Кирилл Юрченко - Люди в сером 2: Наваждение

— А что я должен буду делать?

— Ловить разную нечисть, и мочить в сортирах!

Глядя на Вольфрама, Олег вдруг вспомнил, как Улей сказал ему: этот человек тебя спасет, и он же погубит. Он мог бы отказаться от предложения, и знал, что его легко отпустят к прежней жизни, в конце концов, не такая уж он важная шишка. Разве что память сотрут — скуластый об этом ни разу не говорил, но Олег словно предвидел такой вариант.

И все же что-то не давало Олегу Ляшко спасовать. Погубит — ну, пусть и так. Но это сущая ерунда по сравнению с тем, какие неизмеримые знания и возможности открываются перед ним.

Поживем, увидим…

— Мочить в сортирах, говорите?

— Именно так.

— Звучит неплохо…

Июнь 1981 г. Через несколько дней после главных событий.

… Сказать, что капитан Нершин был удивлен, обнаружив себя в городе Сибирске, да еще в госпитальной палате психо-неврологического отделения — значит не сказать ничего.

На его памяти стоял какой-то блок. Словно вышибло часть мозгов, и все, что осталось от ближайших воспоминаний — это последний день в Кабуле, где он служил в качестве переводчика. Вроде бы кто-то тюкнул его сзади по голове, когда он шел по улице. Собирались похитить, но попытка не удалась. Об этом рассказал Нершину навестивший его в больнице представитель военной прокуратуры, тоже из Сибирска парень.

— Вас, товарищ капитан, нашли в коме и без документов, а когда отправляли в госпиталь, что-то напутали с сопроводительными бумагами. Мы не сразу вас нашли…

Парень был очень странный, он невероятно напоминал Нершину какого-то знакомого, но кого именно, он никак вспомнить не мог. Да, впрочем, не все ли равно, если на то чтобы вернуть исчезнувшие воспоминания, целой жизни, наверное, не хватит.

— Мы вашей жене сообщили. Она уже сегодня должна к вам прийти, — улыбаясь, продолжал докладывать посетитель. — У вас отличная семья…

Нершин слушал его рассеянно. Неизъяснимая тоска сковала его сердце, когда собеседник заговорил о жене. Но словно наяву представив лица детей и супруги, капитан обрадовался, что хоть здесь память не подвела, и понял, что ему не терпится их скорее увидеть и обнять. И просто жуть как хочется домой.

— Спасибо! — он пожал руку попрощавшемуся гостю.

Выйдя из госпиталя, представитель прокуратуры сел в старую «Волгу», в которой ждал его человек в сером костюме.

— Отлично справился с первым заданием! — сказал Вольфрам. — Без сучка и задоринки.

— Мне показалось, он узнает меня, — произнес Олег Ляшко. — Даже сейчас отойти не могу от этого впечатления.

— Все хорошо. Выдержка у тебя, что надо! Ну, что, курсант, поехали?

И невзрачного мышиного цвета «Волга» сорвалась с места, чтобы исчезнуть в лабиринтах городских улиц…

… Грановский обнаружил себя в номере отеля, расположенного на тихой улочке азиатской части Стамбула, однако старик совершенно ничего не помнил о том, где пребывал до того. Он спустился к портье и в разговоре с ним неожиданно открыл про себя весьма любопытную подробность: он, оказывается, уже проживал в этом отеле больше двух месяцев назад, и вроде бы что-то говорил о поездке в Иран, когда сдавал ключи от номера. Но что ему требовалось в стране, находившейся в жерле исламской революции, Грановский не имел ни малейшего понятия. Вернувшись в номер и просматривая свои документы, он обнаружил чеки на довольно приличную сумму и авиабилет на рейс в Лондон на завтрашний день. По ироничному стечению обстоятельств, в европейскую часть города Грановский добирался на пароме, носящем имя древнегреческой богини памяти Мнемосины, которая, как сказал Гесиод: знает все, что было, что есть, и что будет. Но к Грановскому это не относилось. Только один раз у него вдруг что-то вспыхнуло в мозгу, когда ему на миг показалось, будто он мог что-то вспомнить. По громкой связи неожиданно объявили о том, что пассажиры могут стать свидетелями необычного шоу. Страдая от мучительных попыток растормошить свою память, он решил посмотреть. Стайка турецких истребителей совершала вояж над Мраморным морем. Их стремительные силуэты и звук реактивных моторов вызвали у Грановского кратковременный и очень сильный всплеск дежавю. Когда приступ так же быстро сошел, он списал это явление на недобрые изменения в организме и пообещал себе, что как только доберется до Лондона, тут же обратится к хорошему частному психиатру…

… Не столь удачно сложилась судьба Абдулхамида. Несмотря на то, что агенты иранской группы «Консультации» благополучно вернули его в родные места, тронутый умом (по мнению соплеменников) главарь все-таки сошелся в схватке с братьями единоверцами, раздосадованными за то, что так и не смогли найти золото, которое хотели поделить. Но, где оно спрятано, Аблулхамид, даже если бы знал, не смог бы рассказать, поскольку одним из первых погиб в начавшемся бою.

… А вот профессору Леденеву пришлось на неопределенное время взять отпуск за свой счет. После непонятной болезни, которую они подхватили всей семьей, его мозг как-то странно начал реагировать на прежнюю деятельность. Профессор не мог долго и серьезно думать над какой-нибудь научной задачей. Из дома на время пришлось переехать на дачу. Прочь из города, подальше от соседей, особенно старухи Бурносовой, которая все время спрашивала про какую-то собаку. Похоже, соседка совсем ополоумела на старости лет. Но зато благодаря ей Леденев действительно открыл в себе страсть к собаководству, к чему намерен был привлечь жену и сына. На даче он завел щенка бультерьера — подарили друзья — и все свободное время тратил на его воспитание. Когда же садился за рабочий стол, уже через несколько минут внутри все будто закипало и хотелось скорее бежать куда-нибудь вон, лишь бы не видеть ручку и бумаги. Он брал с собой щенка и отправлялся с ним на улицу, где гоняя мяч, весело кричали мальчишки, среди которых был его сын.

… Одному только полковнику Алексеенко удалось, хотя бы частично, справиться с лакунами в памяти. На то он и был представителем всесильной конторы, где имелись свои возможности и особые врачи, знающие гораздо больше гражданских специалистов. По его же просьбе, полковника накачивали препаратами, прогоняли через всевозможные процедуры, призванные возбудить отдельные участки мозга. Он проходил направленные на ту же самую цель разные тесты и тренинги, изумляя своей одержимостью сотрудников. Даже его верная рука Плетнев давно плюнул на дыру в собственном сознании, начавшуюся с того момента, как они покинули отдел управления, отправившись за каким-то хреном в Сибирск, где их, спустя полторы недели, вместе с еще одним сотрудником нашли в квартире недавно умершего ученого.