Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 12

— Ни слуху ни духу.

— Странно. Он обычно не исчезал без предупреждения. Да и пропадать так надолго тоже не в его правилах…

— А может, его осенила внезапная идея, и он ее проверяет?

— Будем надеяться, что так. Должен сказать, — признался Дэвид, — временами я перестаю его понимать. Да, конечно, он мне брат, но как ни силюсь, не могу воспринимать его, как воспринимал бы кровного родственника во плоти. Брат-то брат, но в высшей степени необычный. Наслушался елейных посулов, позволил бесконечникам заманить себя, а процесс не пошел. Или он сам оказался такой причудливой, извращенной личностью, что процесс на него и не был рассчитан…

Коркоран попытался найти утешительные слова.

— Не волнуйтесь за него. Что с ним может статься? До него, что называется, никакой боксерской перчатке не дотянуться.

Дэвид помолчал и спросил:

— Ну и что, по-вашему, нам теперь делать? Какой смысл торчать здесь?

— Отчаиваться рано. Мы провели тут всего несколько часов, — резонно заметил Коркоран. — Подождем хотя бы до утра. Может, новый день подскажет новые мысли…

И вдруг к ним воззвал безмолвный голос:

Вы ищете человека по имени Бун?

Коркоран дернулся от неожиданности, потом повернулся к Дэвиду:

— Вы слышали?

— Слышал. Но это не Генри. Это кто-то другой.

Я мозг, произнес голос, того, кого вы называли монстром-убийцей. В отношении Буна я могу вам помочь.

— Ты знаешь, где он? — спросил Коркоран.

Я знаю, куда он пошел. Но сначала мы должны заключить сделку.

— Какую еще сделку, монстр?

Перестаньте называть меня монстром. Достаточно неприятно, что вы думаете обо мне подобным образом, но обращаться ко мне так в прямом разговоре — сущая грубость.

— Но если ты не монстр, тогда кто же ты?

Я преданный слуга, действующий в соответствии с волей моих хозяев. Не мое дело подвергать сомнению справедливость и мудрость их заданий.

— Можешь не извиняться, — заявил Дэвид. — Мы поняли, кто ты. Сейчас ты валяешься в куче хлама, который прежде был монстром-убийцей.

Ну вот вы опять ругаетесь. А я, между прочим, даже не думал извиняться.

— Мне тоже почудилось, что тебе хотелось бы извиниться, — сказал Коркоран. — Но о какой такой сделке ты говорил?

Сделка простая. Без выкрутас и лишних украшений. Я скажу вам, где искать Буна, но сначала вы должны извлечь меня из обломков моего прежнего «я» и взять на себя обязательство забрать меня куда угодно, лишь бы подальше от этого ужаса, от этой дикой глуши.

— Ну это вроде бы действительно простая сделка, — обрадовался Дэвид.

— Легче на поворотах, — предостерег Коркоран. — Спросите себя по совести: заслуживает ли доверия этот голос со свалки?

— Но дело-то, кажется, действительно простое. Он знает, где Бун, и выражает желание…

— В том-то и штука. Он не утверждает, что знает, где Бун. Он лишь обещает подсказать, в каком направлении искать Буна. Это большая разница.

— Разница и впрямь немалая. Что скажете на это, сэр? Насколько точной будет ваша информация?

Я помогу вам, чем только смогу. Причем содействие с моей стороны отнюдь не будет ограничено поисками Буна.

— А что ты можешь еще? В каком еще смысле ты способен оказать нам содействие?

— Да не верьте вы ему! — зарычал Коркоран. — Не обращайте внимания на его посулы! Он попал в переплет и рад пообещать что угодно, лишь бы выкарабкаться…

Во имя всего святого, взмолился монстр, сжальтесь надо мной! Не обрекайте меня на вечное заключение с лишением всяких внешних импульсов! Не считая телепатической связи, я полностью ослеп и оглох. Я не чувствую ни жары ни холода. Чувство времени и то размыто — я больше не понимаю, прошла секунда или целый год…

— Да, вид у тебя сейчас — не позавидуешь, — съехидничал Коркоран.

Воистину не позавидуешь. Добрый сэр, явите мне сострадание!

— Руки не протяну, чтобы тебе помочь. Пальцем не шевельну.

— Вы поступаете с ним жестоко, — произнес Дэвид с упреком.

— Не так жестоко, как он с вашими афинянами. Не так жестоко, как он поступил бы и с нами, выпади ему случай. Только он напортачил и провалился…

Я не портачил! Я эффективный механизм. Мне изменила удача.

— Что правда, то правда. Изменила, и навсегда. А теперь заткнись. Даже слушать тебя не желаем!

Монстр приниженно замолк и больше не произнес ни слова. Прошло какое-то время, и Дэвид сказал:

— Генри не вернулся. Мы с вами остались здесь одни. Монстр, вернее, мозг монстра располагает какой-то информацией. Склоняюсь к мысли, что он не соврал. Он был здесь рядом с Буном, а может, и говорил с ним.

Коркоран усмехнулся:

— Вы стараетесь убедить себя, что по отношению к поверженному врагу подобает проявить великодушие, что это было бы благородно и по-джентльменски. Хотите рискнуть своей шеей — ваше дело. Я умываю руки. Можете поступать, черт побери, как вам заблагорассудится…

Солнце село, к костру подступили густые сумерки. Где-то в пустынной дали завыл волк, другой ответил ему. Коркоран покончил с едой и предложил:

— Давайте сюда свою тарелку и свое, с позволения сказать, столовое серебро. Схожу к родничку помою…

— Хотите, я пойду с вами постою на страже?

— Ничего со мной не случится. Это в двух шагах. Над восточным горизонтом всплыла луна. К волчьему хору вдали присоединилось не менее полудюжины голосов, сетующих на свою тяжкую, несчастную долю. Коркоран, скрючившись в три погибели у ямки с водой, быстренько ополоснул посуду. За время его отсутствия Дэвид вытащил из времялета еще одно одеяло.

— День был долгий, — изрек он, — надо хоть немного соснуть. Я возьму на себя первую вахту. Один из нас должен стоять в карауле, не так ли?

— Да, пожалуй, — нехотя согласился Коркоран.

— Беспокоюсь я о Генри, — продолжал Дэвид. — Должен же он понимать, что нас осталось мало и дробить наши силы негоже.

— Его что-то задержало, вот и все. К утру вернется, и все войдет в свою колею…

Коркоран свернул свою куртку, положил под голову как подушку, натянул на себя одеяло и мгновением позже заснул.

Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на спине, а небо уже светлеет. Значит, скоро рассвет, а Дэвид так и не разбудил его, чтобы передать вахту. Вот проклятие, подумал Коркоран, уж Дэвид-то мог бы соображать получше. К чему это мальчишество, зачем ему понадобилось доказывать, что он выносливее и мужественнее меня?