двигаться, тем устойчивее будете держаться на ногах… Не забывайте подгибать колени! Вы отлично скользите, Бен.
— Для гранта! — пропыхтел Денисон.
— И какое же у вас впечатление?
— Я точно лечу, — ответил он. Пятнышки света и тени по обеим сторонам уносились назад, сливаясь в смутные полоски. Он покосился влево, потом вправо, надеясь избавиться от ощущения, будто поверхность летит назад, и почувствовать наконец, что это он, он сам устремляется вперёд. Но едва это ему удалось, как он тут же вновь уставился на серп Земли, стараясь сохранить равновесие. — Боюсь, это сравнение мало что вам скажет, — добавил он. — Ведь на Луне полёт — понятие абстрактное.
— Ну, для меня оно уже стало конкретным. По вашим словам, полёт похож на скольжение, а это ощущение мне очень хорошо знакомо.
Селена без всякого труда держалась наравне с ним.
Денисон скользил уже так стремительно, что чувствовал своё движение, даже когда смотрел прямо перед собой. Лунный пейзаж впереди распахивался и обтекал его со всех сторон.
— Какую скорость можно развить при скольжении? — спросил он.
— На настоящих гонках были зарегистрированы скорости свыше ста миль в час — конечно, на более крутых склонах. Ваш предел будет около тридцати пяти миль.
— Мне кажется, я уже двигаюсь много быстрее.
— На самом деле это не так. Ну, Бен, мы уже почти спустились на равнину, а вы так и не упали. Продержитесь ещё немного. Газ сейчас кончится, и вы ощутите трение. Но не вздумайте тормозить сами. Спокойно скользите дальше.
Селена ещё не договорила, как Денисон почувствовал под башмаками твёрдую поверхность. Одновременно возникло ощущение огромной скорости, и он сжал кулаки, стараясь удержаться и не вскинуть руки, словно отвращая столкновение, которого не могло быть. Он знал, что стоит ему приподнять руки, и он опрокинется на спину.
Он прищурился и задержал дыхание. Когда ему уже начало казаться, что его легкие вот-вот лопнут, Селена сказала:
— Безупречно, Бен. Безупречно. Я ещё ни разу не видела, чтобы грант не упал во время своего первого скольжения. А потому, если вы всё-таки упадете, не расстраивайтесь. Ничего позорного в этом нет.
— Нет уж, я не упаду, — прошептал Денисон, хрипло вздохнул и широко открыл глаза. Земля по-прежнему была всё такой же безмятежной и равнодушной, но он двигался медленнее, гораздо, гораздо медленнее…
— Селена, я остановился или нет? — спросил он. — Я никак не могу понять.
— Вы стоите. Нет, не двигайтесь. Прежде чем мы вернёмся в город, вам следует отдохнуть… Чёрт побери, ведь я его где-то здесь оставила!
Денисон смотрел на неё, не веря своим глазам. Она поднималась по склону вместе с ним, она скользила вниз вместе с ним — но он еле держался на ногах от усталости, а она носилась вокруг кенгуровыми прыжками. Шагах в ста от него она нагнулась и воскликнула:
— А! Вот он!
Ее голос звучал в его ушах так же громко, как и прежде, когда она была рядом.
Через секунду Селена вернулась, держа под мышкой пухлый пластмассовый сверток.
— Помните, когда мы поднимались, вы спросили меня, что это такое, а я ответила, что вы сами увидите на обратном пути?
Она аккуратно развернула широкий мешок.
— Называется это лунным ложем, — сказала Селена. — Но мы говорим просто «ложе». Прилагательное «лунный» у нас здесь разумеется само собой.
Она привинтила баллончик к ниппелю и повернула кран.
Мешок начал наполняться. Денисон прекрасно знал, что звуков в безвоздушном пространстве не бывает, и всё-таки ждал, что вот-вот услышит шипение.
— Не торопитесь упрекать нас за расточительство! — сказала Селена. — Это тоже аргон.
Мешок тем временем превратился в тахту на шести толстых ножках.
— Ложе вас вполне выдержит, — сообщила Селена. — Оболочка практически нигде не соприкасается с поверхностью, а вакуум помогает сохранять теплоту.
