Фредерик Браун - Призрак шимпанзе

Она слегка откинулась и посмотрела мне прямо в глаза.

— Ты что, действительно так влюблен в эту Риту?

— Думаю, что да, — сказал я, а потом прибавил: — Не думаю, а уверен.

Она слегка вздохнула и, к моему удивлению, улыбнулась.

— Ну хорошо, Эдди, твоя взяла. Я больше не буду тебе докучать. Но мы все же будем друзьями?

— Приятелями, — уточнил я.

— Хорошо, Эдди. С этого момента мы с тобой приятели. Но сначала поцелуй меня. Только один разок.

На меня нахлынули воспоминания — именно эти слова произнесла Рита, когда я поцеловал ее в первый раз. Это было ровно две недели назад, в вечер убийства, когда она наткнулась на труп карлика и я катал ее в машине Хоги, чтобы немного успокоить. Тогда она дала мне понять, что я не должен за ней ухаживать, а потом попросила поцеловать ее. Она тоже сказала: «Поцелуй меня, Эдди. Только один разок».

Эстелла наклонилась ко мне, и я ее обнял. Я закрыл глаза, когда наши губы слились в поцелуе, но все равно я не мог не думать о Рите и пытался себе представить, что я снова ее целую.

Эстелла отстранилась и опять взглянула на меня. Ее глаза были подернуты дымкой, но потом она пришла в себя и улыбнулась.

— Ты думаешь, ты меня поцеловал? Впрочем, я сама напросилась, ведь так?

Я попытался улыбнуться ей в ответ, но она неожиданно стала серьезной.

— Я тебе сказала чистую правду, Эдди. Я больше не буду к тебе приставать. Ты целиком принадлежишь Рите. Будем просто друзьями. Тебе не будет неприятно, если я посижу у тебя на коленях?

Я ответил, что ничего не имею против, но я солгал. Она опять потянулась за бутылкой.

— Выпей немного, Эдди!

Я налил себе в стакан капельку виски и передал ей бутылку. В тот момент, когда она пила из своего стакана, я поднял глаза к открытому окну. Возможно, меня привлек странный запах; я и сам теперь не помню, что меня заставило посмотреть через плечо Эстеллы. В окно с улицы смотрела обезьяна, шимпанзе. Это была не Сьюзи. Это был ее призрак.

Морда обезьяны находилась в нескольких сантиметрах от окна. Лампа, висевшая посередине фургона, слабо освещала его внутренность, но тем не менее я явственно различил потешную физиономию, строившую гримасы. Только это было далеко не смешно; я застыл от ужаса. Он призрака исходил запах разрытой земли, запах свежей могилы. На голове шимпанзе я заметил комья приставшей к шерсти влажной грязи.

Этот запах не был плодом моего воображения. Мне могло почудиться все, что угодно, но запах выдумать нельзя. В окно сквозило, и на какое-то мгновение это веяние могилы заглушило и запах виски, и духи Эстеллы.

Затем обезьянья морда в окне пропала; запах тоже исчез.

Эстелла протянула мне бутылку.

— Действительно, виски — жуткая дрянь. Но раз больше ничего нет, может, добьем эту бутылку… Что с тобой, Эдди? Тебе плохо?

Она соскочила с моих колен и стала пристально вглядываться мне в лицо. Ее изменившийся голос привлек внимание дяди Эма и Кэри. Дядя Эм обернулся в мою сторону и озабоченно спросил:

— Что с тобой, малыш? Ты побелел как полотно!

Но я не хотел сразу рассказывать, что мне привиделось в окне. На какое-то мгновение мне даже показалось, что я бредил. «Может быть, я слишком много выпил, — подумал я. — Но ведь с двух стаканов трудно заполучить белую горячку».

Я тряхнул головой, делая вид, что пытаюсь отрезветь. По их лицам было видно, что они обо мне думают.

— Все в порядке. Я как-то странно себя почувствовал. Надо выйти на воздух.

Я поднялся и пошел к двери фургона. Эстелла бросилась было за мной, но дядя Эм ее удержал. Он ей шепнул, что меня сейчас вырвет, а в таких случаях человеку лучше побыть без свидетелей. Закрывая за собой дверь, я услышал, как Эстелла распорядилась, чтобы Кэри заварил кофе покрепче.

В фургоне мне было страшно, но только выйдя наружу, я понял, что значит настоящий ужас. Я был один в темноте и знал, что собираюсь делать. Мне хотелось прогнать от себя все мысли. Усилием воли я заставил себя обойти фургон и посмотреть с обратной стороны на окно, в котором увидел призрак.

Разумеется, там не оказалось никакой обезьяны — ни мертвой, ни живой. Сноп света из окна падал на довольно значительное пространство. Но прямо под окном фургона валялся перевернутый деревянный ящик. Шимпанзе ничего не стоило залезть на этот ящик и заглянуть в окно.

Мой страх отчасти пропал. Сам не знаю, что я ожидал увидеть, но этот ящик меня несколько успокоил. Я подошел к нему и двинул ногой. Ящик был пуст, под ним тоже ничего не оказалось. Затем я отошел назад на дюжину шагов и встал так, чтобы можно было заглянуть под фургон. С той стороны фургона огни центральной аллеи освещали пространство под ним. Я нагнулся и внимательно посмотрел между колесами — там ничего не было. В раздумье я вернулся к фургону. Мне пришло в голову чиркнуть спичкой или сбегать за карманным фонарем, чтобы проверить, отпечатались ли под окном следы. Но потом, почувствовав под подошвами твердую почву, я понял, что никаких следов не осталось. Присев на ящик, я начал обдумывать положение. Вызвав в памяти увиденный кошмар, я еще больше себя запутал. Кроме Сьюзи шимпанзе на ярмарке не было — это несомненно. Смерть Сьюзи тоже была реальностью. Она была не только мертва, но и похоронена: один из служащих ярмарки сказал мне, что Хоги закопал ее в лесу к западу от ярмарочной площади, — именно в том лесу, где мы искали ее вчера утром.

Разве можно было представить себе хоть на секунду, что Сьюзи не умерла? Я не присутствовал при том, как ее нашли, но куча народу видела, как ее выловили из бассейна. Ведь Хоги не похоронил бы ее, если бы она была жива…

Вся эта история теперь казалась мне настолько немыслимой, что я спрашивал себя, действительно ли я видел обезьяну. Может быть, кто-нибудь из артистов негритянского цирка или чернокожий служащий заглянул в окно, а я спьяну вообразил бог весть что. Я уговаривал сам себя, но одновременно сам себе не верил. Обойдя еще раз фургон, я вернулся в компанию. Эстелла сидела около плитки, на которой кипел кофе.

— Ну, как дела, Эд? Тебе уже лучше? — спросил Кэри.

— Да, думаю, все обойдется. Брось возиться с кофейником, Эстелла.

— Ты все-таки выпьешь кофе, Эдди, а то я вылью его тебе за шиворот. Сейчас все будет готово.

Дядя Эм поддержал ее:

— Ты бледновато выглядишь, Эд. Чашечка кофе тебе не повредит.

Я присел за стол. Мне было неприятно думать, что они считали меня неспособным выпить без последствий пару стаканов (а я и их-то не выпил). Кэри пошел искать в шкафчике чашку, а Эстелла возилась с кофейником. Дядя Эм подошел ко мне и шепнул, чтобы они не слышали: