Алексей Корепанов - Призрачный сфинкс

– Скобин должен навести второй ударный, – отозвалась девушка и поморщилась, продолжая потирать руку. – Ну у тебя и хватка, Лео. Куда там бульдогам! Но все равно спасибо.

Он не успел ничего ответить, потому что застучали вдруг в тишине невидимые молоточки, размеренно, негромко: «Тук-тук… Тук… Тук-тук… Тук…»

– Это еще что за напасть? – он опять вскинул излучатель.

Радуга сделала большие глаза и приложила палец к губам:

– Т-с-с! Ты что, раньше никогда не слышал?

Он пожал плечами.

«Тук-тук…Тук… Тук-тук… Тук…» – продолжали на одной ноте постукивать молоточки.

– Разве ты не был в Доме Хранителей?

– Нет. Я обеспечивал безопасность. А при чем тут Дом Хранителей?

– При том! – Рапуга изящно, как кошка, вскочила и осторожно направилась на стук. Прошептала, обернувшись: – Я слышала там, в Доме, только тогда еще не знала. Никто тогда не знал, даже Скобин. Это стучит Елена!

– Навести, навести нечем! – с досадой проговорил он. – И Парисы местные с Гекторами, поди, не дремлют, а нам с тобой и коня деревянного не из чего соорудить. – Он взял излучатель наизготовку. – Давай руку и ни шагу от меня!

…Медленно и неуклонно сгущалась вокруг темнота.

– Стой, что-то неладно, – сказал он и включил фонарь. Но ничего не увидел – чернота сделалась совершенно непроницаемой, сразу и полностью растворяя свет фонаря. – Опять что-то новенькое?

Радуга сжала его ладонь:

– Лео, идем на звук.

«Тук-тук… Тук… Тук-тук… Тук…» – все так же монотонно стучали молоточки.

– Не угодить бы в ловушку. Лучше постоим, подождем. Второй ударный – это, конечно, серьезно, но ведь тогда война. Боюсь, биороботами не отделаться. Уже не отделались…

– По-другому пока не выходит, – вздохнула девушка. – Дьявол, обидно, мы так близко! Излучателя у меня нет, но есть парализатор.

– Ну ты даешь, Радуга! Ты что, действительно намеревалась пробраться сюда в одиночку?

– Ты покинул базу раньше и не в курсе. Олаф такое узнал, но он сам не мог, а у меня просто времени не было. Второй ударный их отвлечет, а мы с тобой будем действовать. Ага?

Он подумал немного и ответил:

– Ладно, попробуем. Двинулись потихонечку. Только от меня – никуда!

И в этот миг стук молоточков заглушили другие звуки. Звуки были похожи на тяжелую поступь, словно шел на них кто-то огромный, продираясь, проламываясь сквозь черноту, и воздух испуганно вздрагивал в такт этим грозным шагам. Невидимый исполин приближался, топал колонноподобными ногами, сопел, пытался разглядеть в черноте двух незваных гостей, слепо шарил когтистыми лапами…

Шаги прогрохотали совсем рядом, стали удаляться… удаляться… – и затихли во мраке. Снова запульсировали удары молоточков, и он разжал пальцы, сжимавшие излучатель. Чернота, протяжно всхлипнув, распалась на угловатые куски, завилась быстро бледнеющими спиралями – и растворилась.

От зеркального пола отражался свет фонаря, в зеркальных стенах, многократно повторяясь, застыли он и Радуга. В глубине туннеля призывно, нетерпеливо раскатывалась дробь молоточков.

Они медленно двинулись на этот стук, остановились в зеркальном тупике и прислушались.

«Тук-тук… Тук… Тук-тук… Тук…»

– Пробьем ли? – с ссмнением проговорил он, пробуя стену рукой.

Девушка вытащила из-за широкого пояса плоскую продолговатую коробочку парализатора.

– Давай, Лео!

Он нажимал, нажимал, нажимал на спуск, и зеркало в конце концов потускнело, вогнулось и раползлось в стороны темным кляксообразным отверстием.

– Только не спешить! Держись за мной, – скомандовал он и, пригнувшись, шагнул в дыру с оплавленными, пышущими жаром краями.

…Наклонный коридор, заворачивающийся спиралью, привел их к частоколу прозрачных колонн, а молоточки все громче и громче били из-под пола.

Радуга тихо охнула и, выронив парализатор, прижала ладони к щекам. Он ошеломленно опустил излучатель и скрипнул зубами. Из прозрачной глубины колонн смотрели на них безжизненными невидящими глазами Пламен, Дуг, Игорь Корсаков, Стефан… и другие… А из-за колонн вьползала серая пупырчатая отвратительная масса, растекалась по полу, вздымалась скользким неотвратимым валом, поглощая колонны с неподвижными телами, надвигалась – и шипела, шипела…

Молоточки били прямо в подошвы, молоточки грохотали, словно стараясь расколоть пол и вырваться, наконец, из плена.

И сзади, за их спинами, тоже нарастало, множилось ужасное шипение.

– Лео! Господи, Лео…

– Ну, держись, – сквозь зубы сказал он то ли себе, то ли Радуге и вновь, уже в который раз, вскинул излучатель…

Ослепительный луч ударил в серый кисель, полосуя его, прожигая в нем глубокие борозды, но не в силах был остановить его неумолимое приближение. Кисель выбрасывал вперед и в стороны многочисленные щупальца и казался чудовищным, смертельно опасным спрутом, от которого тщетно ждать пощады.

– Лео!

Он резко повернулся на крик девушки и увидел, что одно щупальце, неведомо как подобравшись с тыла, оплело голени Радуги и вот-вот свалит ее с ног. В глазах Радуги плескалось отчаяние. Она протянула к нему руку, и он вновь, как недавно, вцепился в эту руку и резко дернул на себя, стараясь освободить девушку из вражеских пут. Шипение перешло в свист, что-то невидимое с силой толкнуло его в грудь, отбрасывая от Радуги.

– Лео!..

Возглас оборвался, и оборвалось шипение – словно резко опустилось огромное сверкающее лезвие.

Он упал на спину – и его стремительно закружило на беззвучной карусели, летящей в черную пустоту…

…Когда Аллан Маккойнт открыл глаза, то обнаружил над головой звездное небо. Он лежал в ночной темноте и смотрел на звезды, и вдыхал удивительные, неправдоподобнне запахи. Запахи леса.

Командир «Арго» Аллан Маккойнт отлично знал, как выглядит звездное небо, если смотреть на него с Земли, и как оно выглядит на Марсе. Рисунок распростершихся над ним созвездий был ему незнаком.

Аллан Маккойнт повернул голову – и лица его коснулось что-то шершавое, пахнущее свежестью и еще чем-то привычным, родным… но совершенно невозможным на бурых просторах Сидонии.

Это была трава. Обыкновенная трава.

Командир приподнялся и сел, вдыхая запахи леса. И понял, что пальцы его правой руки сжимают какую-то вещь. Он поднес эту вещь к глазам, уже приспособившимся к темноте, и в свете чужих звезд разглядел ее.

Это была тонкая гладкая перчатка. Это была не его перчатка…

24. Поход

– Не знаю, у кого как, парни, а моя задница этот вояж долго помнить будет, – заявил Гусев, приподнявшись на стременах и потирая себя пониже спины. – Ощущения сильные.

– А потом мемуары напишет твоя задница, – обернувшись, с усмешкой сказал едущий бок о бок с лондом Гарраксом Саня Веремеев. – «Что я видела в великом походе».