— Неужели оно ещё и горячее? — с изумлением спросил Денисон.
— При выходе из баллончика аргон нагревается, но очень относительно. Максимальная его температура равна примерно двумстам семидесяти градусам Кельвина — почти достаточно для того, чтобы растопить лёд, и более чем достаточно для того, чтобы ваш скафандр терял теплоту не быстрее, чем вы её вырабатываете. Ну, ложитесь.
И Денисон лег, испытывая невыразимое блаженство.
— Чудесно, — сказал он с удовлетворенным вздохом.
— Нянюшка Селена обо всём позаботилась.
Она появилась из-за его спины, скользнула в сторону, приставив ступню к ступне, словно на коньках, оттолкнулась и изящно опустилась возле ложа на локоть и бедро.
Денисон даже присвистнул.
— Как это у вас получается?
— Тренировка. Только не вздумайте мне подражать. В лучшем случае разобьете локоть. Но учтите, если я начну замерзать, вам придётся потесниться.
— Ну, поскольку мы оба в скафандрах…
— Весьма любезно! Как вы себя чувствуете?
— Неплохо. Уж это ваше скольжение!
— А что? Не понравилось? Вы ведь поставили настоящий рекорд по отсутствию падений. Вы не рассердитесь, если я расскажу про это в городе моим знакомым?
— Пожалуйста. Ужасно люблю, когда меня хвалят… Но неужели вы собираетесь ещё раз тащить меня на скат?
— Сейчас? Конечно, нет. Я и сама не стану спускаться два раза подряд. Мы просто подождем здесь, чтобы ваше сердце пришло в норму, а потом вернёмся в город. Протяните ноги в мою сторону, и я сниму с вас коньки. Следующий раз я вас научу, как они снимаются и надеваются.
— Скорее всего следующего раза не будет.
— Будет, не сомневайтесь. Разве вы не испытывали удовольствия?
— Иногда. В промежутках между припадками ужаса.
— Ну, так в следующий раз припадков ужаса будет меньше, а потом ещё меньше, и в конце концов останется одно удовольствие. Я ещё сделаю из вас чемпиона.
— Ну уж нет. Для этого я слишком стар.
— Не на Луне. У вас только вид такой.
Денисона окутывал неизъяснимый лунный покой. Он лежал лицом к Земле. Именно её присутствие в небе помогло ему сохранить равновесие во время спуска, и он испытывал к ней тихую благодарность.
— Вы часто выходите на поверхность, Селена? — спросил он. — То есть я хочу сказать — одна или в небольшой компании. Не во время состязаний.
— Можно сказать — никогда. Если кругом нет людей, всё это действует на меня угнетающе. Я даже сама немножко удивлена, как это я решилась отправиться сюда сегодня.
Денисон неопределённо хмыкнул.
— А вас это не удивляет?
— А почему это должно меня удивлять? Я считаю, что всякий человек поступает так, как поступает, либо потому, что хочет, либо потому, что должен, и в каждом случае это касается его, а не меня.
— Спасибо, Бен. Нет, я не иронизирую. В вас очень подкупает то, что вы, в отличие от других грантов, не требуете, чтобы мы укладывались в ваши представления и понятия.
Мы, луняне, обитаем под поверхностью — мы пещерные люди, коридорные люди. Ну и что тут плохого?
— Ничего.
— Но послушали бы вы земляшек! А я гид и должна их слушать. Все их мнения и соображения я слышала тысячи раз, и чаще всего на меня обрушивается вот что. — Селена заговорила с пришептыванием, типичным для землян, объясняющихся на общепланетном эсперанто. — «Но, милочка, как вы можете жить всё время в пещерах? Неужели вас не угнетает ощущение вечной тесноты? Неужели вам не хочется увидеть синее небо, деревья, океан, почувствовать прикосновение ветра, вдохнуть запах цветов?..» Бен, я могла бы продолжать так часами! А потом они спохватываются: «Впрочем, вы ведь, наверное, даже не знаете, что такое синее небо, и море, и деревья, так что и не тоскуете без них»… Как будто мы не смотрим земных телепрограмм! Как будто у нас нет доступа к земной литературе, как зрительной, так и звуковой, а иногда и олифакторной.
