Роберт Янг - У начала времен (сборник)

Старфайндер был странным человеком. Странным хотя бы потому, что из всех возможных жизненных путей избрал многолетнее странствование во чреве переоборудованного космического кита. Разве это не странно? Космического кита, который, вопреки своей возможности пронизывать Океан Пространства и Времени, видеть и слышать на миллионы миль, одновременно видя и слыша все, что происходит в его внутренностях, нестись в обычном пространстве со скоростью, во много раз превышающей скорость обычного космического кита (то есть, мертвого), несмотря на устроенные внутри его туловища отсеки — хорошо оборудованные и освещенные человеческие обиталища, с прекрасной системой жизнеобеспечения, с горячей и холодной водой, с прочными и надежными трапами и переходами, с роскошно обставленным капитанским салоном, с ценностями, содержащимися внутри; несмотря на высокий уровень интеллекта и тонкость чувств и даже чувство юмора — несмотря на все эти способности, эти чудесные и волшебные качества, этот космический кит являл собой, как и все обычные киты, не более чем древний самодвижущийся астероид.

Старфайндер вышел из салона и, пройдя по главному коридору к переднему трапу–эскалатору, спустился на капитанский мостик. Там он включил аудио–визуальный «лепесток» на подобном розовому бутону просторном нервном центре кита, соединив его при помощи электромагнитной связи с визуальным экраном в салоне. После этого Старфайндер подключил бортовой компьютер (установленный, кстати, конвертировщиками в доках планеты Альтаир 4) к нервному центру кита, или, по сути дела, мыслительному центру. Кит был способен выйти на пространственно–временную поверхность в любой указанной точке наблюдения, предполагая, что данная точка не совпадает с точкой входа, однако обычные указания Старфайндера, произнесенные вслух : «Дом 50 по улице Сент–Вимполь, Лондон, Англия, планета Земля, весна 1845–го года от Рождества Христова», ничего для кита не значили, хотя за долгие годы общения кит все–таки сумел осознанно усвоить многие понятия из словарного запаса Старфайндера. Поэтому Старфайндер ввел задание в компьютер, который и перевел координаты в выражение, более понятное киту, следуя которому тот нырнул в пространственно–временной океан и почти мгновенно вышел на поверхность в указанной четырехмерной точке. Переход был практически мгновенным, и Земля, лишь на долю мига словно подернувшаяся туманом, снова появилась в виде шара в центре смотрового экрана мостика. Единственной разницей был иной рисунок созвездий, положение луны и Венеры (и, конечно же, других планет Солнечной системы, которые находились за границей поля зрения экрана), и только это являлось подтверждением тому, что кит предоставил теперь другую точку наблюдения и что половина века осталась позади.

Старфайндер вернулся в салон, где Кили Блю, подавшись в кресле к наблюдательному экрану, пожирала его глазами, рассматривая старый Лондон, пришедший на смену новому. На экране по–прежнему была Иннер–Темпл стрит. Улица изменилась, хотя и не очень заметно. Теперь им предстояло добраться от Иннер–Темпл до Сент–Вимпол — проблема состояла в том, что кит, впрочем как и сам Старфайндер, разбирался в Лондоне девятнадцатого века ровно столько же, сколько в балете и музыке.

Вздохнув, Старфайндер опустился на колени перед экраном и принялся крутить расположенные под экраном целую дюжину регуляторов со шкалами, взяв на себя роль настройщика–радиолюбителя, ибо кит был неспособен к столь тонкой ориентировке. С Иннер–Темпл можно было пройти на Уайт–Чапел — место, где когда–то свирепствовал Джек Потрошитель. Старфайндер терпеливо продолжал настройку. Бэкингем Плэйс, Бэйкер–стрит (Бэйкер–стрит, дом 7 ), Банхилл Роу… Только по случайности он наконец наткнулся на нужную улицу, после чего ему уже не составило труда настроиться на дом номер 50.

Кили в своем кресле наклонилась вперед ближе к экрану. Была вторая половина дня, и по улице то и дело проезжали кэбы и кареты. Старфайндер продолжал вращать регуляторы точной настройки. Постепенно в поле экрана появилась кухня (стены не были препятствием для телеглаз кита). В кухне дородная кухарка готовила что–то в огромной гротескного вида чугунной сковороде, рядом на плите в чугунном же горшке кипело и варилось какое–то кушанье (определить, что именно готовилось в горшке, было невозможно, — как по причине ограниченности силы кита в приближении и увеличении предметов, так и по причине состояния содержимого горшка, далекого от готовности). Далее Старфайндер настроил экран на хозяйский кабинет, где за письменным столом сидел пожилой мужчина весьма сурового и аскетичного вида, разбирающий пачку каких–то бумаг; потом на экране появилась гостиная, где о чем–то весело разговаривали двое молодых людей. Потом, неожиданно на экране появилась спальня, где в кресле сидела красивая женщина около тридцати лет, ее ноги были укрыты пледом.

— Это она, Старфайндер! — воскликнула Кили. — Это Бет. Ты нашел ее, Старфайндер. Ты нашел ее!

Старфайндер прошел к своему креслу и уселся перед обзорным экраном. Кили сидела, все так же напряженно подавшись вперед.

— Но она ничего не сочиняет, Старфайндер, — заметила Кили, — просто сидит в кресле и ничего не делает. Ну почему она не сочиняет свои «Португальские сонеты»?

Старфайндер испытал соблазн ответить, что женщина со средним или даже более среднего достатком, сколько бы ей лет ни было, как правило не обременяет себя лишним трудом, и по большей части как раз–таки не занимается ничем, то есть сидит и ничего не делает, но промолчал и не сказал ничего. Как бы там ни было, Элизабет Баррет была инвалид; с другой стороны, не стоило своим цинизмом портить настроение ясноглазому ребенку, никакой практической пользы от этого не будет.

Приглядевшись, они обнаружили, что глаза Элизабет Баррет закрыты. Более того, ее грудь опускалась и поднималась в ритме размеренного дыхания. У ее ног в пятне полуденного солнечного света лежала, обложкой вверх, раскрытая книга, явно выскользнувшая у Элизабет из рук, когда та заснула.

— Знаешь, что мне кажется? — подал голос Старфайндер. — Мне кажется, что Элизабет спит.

— Но этого не может быть! Как ты мог подумать такое! Разве может Элизабет заснуть над книгой стихов Робертса?

— Почему ты решила, что это книга стихов именно Робертса?

— А чьи еще стихи она может читать в эту пору, как не его? Ведь через год она выйдет за него замуж!

Кит был того же мнения, что и Старфайндер.

сообщил кит.

— Эх вы! — воскликнула Кили.

— Хорошо, спит Элизабет или нет, это сейчас не так важно, — подытожил Старфайндер. — Зато я отлично знаю кое–кого другого, кому следует идти спать.