Александр Бушков - Нелетная погода (сборник)

– Ну, как? – весело спросил меня Райли, когда мы ехали в управление.

– Великолепно, – сказал я.

– Обыденно, – поправил он. – Я не сказал ничего нового, все это талдычили до меня, разве что применительно к другим странам и другим событиям.

– Но почему тебе пришло в голову припутать именно «Баксос»?

– Потому что именно ее ребятам первым пришло в голову отозвать меня в уголок, – он протянул мне чек. – Твоя доля, ровно половина. Курочка начинает нести золотые яички. По справедливости, следовало бы подбросить и резиденту.

– Куда ты его дел?

– Как и собирался, на нашу виллу в лесу, на «Игрек». Там у него есть все, что необходимо для плодотворной работы на благо нации, – вдоволь виски, смазливенькая горничная и парочка надежных сторожей. Что ты вздыхаешь?

– Я подумал, как обрадуется тетушка Эмилия, когда узнает, что Бэйб стал героем-резидентом.

– Я обязательно напишу ей теплое письмо, – заверил Райли. – Не будь ее наследства и ее Бэйба, мы с тобой продолжали бы тихо корпеть над скучными сводками. Да, кстати, собирайся. Тебе предстоит дальнее странствие. «За цыганской звездой кочевой на закат, где дрожат паруса и глаза глядят с бесприютной тоской в пламенеющие небеса…» Словом, в Гванеронию. Повезешь туда репортеров.

– Почему я?

– А какая разница? Не беспокойся, все уже подготовлено, спектакль мы им устроим на славу…

Проведенная под моим личным руководством операция «Репортер» прошла без всяких осложнений, оправдала все затраты и произвела наилучшее впечатление. Двадцать пять репортеров и телеоператоров погрузили в военно-транспортный самолет без окон. Время, достаточное для перелета через океан, он провел в воздухе, выписывая над страной гигантские восьмерки. После приземления журналистов погрузили в бронетранспортеры и миль десять везли по ухабистой немощеной дороге, петлявшей среди унылых голых холмов – ландшафт этот с таким же успехом мог принадлежать и Африке (впрочем, для пущего правдоподобия мы установили в нескольких местах у самого горизонта чучела жирафов и зебр). Время от времени по сторонам дороги взрывались небольшие заряды, а в одном месте взорам журналистов предстала пылающая деревня, безжалостно сожженная, как выяснилось, правительственными войсками.

Наконец бронетранспортеры остановились на вершине холма, и журналисты получили возможность любоваться захватывающим батальным зрелищем – внизу, в долине, рота повстанцев Фронта демократического движения штурмовала форт, занятый правительственными войсками. Выглядело это впечатляюще, шуму было много – строчили пулеметы, звонко частили автоматические пушки, возле самого холма взорвались два заранее заложенных фугаса, имитировавших шальные снаряды. Лязгал гусеницами и палил по наступающим правительственный танк. Под занавес над полем боя появился вертолет Фронта и сбросил напалмовые бомбы на форт, где стояли дистанционно управляемые пулеметы и лежали несколько позаимствованных в морге безродных, а потому невостребованных покойников, изображавших павших защитников прогнившего режима.

Репортеры были в восторге. После боя им была предоставлена возможность побеседовать с представителями обеих сражающихся сторон («правительственный» танк поджег изнутри его же экипаж, потом выскочил и сдался в плен). Пленные много и охотно рассказывали о тяготах своей службы, о палочной дисциплине, введенной коммунистическими советниками, о моральных терзаниях, которые они, пленные, испытывали, сражаясь против повстанцев, и в заключение поголовно выразили пламенное желание вступить в ряды Фронта и сражаться до победы.

Повстанцы тоже не подкачали. Не помню точно, сколько заплатили статистам, но авторы либретто и текста свои десять тысяч, безусловно, заслужили. Любо-дорого было слушать, как повстанцы демонстрируют в беседах с журналистами боевой дух, национальное самосознание, приверженность высоким идеалам западного мира и моральную стойкость.

Выжав из повстанцев все и запасшись сувенирами вроде гильз и пуговиц от мундиров, репортеры окончательно обнаглели и заявили о своем намерении совершить поездку по окрестностям, но такой вариант мы предусмотрели и отреагировали соответственно. Нажав в кармане кнопку рации, я отдал приказ правительственным войскам контратаковать. Вокруг холма вновь стали рваться «снаряды», у горизонта замаячили правительственные вертолеты, повстанцы изготовились к обороне, и их командир, поблагодарив репортеров за визит, категорически предложил им покинуть зону боевых действий.

Что касается полковника Мукиели, с которым, естественно, рвались побеседовать репортеры, то мы еще вчера объявили, что полковник дал обет – до взятия им столицы не принимать ни одного журналиста и не давать ни одного интервью.

– Вот так все и было, – сказал я.

– Превосходно, – сказал Райли. – Теперь есть двадцать пять человек, которые плюнут в морду любому, кто усомнится в реальности Гванеронии. И вскоре эти двадцать пять начнут пудрить мозги миллионам… Кстати, Мукиели выделено оружия на двадцать миллионов. Оно уже погружено на корабль, идущий в Африку, – правда, не в Гванеронию, но наши с тобой счета от этого не пострадают. Разумеется, все пополам. Здорово, Патрик, верно? В несколько дней стали миллионерами, палец о палец не ударив!

А секрет, что был зарыт у подножья пирамид, только в том и состоит, что подрядчик, хотя он уважал весьма закон, облегчил Хеопса на мильон!

– Черт побери, Патрик, это великолепно! Он вылез из-за стола и стал плясать джигу. Тоненько засвистел селектор.

– Генерал, к вам пытается прорваться какой-то тип, – раздался голос секретарши.

– Что за тип? – спросил я, ближе стоявший к столу.

– Понятия не имею, подполковник. Минутку… преподаватель географии на пенсии. Твердит, что пришел по срочному и важному делу. Как прикажете поступить?

– Пропустить немедленно, – быстро подсказал Райли.

– Пропустить, – машинально сказал я. – Тэд, ты его приглашал? Кто это?

– Понятия не имею.

– Самое время возиться с отставными географами.

– Ну да, – сказал Райли. – Самое время. В последние дни я вдруг страшно заинтересовался географией.

Через минуту в кабинете появился незваный гость – благообразный седой старичок, благородный отец из плохой мелодрамы.

– Прошу, – радушно приветствовал его Райли. – Садитесь. Я – генерал Райли, это – подполковник Грэм.

– Корбишли, – представился старичок, – учитель географии на пенсии, тридцать лет, знаете ли, отдал.

– Ну как же, – сказал Райли. – Благороднейшее занятие – приобщать юношество к познанию мира, верно, Патрик? Я как раз говорил Патрику, что сам когда-то мечтал стать учителем географии, честное слово, не получилось, жаль.