Норман Спинрад - Русская весна

В далеком Беркли, давно известном левыми клоунадами, кандидат в конгрессмены Натан Вольфовиц потешает публику. Помощник преподавателя истории в университете и известный крутой картежник ратует за вступление Америки в Объединенную Европу. Он открыто заявляет, что основной источник финансирования его кампании – выигрыши в покер.

– А почему бы нет? – говорит новоявленный «американский Горбачев». – По крайней мере, у меня нет под столом крапленой колоды, чего нельзя сказать о демократах и республиканцах, судя по тому, как они поступают с американским народом!

"Тайм" – "Пипл"

В половине первого ночи они пришли в комнату Бобби. Он так долго представлял себе этот момент, что теперь был совершенно без сил. Они сели на край кровати и молча смотрели друг на друга – как им показалось, целую вечность.

– Странно как-то, – сумел наконец проговорить Бобби.

– Угу.

– Ну и?

Она улыбнулась и опять поцеловала его – открытым ртом, губами и языком. И они добрались наконец друг до друга, многодневная мука кончилась, и Бобби испытал нечто такое, что никогда не испытывал – духовное единение; он словно познал не тело женщины, а ее дух, ее скрытую суть.

… Сара улыбнулась, облизнула губы и нежно его поцеловала.

– Хорошо?

– Хорошо, – ответил Бобби.

– Это у нас всерьез?

– Как повернется… Одно я тебе скажу – это не жест отчаяния.

Билли Аллен: Почему вы называете себя американским Горбачевым?

Натан Вольфовиц: Потому что он – мой герой. Он принял страну, семьдесят лет страдавшую от экономического и политического запора. Он зажал нос и поставил ей клизму, в которой она так нуждалась. Похожая ситуация, Билли?

Билли Аллен: Я попрошу вас! Мы на национальном телевидении!

Натан Вольфовиц: Вы же как-то решаете проблему с нашими ежедневными зверствами в Латинской Америке. Наверное, хорошо умеете кроить запись.

Билли Аллен: Камера, стоп! Коммерческий ролик!

"Ньюспик", ведущий Билли Аллен

Вечером после выборов в Малой Москве устроили пирушку, ничуть не похожую на поминки. Угощение оплатили Вольфовиц, его постояльцы и помощники. Все собрались в гостиной – столы и телефоны были уже убраны – и ждали объявления результатов. Около полуночи появились предварительные итоги – по информации почти со всех избирательных участков. Республиканец Майкельсон набрал 48 процентов голосов, демократ Кармело – 39. Остальные голоса взял Вольфовиц – 13 процентов.

– Во всяком случае, мы не дали ублюдку набрать абсолютное большинство, – сказала Сара. Они сидели с Бобби на диване, взявшись за руки. – Не так уж плохо для отчаянных.

– А если мы сорвали победу Кармело? – пробормотал Бобби.

– Ну и что? По крайней мере, мы заставили их призадуматься.

Вольфовиц поднялся со своего кресла и выключил телевизор. Выдержал небольшую паузу, давая всем время собраться. Наступила тишина, каждый чувствовал себя чистым и трезвым.

– Ну вот все и кончилось, осталось покричать, – сказал Вольфовиц, расправил плечи, запрокинул голову и во всю силу легких крикнул: – А-а-а-а-р-х! Отлично, дети! Все позади. Кто-нибудь хочет сыграть в покер?

– Господи, Нат, это все, что ты хотел сказать? – вырвалось у кого-то.

– Мы сделали ставку, и этот кон мы проиграли. О чем еще говорить?

– Ты еще попытаешься, Нат? – выкрикнул кто-то.

– В конгресс? Об этом забудьте. На следующий год будут выборы президента, так? Вот и позвольте мне первым объявить свою кандидатуру на пост президента Соединенных Штатов!

Раздался смех.

– Я говорю серьезно, – заявил Вольфовиц. – Серьезно, как никогда.

– Да мы знаем, Нат!

– Подумайте вот над чем. Нам удалось потрепать им нервы в национальных новостях, так? Черт, я даже пять минут участвовал в позорном шоу Билли Аллена, пока они не выдернули вилку! А в президентской кампании есть возможность использовать федеральные фонды! Немного поколдовать, и, кто знает, не исключено, что в следующий раз мы получим прибыль. Поставить на кон президентское кресло – это же новая карьера. Мы еще дадим этим дурням урок истории!

– Да, но от какой партии, Нат?

Вольфовиц пожал плечами.

– А какая разница? – Он вытащил из кармана рейгановскую десятидолларовую монету. – Орел – я демократ, решка – республиканец, – он запустил монету под потолок, поймал ее и сказал: – Я, кажется, стал республиканцем! А теперь пошли играть в покер, дети мои, а то я от всех этих передряг совсем обезденежел!

Бобби не стал играть. Они с Сарой вышли на задний дворик и там стояли, взявшись за руки, среди мусорных баков, картонных ящиков, ненужных распечаток и прочих отходов избирательной кампании.

– Вот и все, – сказал Бобби.

– Выборы?

– Да. Что-то в них было, а?

– Угу.

Но Бобби уже понял, что на этот раз ему не уйти от серьезного разговора.

– Ну и? – сказала она, глядя под ноги.

– Ну…

– Скажи это, Бобби.

Бобби тоже понурил голову.

– Ну, в общем… Я люблю тебя, Сара Коннер. Останься здесь, со мной.

Она поцеловала его.

– Думала, ты меня не попросишь…

– Неправда! – засмеялся Бобби. Сара тоже засмеялась.

– Кажется, ты завоевал меня, – сказала она.

– Кажется…

– Ну и?..

И Бобби привлек ее к себе.

Насколько мертв Марс?

До настоящего времени никаких признаков жизни на Марсе не обнаружено. Нельзя, однако, забывать, что космонавты могли исследовать лишь ничтожную часть его поверхности. И если теоретические планы – приблизить природные условия Марса к земным, доставляя на эту планету воду в виде ледяных глыб со спутников Юпитера, будут осуществлены, – проблема может приобрести далеко не академический интерес.

Помимо моральных проблем, связанных с разрушением естественных природных условий Марса и уничтожением остатков марсианской жизни, возникает вопрос, что может развиться из этих замороженных глыб в теплых и влажных условиях. Не подвергнем ли мы наши колонии на Марсе опасности страшных эпидемий, желая приспособить эту планету к привычным нам условиям жизни?

XIX