Василий Шахов - Тень Уробороса. Аутодафе

Возле корпуса хирургии-травматологии наблюдалась непонятная суета. Я увидел Дика и подъехал к нему:

— Что произошло?

— Боевые потери, — отозвался мрачный Калиостро. — Так не вовремя ему приспичило снять шлем…

— Кому «ему»?

Тут мимо нас промчалась Вертинская и на ходу бросила в мой адрес:

— Крис, бегом за мной!

Я бросился за нею в стерилизационную. По дороге Лиза успела объяснить, что во время учебного боя один из вэошников-новичков неурочно отстегнул защитный шлем и схлопотал резиновым зарядом точно в ухо. Тьерри отсыпался после суточного дежурства, беспокоить его Вертинская не стала, равно как и всю вчерашнюю бригаду, поэтому отдуваться предстояло нам двоим и нашим ассистентам.

Травма оказалась сообразной той суете, которую подняли вокруг раненого. Молодому парню из ВО разворотило правое ушное отверстие. Отогематома выросла такая, что у него перекосилось лицо. Повязки быстро промокали от крови, и только я сменил их две, пока мы везли его до операционной, не говоря уже о прежних попытках коллег пострадавшего остановить кровотечение.

Зевающий анестезиолог дал наркоз, и мы с Лизой стали вскрывать гематому, вспухшую вокруг хряща. Давление у раненого никак не стабилизировалось, Вертинская стала нервной, шипела на ассистентов сквозь зубы и осторожничала. А я знал: если Лиза осторожничает, значит, положение не из легких. Но спустя час все было позади.

— Крис, а сейчас сделаем с тобой мирингопластику, — значительно подобрев, сказала она. — Ее ты точно еще не делал! Поэтому, как говорит Тьер, «учись, интерн»!

— Слышать будет?

— Вот перепонку ему восстановим — и будем надеяться…

Когда мы вышли из операционной, на улице светало. Я с удовольствием снял с себя окровавленную одежду и встал под душ.

Значит, под ОЭЗ-куполом вэошники — а раненого парня я совершенно ясно видел в сопровождении Хаммона нынешним вечером — проводили какие-то учения со стрельбой резиновыми патронами. Очень интересно, зачем им для этого понадобилось присутствие Фараона. Он совершенно не похож на военного.

Придется прошибать головой глухую стену — расспрашивать Джоконду.

К себе я не поехал, вернулся к Луису. Ее самой, конечно, еще не было. Разумеется, все они сейчас в местном Управлении, где же еще!

Джоконда приехала, когда солнце поднялось высоко над морем, и несказанно удивилась, застав меня у себя в квартире. Мы с Луисом завтракали, как ни в чем не бывало. Вернее, завтракал он, размазывая утреннюю кашу по стульчику, столику и любимым игрушкам. Он весело хохотал, я заговаривал ему зубы — все пять недавно проклюнувшихся зубов — а няня с ворчанием восстанавливала утраченный порядок.

— Итак, внимание — вопрос: что я тут делаю в девять часов утра?

Двинув бровями и чуть склонив голову к плечу, Джоконда молча согласилась. Я передал бразды правления тут же угомонившейся Нинель и подошел к Джо.

— Тогда нам следует поговорить.

Джоконда усмехнулась:

— Ты не находишь, что для начала мне следует позавтракать?

— Нет! — непреклонно возразил я, отбирая у нее чашку в тот самый момент, когда она уже собиралась налить себе кофе. — Для начала нам следует уединиться в твоем кабинете и кое-что обсудить.

Она развела руками, мол, ничего не поделаешь, и покорно пошла впереди меня. В кабинете мы уселись по разные стороны стола друг против друга.

— Что вы делали с солдатами и Фараоном в долине, в помещении, закрытом куполом ОЭЗ?

Я нарочно выстроил фразу так, будто мне уже и без нее известно всё. Но Джоконда не повела и бровью, только взгляд ее стал внимательнее, как у психиатра, внезапно обнаружившего у пациента признаки малоизученного отклонения.

— Еще раз — можно? — переспросила она после паузы.

— Давай без спектаклей, Джо? Ты ведь понимаешь, что эта информация не уйдет дальше меня? Какой смысл изображать передо мной пленного на допросе?

Джоконда прищурилась.

— То есть ты сразу же подумал о недоверии к твоей персоне? — вкрадчивым и зловещим тоном, уже давно не способным повлиять на меня, переспросила она.

— Ты знаешь, вот как-то так… промелькнула крамольная мыслишка ненароком…

— И зря промелькнула!

— О-о-о, как ты меня успокоила!

— Я и не обязана тебя успокаивать. Не слишком ли большого мнения ты о себе?

— Тогда почему бы не…

— Потому что у всех еще чересчур свежи воспоминания о событиях на развалинах Бруклина, синьор Элинор! — скороговоркой выпалила Джо, а из карих глаз ее, почерневших от ярости, сыпались электрические искры. — И то, что произошло на площади перед здешней больницей — тоже! Но на этот раз, если тебе станет известно то, что ты так упорно стараешься достать из меня, ты подпишешь смертный приговор не только себе.

Я замер. Она испугалась собственных слов и отпрянула, невольно прикоснувшись пальцами к губам. Мы смотрели друг на друга, и я понял: только что она сказала худшее из того, что могла сказать.

— Спасибо, Джо. Славно поговорили.

— Не обижайся, пожалуйста!

— Я не обижаюсь, с чего ты взяла? Все отлично. Мне пора.

Она встала и пошла за мной.

— Кристиан, я не хотела тебя обидеть. Это так и есть, клянусь Мадонной!

Я улыбнулся еще ласковее нее:

— Я не обиделся, Джо. Ты очень доступно объяснила, почему я не должен знать того, что знает половина нашего города. Ведь никто, кроме меня, не сможет после этого поставить весь мир на порог Апокалипсиса!

— Знаешь, Кристиан, а я бы на твоем месте гордилась. Потому что это действительно так, тебе это будет по плечу. Ты сам не понимаешь, насколько правильно выразился сейчас!

— Джо, по-моему, ты сегодня переработала. Говорю тебе как доктор. До встречи.

Она была прекрасна, как никогда. Солнце в окне охватывало нимбом ее пышноволосую голову, усталые глаза светились одновременно и раскаянием, и возмущением, а на щеках проступил румянец. И не уходить мне хотелось, а подхватить ее на руки, закружить, поцеловать, как тогда, в палате. Джо поняла это, сделала шаг навстречу, но тут (как всегда, подло) засигналил вызовом ее ретранслятор. Она безнадежно развела руками, мы засмеялись и каждый пошел по своим делам.

На самом деле под куполом ОЭЗ, скрывавшим имитацию заводского склада, ночью происходило вот что.

Когда погасли почти все огни города, в долину Грёз съехалось несколько машин. Из них вышли люди, человек тридцать, большинство из них были военными. Дождались черной «стрелы» — автомобиля квадро-структуры Джоконды Бароччи. В прибыли все «эльфы», в том числе Фанни, а кроме «эльфов» — Риккардо Калиостро и Хаммон.