Звёзды - Юэ Ци
Это последнее эхо от полета «Вояджера-1» в звездное пространство.
В то время Ван Хайчэн и Бай Хунъюй как раз вышли из машины в округе Пинтан провинции Гуйчжоу, глядя на огромную зеркальную поверхность площадью двести пятьдесят тысяч квадратных метров в горной долине, готовые начать свое собственное паломничество.
Послесловие
Замысел этого романа созрел в середине 2016 года. В тот момент я только вернулся в Сычуань, в разлуке с которой прожил более десяти лет, и остепенился. С моей последней книги прошло восемь лет, и шестнадцать – с тех пор, как я впервые начал писать вообще.
В некотором смысле его можно рассматривать как «дебют».
Я уже пережил возраст, когда Конфуций встал на ноги, и тем друзьям, с которыми познакомился в университете, когда впервые решил стать писателем, неважно, авторам или читателям, уже за тридцать, как и мне. Хотя я сам пошел в более перспективную Интернет-индустрию сразу после окончания аспирантуры, наверное, потому что мой вуз был неплохим, многие мои одногруппники и друзья все же стали научными работниками – то есть учеными, главными героями моих научно-фантастических книг.
Они стали прототипами многих персонажей. Например, прообраз Ван Хайчэна – Ван Ян, преподаватель Института астрофизики Университета Сунь Ятсена. Однако история с покупкой квартиры случилась не с ним, это рассказ другого моего сокурсника. Не знаю, помните ли вы, что в романе был доктор Чэнь Хуа, который отказался от собеседования в Университете Цинхуа из-за высоких цен на жилье рядом с кампусом. Это настоящее выступление господина Чэня. Теперь он занимает должность старшим преподавателем на кафедре теоретической физики в Университете штата Колорадо. Желаю ему скорейшего получения tenure[64].
Окруженный таким табуном молодых ученых, с которыми можно болтать дни напролет, я обнаружил, что ученые из романов, которые я писал раньше, и ученые из научно-фантастических романов, написанных другими нашими авторами, совершенно не похожи на своих живых прототипов.
В романе упоминается термин: сферический петух в вакууме. Ужасно люблю эту шутку. Если вы о ней не слышали, тогда я с радостью расскажу ее снова. Дело вот в чем.
На ферме заболел петух. Хозяин фермы забеспокоился и пригласил биолога, химика и физика посмотреть, что можно сделать.
Первым пошел самый профильный – биолог. Он осмотрел петуха, покачал головой и сказал: «Извините, я вообще не знаю, что делать».
Затем пришел химик. Он провел несколько тестов и замеров, но в конце концов так и не выяснил причину недомогания.
Физик просто постоял там, глядя на петуха какое-то время, и даже не трогал его, затем достал блокнот и начал писать. Наконец, проведя несколько сложных вычислений, сказал: «Вопрос решен! Есть только одна маленькая, прямо-таки мизерная проблема».
Фермер удивленно спросил: «Какая?»
«Решение применимо только к сферическому петуху в вакууме».
Сферический петух в вакууме – это, вероятно, самый частый образ ученого в научной фантастике. Им не нужно заниматься ничем, кроме науки, им ничего не нужно делать, у них нет никаких забот и никаких желаний и потребностей, кроме науки. Не только романы, но и различные биографии ученых, которые я читал с детства, укрепили этот образ.
Мой друг в шутку назвал «Звезды» «историей о том, как учителя Вана бросила девушка, в которую он был влюблен, потому что он не мог позволить себе квартиру, и тогда он решил стать подающим надежды террористом». Судя по названию, весьма многообещающий легкий роман. В этой шутке кроется моя изначальная мотивация написать роман: это история о покупке квартиры.
Такая причина на самом деле не научно-фантастическая, и она не имеет ничего общего с жизнью ученого, которую я представлял себе раньше. Но, узнав поближе молодых исследователей, я внезапно осознал: да, ученые тоже должны жить своей жизнью.
