Яна Завацкая - Холодная зона

Шоколад, как видно, придал ему сил. На экране Леон, в мерцающем фраке, держал под руку некрасивую белокурую даму в моднейшем наверченном платье.

— Сегодня в Монако состоялось торжественное бракосочетание шведской принцессы Арнхильд в изгнании с ее избранником — немецким бизнесменом и всемирно известным геймером Леоном Гольденбергом…

Рей сел на диване, свесив ноги. С придыханием журналистка рассказывала о гостях, приглашенных на свадьбу (их было около полутора тысяч человек), о размахе празднества (венчание происходило в белокаменном соборе святого Николая, пир — в парадном зале самого дорогого в Европе ресторана в Монте-Карло; все небо было скуплено под авиа-шоу и фейерверки). Жениха сопровождала национальная сборная Германии в черных мундирах с красной и золотой отделкой. Платье невесты было выполнено самим Кристианом Диором-третьим, из метаматериала, выполненного под серебро, но меняющего оттенок, блеск и голографическую глубину при каждом движении; платье напоминало узкий кусок материи, причудливо обернутый вокруг костлявого тела, вокруг материи сияли радуги. Бриллианты в ушах, на пальцах и на убранной головке невесты затмевали блеском фейерверки. Леон был подчеркнуто галантен. Его родители — простые миллиардеры — соревновались в элегантности с пожилой парой — королевской четой в изгнании, ведь Швеция теперь в Холодной Зоне. За почетным столом восседали и деды с бабками, Рей узнал импозантного Энрике с Наоми. От ненависти потемнело в глазах.

Сюжет уплыл. Теперь ИТВ показывало какой-то морской курорт. Рей выключил монитор, встал, подошел к окну.

Увиденное странным образом придало ему сил. Надо что-то делать. Что-то окончательное, что положит предел его мучениям. Рей огляделся вокруг.

Таблетки? Он порылся в аптечке, но набор его медикаментов был слишком прост. Только глупцы считают, что достаточно выпить «что угодно, но побольше», и умрешь. Скорее всего, ты просто останешься инвалидом.

Повеситься? Рей всегда боялся этого — слишком уж мучительный способ. Но зато надежный… Он огляделся — но потолок был девственно чист. Наверное, можно было бы какой-нибудь крюк приспособить. Но у него и дрели-то нет… да и не умеет он дрелью пользоваться.

Прыгать из окна? Рей подошел к окну. Нет, ненадежно — можно попросту сломать позвоночник. И поступить до конца жизни под опеку Патриши — вот она удивится-то…

Пожалуй, самое простое — это разрезать вены. Острый нож на кухне есть. Даже если разрежешь не слишком глубоко — если лечь в теплую ванну, сосуды не закроются. К тому же умирать от кровопотери в общем-то не больно. Наверное. Единственная опасность — что кто-нибудь придет раньше времени. Но к нему не придет никто. Он не нужен никому на всем белом свете.

Рей разделся и влез в горячую ванну. С опаской посмотрел на нож. Потом на свои руки. Стоп, надо что-то сделать, чтобы было проще достать вены. Жгут. Он вылез из ванны, разыскал шнурки, перетянул шнуром левое запястье. Вскоре вены взбухли. Рей зажмурился и резанул по руке ножом.

Не так уж и больно… он ожидал худшего. Теперь — правая рука. Надо было с нее начинать. Рей кое-как разобрался и с правой. Правда, кровь там текла не так обильно. От запаха крови ему стало дурно, и еще противнее — то, что покраснела вода в ванной, и в этой алой воде он должен теперь лежать… Рей поспешно закрыл глаза.

Расслабиться. Он в «Салоне наслаждений» в Мюнхене, и это такой особенный вид ванн. Расслабляющий. Говорят, перед смертью перед глазами должна пройти вся жизнь. Ничего такого у Рея перед глазами не проходило. Перед тем, как окончательно уйти в небытие, он думал о полной ерунде — о том, что надо было еще оплатить заказ, и что в комнате, кажется, горит лампа. Мелькнула мысль о том, как нелепо поддерживать тело в течение семидесяти лет, вновь оживить его — чтобы через несколько лет это тело уничтожило себя само… Да вообще вся его жизнь была одной сплошной нелепостью, если вдуматься. И тут ему почему-то вспомнилась эта полька, Леа. Такая, какой он ее видел на курсах. А может быть, стоило разыскать ее. Почему ему тогда показалось, что она — знает, как жить? Она знает что-то большее, и понимает все. И она — смелая, умная и… такая, каких здесь не бывает. Понятно, не для того, чтобы спать с ней, но… может, она подсказала бы ему, что делать? Но голова уже сильно кружилась, и Рей не мог двигаться. Вода тихо журчала, продолжая наполнять ванну, и наверное, надо было ее выключить, но Рей уже ничего не мог.

Наконец наступила тьма.

Сознание возвращалось постепенно.

Он выныривал из бездонных глубин сна, регистрировал свет, контуры, писк приборов — и опять лениво погружался в небытие. Иногда он слышал голоса рядом, но не мог понять, что они говорят.

Так было много раз, прежде чем он проснулся по-настоящему.

Бортики из прозрачного пластика, бестеневая лампа вверху. Писк мониторов над головой. Трубки, катетеры.

Острое чувство дежа вю — когда-то он уже переживал все это.

— Господин Гольденберг! Рей, ну-ка давай, просыпайся!

Молоденькая медсестра смотрела требовательно. Ее лицо расплывалось где-то вверху.

— Что… со мной? — спросил он шепотом.

— Все нормально! — сообщила сестра, — еле откачали. Пить хочешь?

Она поднесла ему к губам носик поилки. Рей стал осторожно глотать воду. В горле все горело огнем.

«Не получилось», подумал он. Спасли. Мысль о ванне, наполненной кровью, вызывала теперь ужас, но не больший, чем все, что было до того. Прошлое колыхалось внутри, как огромный кровавый жгучий ком. Как опухоль.

«Каким я был дураком».

Его покормили с ложечки, потом он поспал. Пробудился от того, что на него кто-то смотрит. Врач, молодой, невысокий и темнокожий.

— Все в порядке? — спросил врач с сильным акцентом.

— Вроде бы, — осторожно ответил Рей.

— Хватит в интенсивной держать, переводите во внутреннее, — приказал врач кому-то там. Рей закрыл глаза. Вскоре его переложили на каталку и повезли куда-то по коридору. Запястья были забинтованы, на груди — повязка, и Рей ощущал невероятную слабость. Головы не поднять. С каталки его перевалили на койку.

— Мест пока нету, — сказала немолодая медсестра извиняющимся тоном, — придется тебе тут полежать, в коридоре.

Она зацепила там что-то внизу, и глухо застучала тонкая струйка. Сливает мочу, догадался Рей. У меня катетер — правда, он совсем не ощущается, не так, как это было 70 лет назад, с лимфосаркомой. Прогресс тут у них.

— Как меня… спасли? — спросил Рей. Медсестра глянула на него.

— Вода вышла на лестничную клетку, соседей залила, кто-то увидел из подъезда, вызвал управдома. Ты был мертв около часа.