Вдохновленный запутанными историями, рассказанными этими людьми науки и моими друзьями, я начал писать такой роман. Историю гения, который открыл самый удивительный секрет в истории человечества, но разрушил собственную жизнь, историю сферического петуха в вакууме, который спустился с небес на землю.
Это было довольно сложно, особенно когда дело дошло до того, как разрушить себе жизнь. К счастью, многолетний опыт работы обеспечил меня примерами такого рода.
Все-таки скажу еще о научной фантастике.
Научно-фантастическая конфигурация «Звезд» очень сложна, но у меня есть упрощенная версия: думайте об этом как об истории маленького цыпленка, который проклюнул скорлупу и увидел мир за пределами яйца. Другими словами, это история о мечтах и мужестве.
Я не знаю почему, но кажется, в последние несколько лет научно-фантастические романы, как наши, так и зарубежные, становятся все более и более замкнутыми, полными идей вроде «внешний мир очень опасен, всем нужны мои яйца» или «да что там есть вовне, давайте возьмем микроскопчик с увеличением в миллион раз и хорошенько покопаемся в проблемах внутреннего мира».
Нельзя сказать, что я против таких идей, но когда дело доходит до научной фантастики, первое, что приходит мне на ум, это всегда храбрость и мечты, которые приносили старые романы.
Первый такой роман – «Моя цель – звезды», от которого и произошло название моей собственной книги. Когда Гулливер Фойл с израненной душой нашел свое спасение и положил жизнь на то, чтобы научить мир космическому джонтированию, он сказал: «Мое имя – Гулливер Фойл, моя родина – Земля, мое жилище – глубокий космос, моя цель – звезды».
Затем идет «Дверь в лето». Есть так много дверей, некоторые ведут в зиму, некоторые – к лужам, трясинам и холодным ветрам, но всегда есть дверь, ведущая в теплую, сверкающую золотом середину лета. «Он никогда не переставал искать дверь в лето». «Я попробовал войти в каждую дверь, всегда думая, что следующей определенно будет Дверь в лето».
Есть еще «Конец детства», где человечество подходит к концу как раса, и при этом как у цивилизации у нее по-прежнему остается планета.
The list can go on and on.[65] Я так еще долго могу…
К сожалению, мне трудно найти подобные штрихи в моих последних книгах. Такие отчаянные, как «Вояджер» и «Лунный проект», в которых полно человеческих заблуждений, жадности и амбиций, книги про сияющие и завораживающие мечты почти перестали выходить, они больше не выстреливают, как и ракеты для высадки на Луну.
Поэтому я решил написать роман о том, что «мы все живем в канаве, но некоторые люди все еще смотрят на звезды».
Так в противоположность незадачливому учителю Ван Хайчэну появился человек, которого я безгранично любил и ниспосылал ему всяческое счастье: Бай Хунъюй.
Она воплощает в себе слишком много моих личных интересов, в том числе мои фантазии второклассника, страсть везде и всегда выдумывать всякую ерунду, но при этом в критический момент неизменно находить реальность.
Ши Тешэн как-то написал статью «Проект удачи», в которой несколько бессвязно поведал о том, какой будет «идеальная» жизнь, если ее спроектировать. Так что Бай Хунъюй – это мой проект удачи.
В романе слишком много произведений и людей, которых нужно поблагодарить или воздать должное.
Во-первых, необходимо упомянуть о «Моисее». Это отличная фантастическая идея: материя колеблется взад-вперед под влиянием разных космологических постоянных и законов, высвобождая энергию, как вечный двигатель, в то же время сближая два разных космических закона. Эта идея взята из книги Азимова «Сами боги», которая тоже относится к старой научной фантастике, полной мечтаний о золотом веке.
А еще «Хрустальное небо». Идея о том, что цивилизация должна разработать свой собственный космический корабль, чтобы пробить яичную скорлупу Солнечной системы изнутри, взята как раз из этого изящного рассказа Дэвида Брина.
